– Не надо. Мне заплатят за мои труды. – Но вы не знали, что его разыскивали. – Разве? Он был в магазине. Он мог услышать их с Мэтти разговор. И все же… – Какими бы ни были причины, мистер, вы спасли меня, – стояла на своем Кортни. – И хотите вы того или нет, но я благодарю вас. – Будь по-вашему, – произнес он примиряющим тоном. Кортни медленно кивнула и ушла, набирая скорость, пока не подошла к лестнице. Она чувствовала, что он провожает ее взглядом. Слава Богу, завтра он уедет! Этот человек совершеннейшим образом лишил ее присутствия духа. Глава 9 Когда в тот вечер к Кортни зашел Рид Тейлор, она отказалась с ним встречаться, чем заслужила суровый выговор от Сары. Но ей было все равно. Саре нравился Рид. И Кортни понимала, почему. Они были два сапога пара, оба высокомерны, оба непросты в общении. И оба решили, что она непременно должна выйти замуж за Рида. Кажется, не имело никакого значения, что думала сама Кортни. Да, Сара была обеими руками за то, чтобы они с Ридом поженились. В последнее время она стала в конце каждого разговора повторять: «Когда уже наконец ты выйдешь замуж и оставишь меня в покое! Я и так поддерживала тебя слишком долго!» Это была ложь. Кортни с лихвой отплатила за свое содержание. Да и потом, вся помощь Сары заключалась в том, что девушке предоставили жилье и питание. За всю ее работу она не давала Кортни ни гроша. Даже на покупку вещей первой необходимости Кортни зарабатывала деньги, обшивая мисс Кофман в свободное время. Ей приходилось этим заниматься. И Сара не должна была узнать, что в ее комнате спрятано пятьсот долларов. Эти деньги были получены от продажи кое-какой мебели, которую не захотели оставить новые владельцы их дома, до отъезда Кортни, ее отца и Сары из Чикаго. Сара не знала, что деньги были у Кортни, и что девушка не передала их отцу. Эдвард был слишком занят, чтобы спросить об этом, и в суматохе Кортни о них совсем позабыла. Она засунула их на дно своего чемодана, там они и оставались, даже после нападения индейцев. Девушка не знала, почему не рассказала о деньгах, когда Сара причитала, что они остались без гроша, что Эдвард не должен был держать все деньги при себе. Но Кортни была рада, что смолчала тогда. Наверное, она отдала бы эти деньги Саре в случае крайней нужды, но до этого не дошло. Сара быстро нашла им обеим работу на постоялом дворе, и не позднее, чем через три месяца Сара вышла замуж за Гарри Аккермана, владельца этого заведения. Он не был таким лакомым кусочком, как Эдвард, но имел виды на будущее. Ничего хорошего этот брак Кортни не принес. Она перестала получать плату за работу, а Сара теперь только то и делала, что командовала и бездельничала. Кортни прекрасно понимала, почему Сара хотела от нее избавиться. Люди начали называть ее «старая Сара», потому что думали, будто Кортни ее дочь. Сколько бы Сара ни повторяла, что Кортни девятнадцать, а до конца года исполнится двадцать лет, люди по-прежнему считали их матерью и дочерью. Саре было всего тридцать четыре, и это предположение было для нее невыносимым. А постоянное нытье Сары о замужестве Кортни началось после того, как она уговорила Гарри переехать в быстро растущий Уичито. Их новый постоялый двор уже строился. «В том месте можно заработать хорошие деньги», – любил повторять Рид, который тоже надумал переезжать. Его новый салун и игорный зал в Уичито должны были открыться до начала сезона перегона скота 1873 года. Саре было все равно, переедет Кортни в Уичито или нет, только бы она больше не жила с ними. Кортни думала о переезде с трепетом. Ведь в Уичито стекалось в десятки раз больше всякого сброда, чем в Рокли. С Сарой ехать она не хотела, а о том, чтобы выйти за Рида, не могло быть и речи. Поэтому у нее вообще не было подходящих вариантов… до сегодняшнего дня, когда в ее голове начал складываться план. Ей всегда хотелось вернуться на Восток. В Рокли она не останется, а жить в Уичито под мнимой защитой Гарри боялась. Кортни ворочалась и металась в постели, не в силах заснуть. Наконец, она зажгла свечу рядом с кроватью и принесла газету, которую спрятала в своем бюро. Этой минуты она с нетерпением ждала весь день. К ее разочарованию, это оказалась не восточная газета, а еженедельный листок из техасского Форт-Уэрта, к тому же восьмимесячной давности. И все же это была газета, пусть даже мятая и пожелтевшая. Расстелив газету на кровати, она прочла первые несколько статей, но заметку о перестрелке пропустила. Еще слишком свежи были вспоминания о мистере Чандосе и мертвом Джиме Уорде. Она старалась избегать мыслей об Уорде, но почему-то неизменно возвращалась к Чандосу, как ни старалась не думать о нем. Девушке пришлось признать, что он с первого взгляда ей понравился. Чандос был не первым мужчиной, возбудившим ее интерес, но никто еще не вызывал у нее такого душевного трепета. Рид Тейлор тоже привлек ее, когда только приехал в город, но это чувство испарилось, стоило ей узнать его поближе. С Чандосом дело обстояло иначе. Она знала, кто он и чем занимается. Но несмотря на это ее безудержно влекло к нему. Худощавый и жилистый с головы до ног – от лица до узкой талии и твердых, рельефных мышц длинных ног. Такой, как у него, размах плеч выглядел бы чересчур широким у человека пониже, но для его роста подходил идеально. На загорелой дотемна коже не было изъянов, если не считать крошечного шрама на левой щеке. И что-то в рисунке рта и глаз делало его лицо необычайно привлекательным. Губы были полны ровно настолько, чтобы выглядеть очень чувственными. Окаймленные густыми черными ресницами глаза на фоне темной кожи казались особенно светлыми, что делало их главной особенностью его лица, поражая какой-то чарующей красотой. И все же это была, несомненно, мужская красота. Находясь рядом с ним, Кортни, как никогда прежде, ощущала свою женственность… и это объясняло, почему она вела себя так глупо. Кортни вздохнула. Ее взгляд постепенно снова сосредоточился на газете, и на фотографии, на которую она смотрела, но не видела. И тут ее сердце забилось быстрее, глаза недоверчиво расширились. Возможно ли такое? Нет… да! Она быстро прочитала статью, сопровождавшую нечеткую фотографию, первую фотографию, которую она когда-либо видела в газете. В статье говорилось о задержании некоего Генри Макгинниса, известного вора, промышлявшего кражей крупного рогатого скота в округе Макленнан, штат Техас, пойманного с поличным ранчеро Флетчером Стрэтоном. Люди Стратона привезли Макгинниса в ближайший городок, Уэйко. Других имен не упоминалось, кроме имени маршала и ковбоев, которые передали ему пленника. На снимке преступника вели по главной улице Уэйко в окружении зевак. Фотограф не сумел как следует навести фокус: изображения Макгинниса и прохожих за ним были размытыми. Но один мужчина в толпе был поразительно похож на Эдварда Хорте. Кортни накинула халат, схватила газету и свечу и побежала в комнату Сары и Гарри, которая была рядом. Она заколотила в дверь, в ответ на громкие удары посыпались проклятия, но она ворвалась внутрь. Гарри застонал, когда увидел, что это Кортни. Сара нахмурилась. – Ты хоть представляешь, который сейчас… – Сара! – закричала Кортни. – Мой отец жив. – Что? – в один голос воскликнули Сара и Гарри. Гарри покосился на Сару. – Сара, это значит, что мы не женаты? – Ничего это не значит! – рявкнула Сара. – Кортни Хорте, как ты смеешь… – Сара, смотрите, – перебила ее Кортни, садясь на кровать и показывая ей фотографию. – Разве это не мой отец? Сара долго смотрела на фотографию. Потом ее лицо расслабилось. – Можешь спать, Гарри. У девочки разыгралась фантазия. Кортни, нельзя было подождать с этой чушью до утра? – Это не чушь. Это мой отец! И фотография была сделана в Уэйко, что доказывает… – Ничего это не доказывает, – с издевкой перебила ее Сара. – Только то, что в Уэйко есть человек, который отдаленно напоминает Эдварда… Отдаленно! Фотография не четкая, и черты этого человека размыты. Он не станет Эдвардом только потому, что у него есть с ним какое-то сходство. Эдвард умер, Кортни. Все говорят, что он не мог выжить в плену. – Все, кроме меня! – сердито выпалила Кортни. Как может Сара сбрасывать со счетов такое доказательство? – Я никогда не верила, что он умер. Он мог сбежать. Он мог… – Глупая! Тогда где же он был эти четыре года? В Уэйко? Почему он не пытался нас найти? – Сара вздохнула. – Эдвард мертв, Кортни. Ничего не изменилось. Теперь иди спать. – Я еду в Уэйко. – Что? – Сара оторопела, но через мгновение захохотала. – Конечно. Если ты хочешь, чтобы тебя убили, когда ты будешь шататься там одна, конечно же, поезжай. – И потом, раздраженно добавила: – Убирайся, и не мешай мне спать! Кортни хотела было что-то сказать, но передумала. Она молча вышла из комнаты. В свою комнату она не вернулась. В том, что она не ошиблась, у нее не было сомнений. Никто не убедил бы ее, что на фотографии не ее отец. Он выжил. Девушка чувствовала это инстинктивно, всегда чувствовала. Он уехал в Уэйко, почему – этого она не знала. Почему он не пытался ее разыскать – тоже не понимала. Но она найдет его сама. К черту Сару! Она говорила так по той простой причине, что не хотела, чтобы Эдвард был жив. Она нашла себе мужа, с которым собиралась разбогатеть, и который подходил ей больше, чем Эдвард. Кортни вышла из жилой части в глубине постоялого двора в зал. На стойке горела свеча, но молодого Тома нигде не было видно, хотя он должен был стоять за стойкой всю ночь на случай, если к ним явится какой-нибудь новый клиент. Не застав работника за стойкой, гость может перебудить весь дом, чтобы получить комнату. Бывало и такое. Но Кортни было наплевать сейчас и на Тома, и на то, что ее могут увидеть в одном халате и ночной рубашке. Со свечой в руке и драгоценной газетой под мышкой она поднялась по лестнице к комнатам гостей. Она точно знала, что собирается сделать. Это будет самый смелый поступок в ее жизни. Если бы она задумалась о том, что ей предстоит, она бы ни за что не осмелилась на этот шаг, только она решила не думать. Не сомневаясь ни секунды, она постучала в дверь, хотя ей хватило здравого смысла постучать тихо. Сколько сейчас времени, она не знала, но не хотела разбудить кого-то, кроме Чандоса. Она постучала в третий раз, когда дверь вдруг распахнулась, и ее грубо затащили внутрь. Ее рот накрыла крепкая рука, а к спине прижалась каменная грудь. Ее свечка упала, и, когда дверь захлопнулась, комната погрузилась в полную темноту. – Вам никто не говорил, что тот, кто будит людей посреди ночи, может не дожить до утра? Кто-нибудь спросонок мог не заметить, что вы женщина. Он отпустил ее, и Кортни чуть не упала на пол. – Простите, – начала она. – Мне… мне нужно было увидеть вас. И я боялась ждать до утра… боялась, что могу не застать вас. Ведь утром вы уезжаете, да? Вспыхнула спичка, и она замолчала. Он поднял ее свечу – как он умудрился увидеть ее в темноте? – зажег и поставил на низкий комод. Кортни заметила рядом с комодом седельную сумку и седло. Он что, вообще не разбирал и не раскладывал свои вещи? Похоже, что нет. Он показался ей человеком, который готов в любую секунду сняться с места. Она бывала здесь сотни раз, приходя с уборкой, но сегодня комната выглядела по-другому. Большой тканый ковер был свернут и отставлен к стене. Почему? И почему прикроватный коврик засунут под кровать? Полотенца и вода, которую она принесла раньше, были использованы – полотенца сохли над столиком для умывальных принадлежностей. Занавески были задернуты, единственное окно закрыто и, скорее всего, заперто. Чугунная печка в центре комнаты была холодной. На спинке стула, стоявшего посреди комнаты у холодной печи, висели чистая голубая сорочка, черный жилет, платок, в которые он был одет ранее, и ремень. Пустая кобура висела у кровати. Черные сапоги стояли на полу. Вид измятой постели привел ее в ужас, заставил попятится к двери. Она разбудила мужчину. Как она могла сделать нечто настолько непозволительное? – Простите, – извинилась она. – Я не должна была вас беспокоить. – Но побеспокоили. Значит, вы не уйдете отсюда, пока я не узнаю, зачем. Это прозвучало как угроза, и, когда это до нее дошло, она вдруг поняла, что он стоит перед нею голый по пояс, и что из одежды на нем только не до конца застегнутые брюки. Она заметила широкую полоску темных волос между его сосками, которая соединялась в форме буквы «Т» с прямой линией волос, спускавшейся по центру живота и исчезавшей в брюках. Также она заметила короткий, хищного вида нож, просунутый в одну из петель его пояса. Пистолет, вероятно, был засунут сзади за пояс брюк. Нет, открывая дверь, он не стал бы рисковать. Она знала: люди на Западе живут по другим законам, и такие мужчины, как этот, всегда настороже. – Леди? Она сжалась. В его голосе не было нетерпения, но она понимала, что уже надоела ему. Она нерешительно посмотрела ему в глаза. Они были такими же непроницаемыми, как и всегда. – Я… я надеялась, что вы мне поможете.