— Один чудак ходит туда-сюда. Правда, я думаю, единственное место, куда он обычно провожает клиентов, это на тот свет, — продавец осклабился и захохотал, невероятно восхищаясь своим чувством юмора. — Вот как? — с кислой улыбкой выдавил из себя Артур. Эта перспектива его отнюдь не радовала. — Но он единственный, понимаешь? Уникальный и неповторимый. Так что ты вполне можешь пройтись до Базарной улицы и остановиться в Собачьем тупичке. Там ты увидишь небольшой особнячок под номером 12, где и проживает вышеуказанный мною господин. Скажешь ему, что тебя направил старина Трюкко и он, пожалуй, не будет обманывать тебя. — Понятно. Спасибо. А где можно арендовать повозку? — С каретой, походными подушками, провизией и кучером? — деловито поинтересовался продавец. — Да, это было бы отлично. — В Беру. — Так мне ведь как раз туда и надо, — с удивлением возразил Артур. — Ну вот там ты и сможешь все это арендовать и вернуться опять сюда, — загоготал господин Трюкко, и юноша поспешил выйти из лавки нужных вещей. Он и так уже понял, что не видать ему лошади, даже самой захудалой и бородатой, как старик Тритон. Уже стемнело. Дороги изредка освещались тусклыми фонарями, но эта роскошь присутствовала лишь на главной улице. Несмотря на вечер, стояла теплая почти оюньская погода. «Странно это все», — промелькнуло в голове у Артура. Проходя по улице, он увидел еще одного нищего, просившего милостыню. Это был дедушка, весьма опрятный и чистый, невзирая на потертые одежды. Он с неудобством смотрел себе на руки, словно стыдясь своего занятия. Жалостливый юноша кинул ему венгерик, отчего старик поднял глаза и благодарно улыбнулся. — Доброго пути тебе, странник. — Вы не знаете, где находится Собачий тупик? — спросил у него Артур. Мальчик понимал, что в темноте и без точного знания дороги он вряд ли с успехом осуществит свое предприятие по поиску проводника. — Конечно, знаю. Улица, по которой ты идешь, упирается как раз в этот тупик. Там грязновато, но в целом можно переночевать. — Я вообще-то не думал ночевать на улице… — с улыбкой сказал Артур. — Полузньская погода очень непредсказуема… Старик удивленно воззрился на мальчика. — Так на дворе ж давно оюнь. Артур почувствовал, как у него сильнее забилось сердце. — Оюнь? Как так? А когда же закончился полузнь? — Да уж недели три-четыре миновало, — отвечал старичок, продолжая таращиться на собеседника. Он явно недоумевал, как можно было пропустить начало оюня. Артур медленно пошел вперед, прокручивая в голове то, что ему довелось узнать от нищего. Значит, уже наступил оюнь… Но почему вблизи Троссард-Холла была такая плохая погода? Вероятно, в лощине установился свой микроклимат… Получается, что его не было чуть дольше, чем он надеялся… И в пещере время все-таки идет по своим правилам. Артур стиснул зубы, стараясь не думать об отце. Найдет ли он его еще когда-либо? Возможна ли хоть сколько-нибудь их встреча? В эту секунду мальчику страстно захотелось вновь оказаться в пещере. Но он уже не мог переместиться обратно. Даже несмотря на очень большое желание. Артур почувствовал, как его глаза наполнились слезами. Он так мало времени провел со своим отцом… Впрочем, юноша понимал, что сколько бы времени он с ним ни находился, ему все равно было бы мало. Ничто не может заменить нам близких людей. Когда они с нами, мы привыкаем к этому и считаем их в некотором роде своей собственностью, но только когда теряем — да, именно в этот самый момент мы понимаем, насколько, до какой степени эти люди были важны и значимы. И вроде истина эта не нова и вполне понятна, но в полной мере ее осознать можно только тогда, когда уходит твой друг, родитель, возлюбленный. Все сразу меняется; то, что было важным ранее, становится совершенно бессмысленным и даже ничтожным. Серьезные вещи, наконец, выходят на первый план, и ты понимаешь, что любовь к другому важнее, чем к самому себе. И мир переворачивается с ног на голову, и из него, как из холщового мешка, высыпаются все ложные ценности, которыми этот мешок был забит до отказа, и только на дне его остаются настоящие сокровища: любовь, доброта, взаимопомощь, верность… Артуру больше всего на свете хотелось сейчас оказаться рядом с отцом, матерью, со своими дорогими друзьями. Но они все были далеко, в разных частях его расколотого мира, и юноше надо было скорее собрать эти части воедино, чтобы не страдать так сильно, как в эту минуту. Артур шел по темной улице, практически не глядя по сторонам. В какой-то момент различить что-либо стало совсем сложно, и путник остановился в нерешительности. Прямо перед его носом на доме висела медная вывеска с надписью «Собачий тупик», 12. Глава 3 Или Дом проводника Особнячок, о котором говорил господин Трюкко из лавки нужных вещей, оказался вовсе не особнячком, а покосившимся доходягой, вполне обделенным жизнью, как, впрочем, и все здания в Собачьем тупичке. Своим передним фасадом он немного выдавался вперед и, возможно, лет через десять ему грозила участь завалить своими ничтожными обломками единственную, более-менее сносную улицу в здешней деревеньке. Перед особнячком раскинулся незатейливый, но очень аккуратный садик с чудесными гортензиями и рододендронами, которые как раз цвели в оюне. Пожалуй, благодаря этому саду, дом и вправду можно было с натяжкой назвать особнячком, так как другие здания, находившиеся в округе, этим достоинством не располагали. Дом снаружи освещался факелами и при их мерцающем, загадочном свечении, он, казалось, принадлежал диковинным существам, но никак уж не людям. Некоторые окна в особнячке были заколочены досками крест-накрест, а крыльцу, что вело к двери, явно недоставало нескольких ступенек, которые от времени прогнили и провалились под землю. Артур смело прошел в сад, не огороженный забором, и с надеждой постучал в шаткую дверь. Он понимал, что доставит хозяевам немало хлопот своим поздним появлением, но у него не было выбора, ибо каждая минута была на счету. Довольно продолжительное молчание было мальчику ответом. Затем послышались шаркающие шаги и старческое кряхтение. Потом дверь медленно отворилась. На пороге стояла женщина смрадней шестидесяти. Вполне опрятная, с седыми волосами, скромно убранными под чепчик, и благообразным лицом, она воплощала в себе образ милой фермерши, которая всегда даст хлеб проголодавшемуся путнику и напоит парным молоком ребятишек. Так, по крайней мере виделось Артуру. Но когда бабушка заговорила, стало очевидным, что вместо хлеба и молока мальчик мог бы здесь получить лишь отменный нагоняй веником или, что еще хуже, кочергой. — Опять, побирушки, шляетесь, на ночь глядя! У-у, я сейчас позову Стеллу, он возьмет посох и вышибет мозги из твоей нищей башки! — злобно закричала она, увидев Артура. — Нет, извините, вы не так поняли. Я вовсе не попрошайка, — смущенно начал возражать клипсянин. — А кто ж может еще припереться в такое позднее время? Уж не воришка ли ты? — Нет, понимаете, я ищу проводника, и мне сказали, что он живет в этом доме. У меня есть деньги, я заплачу… — Артуру стоило невероятных усилий, чтобы его голос не звучал жалобно, но у него это плохо получалось. Свирепая хозяйка смутила его. Однако стоило полуночному путешественнику упомянуть про деньги, как суровая дама вмиг подобрела, морщины на ее лице разгладились, и она вновь стала походить на добропорядочную фермершу. Видно, подобная метаморфоза происходила с ней не раз, и она уже вполне привыкла к такому быстрому переходу от враждебно настроенной фурии до гостеприимной хозяйки. — Что же ты молчал, сынок? Ежели так, значит, дело это правое. Проводник, конечно… Заходи! — широким жестом барыни она пригласила путника в свою халупу. Затем она дала ему свечу, чтобы он смог осветить себе дорогу. Внутреннее убранство напомнило Артуру их домик с Леврудой, и он почувствовал, как от грусти у него сжалось сердце. — Что встал, пойдем на кухню, — уже вполне доброжелательно проворчала старуха, чуть подталкивая вперед своего нежданного гостя. Кухня, она же столовая, освещалась довольно неплохо. Повсюду горели лампадки и еще какие-то приспособления, о существовании которых Артур ранее не имел ни малейшего представления. Все-таки этот дом действительно был особнячком по сравнению с другими. Посреди зала стоял огромный, грубо отесанный деревянный стол из дуба человек на десять. Однако эта грубость нивелировалась белой вязаной салфеточкой, на которой примостилась ваза с сушеной лавандой, придававшей столу немного кокетливый вид. Все выглядело опрятно, никакой грязи и пыли, кухня была просторной и вполне уютной, вплоть до кружевных занавесок, прикрывающих заколоченные окна. Свежий, вкусно пахнущий хлеб и висевшие над кухонными принадлежностями сушеные пряные травы, связанные в пучок, довершали картину явно в пользу особнячка. — Голодный? — деловито поинтересовалась хозяйка, проницательно осмотрев Артура. Она словно бы определяла, сколько с него можно содрать венгериков. — Я бы не отказался поесть, если вас не затруднит, — скромно ответил мальчик. — Затруднит, не затруднит, это уже не важно, — заметила старуха и начала суетиться. Через пару минут перед Артуром появилась чашка молока, а на чугунной сковороде приятно зашипели блины. Мальчик с нетерпением косился на яства, желая как можно скорее к ним приступить. «Тин бы уже наверняка умер с голоду…» — подумалось путешественнику. В этот момент к ним на кухню забежал какой-то мальчик, приблизительно возраста Артура. — Ого! — воскликнул он, в упор уставившись на гостя. В течение целой минуты оборванец внимательно и даже с каким-то странным интересом осматривал лицо Артура, отчего тому вмиг стало неловко. — Что за фрукт? — пискляво спросил мальчишка у хозяйки. — Гость наш. Имени не знаю. Как вас величать-то? — Артур. Мне нужен проводник до Беру, — объяснил юноша. — Ого! — снова присвистнул паренек и уселся на лавку рядом с Артуром. Вновь прибывший выглядел совершеннейшим оборванцем и замарашкой и даже как-то не вписывался в окружающую обстановку. У него были босые ноги с неухоженными ногтями, рваные холщовые штаны с дырами на коленках и какая-то невообразимо грязная майка, которая, вероятно, когда-то давно имела белый цвет. Волосы у мальчонки были русые, короткие, челка постоянно спадала ему на глаза, и он привычным движением головы откидывал ее назад. Он был маленького роста с умными карими глазами и необычайно подвижными руками, которые ни на секунду не могли замереть в одном положении. — В Беру… Очень интересно. Столичная пташка? Богатей, что ли? — немного с укоризной спросил оборванец. — Нет, почему же, — хмыкнул Артур. — Просто мне надо туда и все. — А красавец-то какой, хоть куда! — мальчишка произнес эти слова с таким непроизвольным восхищением, что Артур, с опаской глянув на своего странного собеседника, даже немного отодвинулся в сторону, насколько позволяла лавка. «Ну и повезло же мне…» — пронеслось у него в голове. — Нет, правда, у нас тут таких и не бывает ребят. Глаза голубы-ые, как у кагилуанского принца… — странные реплики сыпались одна за другой, и Артуру захотелось встать и покинуть этот особнячок, невзирая даже на вкусные блинчики, которые уже горкой сформировались прямо перед его носом. — Да ты не робей, ешь, — насмешливо хмыкнул мальчишка. — Я всегда так, рублю сплеча, говорю, что думаю. Но это и неплохо, ведь так? Артур неопределенно пожал плечами и сконцентрировал свое внимание на блинчиках, стараясь не замечать пристального взгляда сумасшедшего мальчишки. — У тебя царапина на щеке. Надо бы замазать, чтоб инфекция не попала… Тут мальчик позволил себе совсем уж возмутительную вещь: пальцем он потянулся в сторону гостя, словно намереваясь потрогать ранку на его щеке. — Чего тебе? — грубовато спросил Артур, отшатнувшись от беспардонного мальца. — Девушка есть? — внезапно поинтересовался оборванец, и юноша чуть не подавился блином. — Что, прости? — переспросил он. — Ну что ж тут непонятного, девушка, говорю, имеется? — Ну, Тэнка, ну нахалка. Чтоб тебя! Что к гостю пристала, видишь, кушает человек, устал с дороги! — недовольно проворчала хозяйка, обращаясь к оборванцу. Артур с непониманием перевел взгляд с хозяйки на мальчишку, и тут только до него дошло, что перед ним вовсе не мальчик. А девочка, очень похожая на мальчика. Короткая стрижка, неопрятность и мальчишеский наряд сделали ее практически особой мужского пола. Тэнка понимающе ухмыльнулась, обнажив ровные белые зубы. — Я вот совсем не красотка, увы… — проницательно заметила она, будто прочитав мысли Артура. Тот корректно решил промолчать, яростно уставившись на свои уже остывающие блины, словно пытаясь найти в них хоть какое-то ободрение. — Ладно, парень. Не буду смущать тебя. Я пошла спать. Надеюсь увидеть тебя во сне, — весело сказала она и прыснула со смеху. Затем, подбежав к бабушке, чмокнула ее в щеку. — Спокойной ночи, бабушка Грейда. Покорми хорошенько этого птенчика, он ведь голодный как волк. — У, разбойница, смотри у меня! — с любовью в глазах проворчала старуха, впрочем, улыбнувшись от удовольствия, когда внучка коснулась ее дряблой морщинистой щеки. Тэнка скривила рожицу, показала Артуру язык и была такова. — Ты уж прости ее, стрекозу. Она у меня такая, говорит, что думает. Хорошая девчонка, да только, чувствую, жениха ей сложно будет сыскать. Вы ведь, господа, загадку любите, тайну…