Она кивает. – Только сегодня утром заболело еще семеро, – говорит она. Я ахаю и останавливаюсь как вкопанная. Это означает, что за одну ночь больных детей стало в два раза больше. Финн смотрит на меня и хмурится: – Ты в порядке? – Да. В порядке. – Я расправляю плечи. Я оказываю им любую посильную помощь и помогаю так долго, как только могу, но все равно чувствую себя беспомощной. – Идемте, – говорит Лета, указывая в сторону задних дверей. Мы следуем за ней в лазарет, но как только входим в комнату, застывает Финн. – Рассказывай, – говорит он. Женщина кивает. – Они… спят и не просыпаются. Перед болезнью у них нет никаких симптомов. Они просто засыпают. Родители боятся укладывать детей спать. – Вероятно, нам придется подумать о карантине для детей, – говорю я, рассматривая новые лица. – Они могут быть заразны до того, как проявились симптомы, так что если бы мы могли… – Это не поможет, – говорит Финн. Он побледнел. – Это не заразно. Медсестра хмурится: – Откуда вы знаете? – Я уже с этим сталкивался, – говорит Финн. – Спящих детей нужно вернуть в Неблагой двор. Я свяжусь с вами и сообщу дополнительную информацию, когда она появится. – Ты уверен, что перевозить их мудро? – спрашиваю я. – Да, – говорит Финн. – Лучшее, что мы можем сделать для этих детей, это вернуть их в родные земли. Поговори с их родителями и другими взрослыми, которые заботятся о сиротах. Скажи им, чтобы завтра они первым делом начали готовиться к отъезду. – Да, Ваше Высочество, – говорит Лета. Финн поворачивается ко мне: – Нам нужно уезжать. Чем скорее мы вернем этих детей во Двор Луны, тем лучше. Он выходит из лазарета, не дожидаясь, пока я отвечу на его приказ. – Финн, – кричу я ему вслед. Глаза Леты расширяются, и я понимаю, что она, вероятно, считает странным, что я использую его настоящее имя. Я игнорирую ее и бегу за ним. Когда я догоняю его, он уже в конюшне. Он протягивает мне поводья Двух Звезд: – Нам нужно уезжать. – К чему такая спешка? Скажи мне, о чем ты думаешь, что ты знаешь. – Спящие дети – первый признак того, что двор умирает. Если мы хотим спасти их, нам нужно вернуть их домой, чтобы выиграть больше времени. А затем нам нужно посадить кого-нибудь на этот чертов трон. Я открываю рот, чтобы возразить, но закрываю его. – Мы должны воссоединить корону, силу и трон. И сделать это нужно как можно скорее. У нас мало времени. – Как? – спрашиваю я. Финн делает долгий, прерывистый вдох. – Я не могу ответить на этот вопрос. Но знаю того, кто может. * * * Вернувшись во дворец, мы находим остальных на обеденной террасе. Судя по пустым тарелкам на столе, они только что закончили обедать. – Уже вернулись? – спрашивает Миша, потягивая темно-красное вино. Финн засовывает руки в карманы и раскачивается на каблуках. Его челюсти сжаты, а серебристые глаза сверкают от гнева. – Ты не сказал мне о больных детях. – Есть больные дети? – спрашивает Прета. Ее губы кривятся от беспокойства. – Да, – говорит Финн. Глаза Миши расширяются. – Я не знал, что тебе нужно в подробностях знать о том, что происходит в поселениях, Финниан. Часто дети попадают к нам больными, да и потом время от времени тоже заболевают, как это случается с детьми. Если хочешь, я попрошу Лету вести для тебя журнал. – Тут – другое, – огрызается Финн. – Конечно, ты подумал, что это странно, и не стал об этом рассказывать. – Объясните, – говорит Прета. Миша вздыхает. – Это странно, да, но мы не держали это в секрете. Мы не знаем, что с ними не так. Они как будто спят – но не просыпаются. Я в жизни не видел ничего подобного. – Я видел, – говорит Финн. Взгляд Миши устремляется на него. – Когда? – Двадцать лет назад, когда Оберон был заперт в королевстве смертных, а Мордеус объявил себя королем Неблагого двора. Дети начали… впадать в то, что мы назвали Долгим сном. – Я помню, – говорит Прета. – Они как будто безмятежно спали, но на самом деле были заперты в стазисе. – Я никогда ничего об этом не слышал, – говорит Миша. – Мы не говорили об этом, – тихо говорит Финн. – Держали это в секрете. Я делаю шаг вперед и ловлю взгляд Финна. – Если ты уже проходил через это, ты знаешь, как им помочь. Финн качает головой: – Это не так просто. Дети – будущее нашего двора. Они являются воплощением всего хорошего, что должно произойти, поэтому когда двор умирает, в первую очередь это поражает детей. – Он поворачивается к Прете. – Мы так радовались, что Себастьян не смог сесть на трон, что не задумались о том, какую цену придется заплатить за то, что на нем никто не сидит. – Мордеус правил двадцать один год, – говорю я. – И все это время трон был не занят. Почему это происходит сейчас? – На троне никто не сидит с тех пор, как мой отец был заперт в королевстве смертных, это правда, – говорит Финн, его взгляд устремлен куда-то далеко. – Но тогда с тех пор, как Мордеус захватил власть, а золотая королева прокляла Неблагих, прошло меньше года. За это время наш двор увял и ослаб, и в Долгий сон впали десятки детей. Затем, по иронии судьбы, проклятие королевы ударило не только по Неблагим. Оно сделало слабой ее, и эта слабость привела к нездоровому балансу между дворами. Я качаю головой: – Не понимаю, как одно связано с другим. Миша поднимает руку и вызывает песочные часы, наполненные сверкающими песчинками. Он переворачивает их на бок и кладет на свою ладонь. Песчинки оседают на новое дно каждой половинки. – Представь, что эти песочные часы – это Благой и Неблагой дворы. Песок с каждой стороны символизирует могущество дворов. Наибольший мир и спокойствие царят тогда, когда обе стороны уравновешены. – Он двигает рукой из стороны в сторону, и песок перемещается с одной половинки часов в другую. – Конечно, баланс может время от времени нарушаться, но если разница слишком велика, – он наклоняет стакан под более острым углом, и песок начинает пересыпаться на другую сторону, – одна сторона может в конечном итоге получить все, а другая – ничего. – Когда ты сняла проклятие, – говорит Финн, – сила королевы вернулась. Ее двор больше не ослаблен, но поскольку никто не может занять трон Неблагих, мы снова оказались в состоянии дисбаланса сил. Чем дольше так будет продолжаться, тем больше детей заснет и тем больше вероятность, что они больше не проснутся. Если мы не будем действовать быстро, погибнет весь двор. – Итак, мы убьем королеву, – говорит Кейн. Финн бросает на него взгляд, и Кейн пожимает плечами. – Попробовать стоит. Предположим, принц Ронан не унаследует ее корону. Если золотой трон будет свободен, у нас будет чуть больше времени. – Это большое допущение, – говорит Финн. – Кроме того, если мы не смогли убить ее за два десятилетия, пока она была ослаблена проклятием, почему ты думаешь, что мы можем убить ее сейчас? – Дайте помечтать, – бормочет Кейн. – Суть в том, – торжественно говорит Финн, – что Трон Теней не может оставаться незанятым. Нам нужно найти способ воссоединить силу с короной, чтобы кто-то мог занять трон. Кейн машет рукой в мою сторону: