В какой-то момент мужчины действительно остановились, но отнюдь не благодаря разумным доводам Сурта. Просто теперь корчившийся от боли пленник, весь залитый кровью, не представлял для них никакой опасности. — Зачем ты защищаешь эту мразь? — холодным голосом поинтересовался омаронец у Сурта. — Разве не он лишил нас всех гнездимов? — Во-первых, еще ничего не известно… Мы не знаем, кто конкретно за этим стоит, — слабым голосом промямлил охранник. — А про нашего пленника у нас еще меньше информации… Пожалуйста, отпустите его, не вмешивайтесь… — Мне известно одно: я здесь, на этой жалкой земле, в то время как должен быть наверху. Я столько лет вкалывал на богачей, чтобы иметь доступ на высокие ветки! Мы с таким трудом с папашей наскребали на этот жалкий птичий налог — и все ради чего? Теперь мы здесь, уже никому не нужные, и вряд ли нас возьмут обратно на дерево… В то время как хитрый молодчик, который привел этого драчуна сюда, уже получил в качестве награды возможность поселиться в Ласточкином графстве… А что будет с нами? — омаронец говорил резко, как будто выплевывая каждую фразу. — Раз сейчас представился такой случай, я считаю своим долгом отомстить за себя и за всех остальных. Кто со мной? — холодным голосом продолжил высокий мужчина, одетый в самую драную и засаленную одежду. Вид у него был устрашающим. — Его нельзя убивать! С нас три шкуры спустят! — взмолился светловолосый Нут, который до этого времени благоразумно не вмешивался в спор. — Кто говорил про убивать? Мы не собираемся лишать его радости присутствовать на Совете… Мы просто познакомим его с правилами одной игры, да, ребята? — жестоко осклабился заводила, а все остальные его поддержали. — А вы, если не хотите занять его место, свалите подальше и ждите, — добавил он, презрительно глядя на жалких охранников, бледных от страха. — Что ты хочешь делать с ним, Востверз? — с любопытством поинтересовался один из шайки. — Как это что, Дийл? Разве ты не помнишь нашу любимую игру? Дайте мне кто-нибудь мой щит! — гаркнул он, и тут же кто-то подобострастно сунул ему в руки украшенный вороненой сталью кусок дерева. Востверз подошел к лежащему на земле юноше и грубым движением поднял его на ноги. Артура немного шатало, однако все же он выпрямился и дерзко посмотрел на мучителя. Во время драки ему рассекли губу и из нее теперь текла кровь, но пленник в настоящий момент не чувствовал никакой боли, только злость. — Возьми щит, парень, пусть он послужит тебе. Сейчас ты увидишь, как поступают настоящие мужчины с теми, кто уничтожает их дома! — воскликнул Востверз. — Что-то не вижу тут настоящих мужчин, — презрительно ответил Артур. — Только трусов, которые издеваются над слабыми. — Что ж, сейчас увидишь! — пообещал ему Востверз и громко свистнул. На этот зов к нему тут же подбежали две красивые белые лошади, которые, видимо, все это время паслись неподалеку от озера. — Мне нужен еще один участник, — проговорил заводила, оглядываясь на своих приятелей. Тот, что был в шляпе, нетерпеливо вышел вперед. — Хорошо, Дийл. Вот мы и позабавимся. Остальные могут смотреть. — Подождите! Не троньте его! — тоненьким голосом воскликнул Сурт, неуклюже достав свое жалкое оружие. Увидев его, омаронцы загоготали во весь голос, и черноволосый юноша нерешительно отступил назад, не имея в себе достаточно смелости, чтобы противостоять четверым вооруженным до зубов разбойникам. — Смотри, какие трусливые у тебя охранники, — продолжал смеяться Востверз, издевательски обращаясь к Артуру. Он залез на лошадь, а Дийл — на свою. — И они-то являются воинами! Смехота! Набрали желторотых юнцов, и думают, что в город не пролезет враг. — Ты лучше расскажи ему правила игры! — осклабился Дийл, а лошадь под ним уже нетерпеливо перебирала копытами, словно желая взрыхлить землю. — Правила простые. Твой щит — мишень. Мы будем стараться попадать копьем в самый центр. Ты должен стоять и не шевелиться, а то мы можем ненароком промахнуться. Также ты можешь попробовать убежать от нас, но здесь уже не взыщи — будем бить куда попало. Вот и все правила, а выбирать тебе. — Спорим, он побежит от нас как трусливый заяц, — засмеялся Дийл. Мужчины отъехали на некоторое расстояние от Артура, чтобы дать ему возможность выбрать линию поведения. Впрочем, на самом-то деле выбора никакого не было. За спиной пленника находилось глубокое озеро, которое он вряд ли смог бы переплыть. В сторону города бежать было бессмысленно, равно как и в лес, так как всадники с легкостью бы его нагнали. Поэтому Артуру оставалось только стоять на месте, гордо подняв голову. Он не будет бежать от этих мерзавцев, которые обвиняют его непонятно в чем. Клипсянин только повыше поднял щит, пытаясь защититься. Омаронцы переглянулись. Те, кто не стал участвовать в этой позорной игре, стояли рядом с Нутом и Суртом, присматривая за тем, чтобы они не вмешивались. Охранники, бледные от страха, взирали на происходящее, не в силах как-то помочь пленнику. — Развлечемся! — взревел Востверз, и безжалостные всадники, выставив вперед копья, поскакали на Артура. Они, конечно же, старались бить в центр мишени, однако, удар был настолько силен, что бедный юноша упал навзничь, не удержавшись на ногах. Одно копье в кровь изранило его руку, которой он держал щит. Несмотря на этот страшный удар, Артур все же медленно поднялся, чувствуя при этом, как сильно шумит у него в ушах. Его израненные руки дрожали, когда несчастный пленник поднимал свой непривычно тяжелый щит. Юноша отчетливо понимал, что не продержится так долго и, если омаронцы захотят продлить свою жестокую игру, он просто не сможет больше защитить себя. Перед воспаленным взглядом несчастного вновь поплыли сцены Потешных боев, и, вместо неумолимых омаронцев, лихо скакавших на лошадях, Артур ясно увидел уродливое лицо господина Ролли со своей фирменной угрожающей ухмылкой. Вначале, узнав о том, что среди армутов узаконен институт рабства, Артур с Аланом удивились и даже возмутились подобной бесчеловечности. Ведь ни в Беру, ни в каком еще другом человеческом поселении эта практика не была принята. Однако многое ли это меняет? Сейчас Артур в Омароне, где он встретил людей не менее, а в каком-то смысле даже более жестоких, чем армуты. По крайней мере, армутские богачи из дикого Мира чудес не являлись лицемерами. Они не напускали на себя благочестивый вид, убеждая всех, что они издеваются над своими жертвами из мести, или еще по какой-либо другой, оправдывающей их причине. А эти люди, жившие в непосредственной близости от столицы — центра цивилизованного мира, с такой жестокостью нападают на беззащитного пленника, при этом искренне убежденные, что выполняют правое дело. Отмена рабства как института, увы, отнюдь не искоренила его проявлений в обществе, где по-прежнему остались люди, которым нравилось унижать и оскорблять других. Все блага цивилизации не смогли дать им осознание ценности чужой жизни; эти достопочтенные господа так и не научились видеть в другом человеке такую же личность, как и они сами. Когда всадники во второй раз проезжали мимо мишени, Востверз с какой-то особой садисткой ухмылкой ранил Артура в плечо, желая, по всей видимости, чтобы его жертва закричала. Однако отважный юноша не хотел доставлять удовольствия своим мучителям; он с такой силой закусил губу, что во рту сразу стало солоно. Сильный удар второго всадника вновь сбил мальчика с ног, не давая ему ни малейшей передышки. На этот раз Артур почувствовал, что уже не в силах более подняться. Он был измучен и избит, и у него сильно мутилось сознание. В этот самый миг, когда Артур уже не надеялся на чью-либо помощь и даже приготовился к тому, что жестокие всадники, возбужденные видом крови, окончательно прикончат его, юноша вдруг услышал чей-то суровый голос. — Что тут происходит? Этот простой и вполне закономерный вопрос оказался весьма затруднительным для всех. Нут и Сурт лишь с ужасом взирали на всадника, который так неожиданно пожаловал к ним. Артур с трудом приподнял от земли голову и увидел перед собой высокого мужчину, красного от едва сдерживаемого возмущения. Он был приятной наружности и хорошо одет, на боку его вычищенного до блеска камзола висела на армутский манер кривоватая сабля. За ним показались еще несколько всадников. — Отвечать! — повелел незнакомец таким тихим голосом, что нужно было специально прислушиваться, чтобы понять суть приказа. Однако каждый из присутствующих все отлично услышал. — Господин Рем, произошла ошибка, — неловко пробормотал Сурт, который решительно не знал, что ему следует говорить. Востверз и Дийл слезли со своих лошадей и робко стояли в стороне, старательно не глядя на вновь прибывших. Хоть они и не являлись воинами и не были обязаны исполнять чьи-либо приказы, они догадывались, что эту отвратительную выходку им не спустят с рук. — Ошибка? — таким же едва слышным голосом повторил господин Рем, и его слова хрустящими льдинами повисли в воздухе. — А может, никакая не ошибка? А трусость, позор и бесчестье? Истязать подобным образом беззащитного пленника? — по мере того, как вышеуказанный господин произносил эти слова, он повышал тон голоса и в конце концов перешел на крик. — Мерзкий сброд! И если вы думаете, что таким поведением заслужите себе место на ветке, вы глубоко ошибаетесь! Вы четверо, — он указал рукой на оборванцев, — изгоняетесь из Омарона без права когда-либо вернуться обратно! Мне не нужны такие люди! Идите в лес и там разбойничайте, как хотите! Мы не держим кровопийц! А вы, господин Сурт и господин Нут, — мужчина нарочито издевательски растягивал слово «господин», словно желая уменьшить его значимость, — вы, мои славные воины, подлежите суровому наказанию. Возвращайтесь пока в свои гнездимы, а на Совете мы решим, что с вами делать. — Но… Господин Рем, нас ведь не прогонят из Омарона? — чуть не плача, проговорил светловолосый Нут. Его большие, по-детски наивные, глаза наполнились густыми слезами. Но всадник не сказал им больше ни слова, словно забыв про их существование. Он подъехал к пленнику. — Прошу прощения за своих воинов, — проговорил господин Рем, с искренней жалостью глядя на юношу. — Это поистине неподобающее отношение к вам… — Извинения приняты, — слабо усмехнулся Артур, безуспешно пытаясь одной рукой остановить кровь, лившуюся из его израненного плеча. — Вам сейчас окажут помощь, — добавил всадник. — И отпустят? — со слабой надеждой поинтересовался Артур, но господин Рем лишь с сожалением покачал своей седой головой. — Завтра будет Совет. На нем все решится, — загадочно ответил всадник. Глава 26 Или предательством счастья не сыщешь Нежданный спаситель сдержал свое слово: Артура тут же препроводили в больничный гнездим, располагавшийся между ветвей корявой сосны, на котором большими жирными буквами было написано: «КАРИ ОМАРОНА». Эта надпись своей двусмысленностью могла вызвать затруднение у человека, впервые гостившего в окрестностях Беру. Действительно, как следовало ее понимать? Как то, что местные жители не отличаются особой грамотностью и написали название знаменитой армутской специи карри с одной буквой? Или же как то, что здешние лекари настолько сомневаются в собственной квалификации, что решили стереть начало слова, дабы исключить все возможные претензии на их счет? Так или иначе, в действительности оказалось, что врачи Омарона на самом деле вовсе не являются профессионалами своего дела. Они выдавали себя за таковых, однако при этом так мало смыслили в лекарской науке, что, казалось, иной раз лучше было бы дать больному самому поправиться, нежели обращаться к этим светилам науки. Когда раненого юношу привели в этот многообещающий гнездим, его встретили два молодых человека, по возрасту не многим отличавшиеся от самого пациента. Они были облачены в длинные зеленые халаты до пят, на которых небрежно виднелись засохшие пятна крови. На маленьких табличках, прикрепленных к воротничкам, не было имен, а только коротенькие безличные слова: Доктор 1 и Доктор 2, что также не могло не беспокоить пациентов, жаждущих получить квалифицированную помощь. — Что это с ним? — безразлично поинтересовался у конвоира Доктор 1. Артур с удивлением взглянул на лекаря. Если уж врач не в состоянии уразуметь, что с больным, то, значит, дело совсем плохо. — Вероломно напал на наших людей, за что и получил по заслугам, — сухим голосом ответил конвоир и, оставив клипсянина наедине с господами врачами, незамедлительно покинул больничный гнездим. Доктор 1 с большой неприязнью покосился на воинственного пациента. Он всем сердцем ненавидел драки, ибо в них всегда бывает пострадавшая сторона, и, стало быть, нужно вмешательство врача. А этот славный лекарь не любил вмешиваться. Юноша только недавно освоил лекарскую науку и пока еще не мог привыкнуть к тому, что наплыв больных никогда не заканчивается. — Тебе надо раздеться, — сухо сказал он, в то время как Доктор 2 готовил какие-то малопривлекательные на вид мази. Артуру с трудом удалось это сделать. Израненные руки совсем не слушались своего хозяина. — У тебя какой-то… побитый вид, — с некой долей презрения заметил юный врач, с брезгливостью глядя на шрамы на спине Артура. — В противном случае, я бы вряд ли тут оказался, — с иронией проговорил клипсянин, однако медицинский работник едва ли ощутил насмешку в его словах. Доктор 1 начал неумело обрабатывать ушибы и порезы Артура, своими неловкими и грубыми движениями причиняя страшную боль. Рана на плече оказалась довольно большой, и Доктор 2 предложил зашить ее. — У нас нет обезболивающего, — холодным голосом предупредил Доктор 1, внимательно всматриваясь в бледное лицо своего пациента. — Даже если бы и было, вряд ли мы стали бы тратить драгоценное средство на того, кого вскоре будут судить на Совете, — сухо проговорил Доктор 2, с неприязнью косясь на юношу. — Это будет больно… Ну так что, делаем? — на всякий случай поинтересовался у Артура Доктор 1. Пациент кивнул, с нескрываемой насмешкой глядя на экзекуторов. Когда врачи стали орудовать толстой иглой, бедный юноша опустил голову, стараясь не выдавать эмоций. Это действительно было больно, однако за время длительного путешествия он научился одному очень важному качеству — терпению. После всех необходимых манипуляций целители помазали раны какими-то сомнительными средствами, которые по запаху и консистенции живо напомнили Артуру дегтярное мыло. — Может, лучше воспользоваться моими мазями на базе крапивы? — вежливо поинтересовался пациент. Эффективность от местных лекарств была такой низкой, что сейчас, когда юношу оставило нервное возбуждение, помогавшее ему не чувствовать боли во время драки, все его раны и ушибы заболели с удвоенной силой. — Обойдешься, и так нормально, — сухо возразил Доктор 1. К сожалению, за исключением господина Рема, Сурта и Нута, подавляющее большинство омаронцев относилось к юноше более чем прохладно. Впрочем, слова, случайно брошенные Востверзом, несколько проясняли произошедшее, и Артур теперь хотя бы мог догадываться, почему отношение к нему со стороны местных жителей было настолько враждебным. Теперь юноша видел всю ситуацию следующим образом. По какой-то неведомой причине омаронцы имели основание полагать, что он лишил их домов. Оборванцы обмолвились про верхние ветки, стало быть, их гнездимы находились в столице в самых престижных графствах. Почему они думали, что пленник напрямую в этом замешан, Артур не имел ни малейшего понятия, но он смутно подозревал, что вся эта ситуация как-то связана с пропавшими из Троссард-Холла студентами. Также он с горечью осознал, что Алан, его проводник и человек, которого он, в общем-то, считал своим другом, на самом деле все время преследовал лишь собственные интересы. Конечно, нельзя сказать, что мальчик сильно ему доверял, ибо он с самого первого дня почувствовал, что Алан не так прост, как кажется. Однако Артур всегда думал о людях лучше, чем они являлись на самом деле, и поэтому даже представить себе не мог, что проводник согласился довести его до Беру с одной только единственной целью — чтобы передать в руки омаронцев, желавших, в свою очередь, получить от него какую-то ценную информацию, которой Артур, увы, и сам не располагал. Теперь юноша смог, наконец, в полной мере понять отстраненность Алана, его насмешливую манеру говорить с ним, упреки, которые тот кидал в его адрес и дотошные вопросы об учебе в Троссард-Холле. Проводник, вероятно, хотел узнать больше, но так как Артур ничего не рассказывал, ему оставалось довольствоваться малым. Юноша не хотел даже и думать об Алане. Это причиняло ему нестерпимую боль, а он и так сейчас был слишком измучен. Мысли о своих друзьях также терзали его, поскольку, получив от шайки оборванцев обрывки тревожных новостей о жизни в столице, клипсянин уже даже боялся представить, что случилось с Дианой, Триумфией, Тином и всеми остальными. Самое лучшее, что мог в настоящий момент сделать пленник — это попытаться абстрагироваться от всей ситуации. Артур не желал сейчас думать ни о своем возможном побеге из плена, ни о спасении друзей, ни о предательстве Алана. Он просто ждал того, что будет, и голова его была свободна от всех переживаний, которые выпали на его долю. В какой-то момент трое омаронцев пришли за измученным юношей и вновь отвели его в тюрьму. Остаток дня Артур провел здесь, находясь в каком-то странном оцепенении — он вроде и не спал, однако все происходящее вокруг него казалось чудным сном. Пугливые люди в одинаковых одеждах, переходившие по подвесным мостам, диковинные птицы с красивым цветным оперением, кружившие над ним и издававшие противные крикливые звуки, этот мерзкий запах дегтярных мазей, от которого ему становилось дурно, дневная липкая жара вкупе с насекомыми — все это вроде и происходило в реальности, однако воспринималось им как нечто далекое и отдельное от него самого. Порою он в совершенном бессилии закрывал глаза, однако, как бы страстно он этого не желал, но ему все никак не удавалось по-настоящему заснуть. Вечером, когда Сурт и Нут принесли пленнику еду, бедный юноша находился в таком плачевном состоянии, что даже не притронулся к ужину. Его так сильно мутило, что один вид короедных лепешек вызвал в нем приступ сильнейшей дурноты. Юные воины с неприкрытой жалостью смотрели на своего подопечного; им искренне хотелось бы помочь и облегчить его страдания, однако что они могли сделать? — Завтра все должно решиться, — тихо сказал беловолосый Нут. Юноша открыл глаза и с безразличием взглянул на тюремщиков. — Ну зачем, зачем ты ввязался в ту драку! — в сердцах воскликнул Сурт. — Это было так глупо… Думаешь, ты им что-то доказал? Таких проходимцев нужно обходить стороной, иначе, чего доброго, еще и убить могут. Артур молчал и насмешливо смотрел на франтоватого охранника. В целом, тот был прав, действия его были необдуманными и излишне поспешными, однако даже сейчас, если бы такая ситуация вновь повторилась, юноша поступил бы точно так же, не раздумывая и не колеблясь. — Мы хотели тебе помочь, но… — смущенно начал Сурт и запнулся. Ему было ужасно неловко. Он являлся воином, бравым служащим охранной гвардии Омарона и, вместо того, чтобы прийти на помощь пленнику, испугался, как самый настоящий трус, предпочтя остаться в стороне. — Расскажите, почему меня здесь держат, и что должно решиться на Совете… Этим вы мне очень поможете, — уставшим голосом попросил его Артур. Однако Сурт смутился еще больше и, переглянувшись со своим компаньоном, сказал: