– И того и другого столько, сколько мы можем получить. Хелен Стодард быстро осмотрела кожу, рот и ногти Лизы. Марля вокруг иглы капельницы совершенно промокла. Кровь из нее капала на простыню и на пол. Из прокола в вене также сочилась кровь. – Раньше были проблемы с кровотечением? – спросила она Бленкеншипа. – Абсолютно никаких. Стодард задумалась на несколько секунд. – Мы не можем ждать результатов лабораторных анализов. Думаю, надо использовать для переливания имеющиеся у нас кровь и плазму и добавить в кровь гепарин. В зал вошли запыхавшиеся Рэндал Снайдер и Хейди Гласмен. Почти сразу же появился и Эндрю Трюскот. Хейди сменила Сару возле больничной кровати, а Трюскот, Сара и Снайдер отошли к дверям. – Она в тяжелом положении, – сказала Сара. Снайдер взглянул на монитор плода. – Так же, как и ребенок, – сказал он. – Вы начали вводить ей питосин? – Только в машине. У нее раздвижка всего на пять сантиметров. – Боже! Трюскот потратил не больше минуты на осмотр рук и ног Лизы. Затем с необыкновенной легкостью ввел обезболивающий состав под кожу в ее шее, нащупал подушечками пальцев две точки и воткнул иголку большой пропускной способности в яремную вену. Затем он пропустил катетер через полую часть иглы и закрепил его. Был открыт критический второй путь для переливания крови. – Так или иначе, но придется отвезти ее в операционную, – сказал Эндрю, вернувшись к двери. – Пока что ничего не могу сказать о ее левой руке и о ногах. Но правая... Можно ли ей сделать кесарево сечение? Снайдер подошел к Хелен Стодард, недолго пошептался с ней и, вернувшись, покачал головой. – Похоже, мы уже подошли к ситуации, когда надо выбирать между матерью и ребенком, – шепнул он. – Хелен и Ели решили не ждать подтверждения анализов о ВСК и начали вводить гепарин. Они считают, что девушка не перенесет сечения. Гепарин от ВСК. Саре всегда казалось, что применение этого средства в подобных случаях – ужасающий парадокс. Шли на внутривенное вливание мощного антисвертывающего препарата пациенту, который и так уже был при смерти от кровотечения. Идея заключалась в том, чтобы использовать лекарство для рассасывания сгустков и восстановить кровообращение в затронутых конечностях и жизненно важных органах. В то же время постоянное переливание должно пополнять потерю крови и заменять свертывающие факторы. Подобное терапевтическое балансирование можно было сравнить с цирковым представлением на канате, которое зачастую заканчивалось неудачей. Сара посмотрела на женщину, о которой она пеклась шесть месяцев, сейчас ее совсем заслонила группа медсестер и врачей. Сама Сара пока что сделала немного. Конечно, утешала она себя, Эндрю Трюскот и другие действующие лица этой медицинской драмы были опытнее ее. Но Лиза оставалась ее пациенткой, и все, что она отрабатывала эти месяцы с Лизой, тоже могло бы помочь в этой критической ситуации. При условии, конечно, что Стодард и Ели Бленкеншип позволят ей подключиться. Она извинилась и торопливо пошла в подвальное помещение, слабо освещенные туннели которого соединяли все здание МЦБ. Ее запиравшийся на ключ медицинский шкаф находился в здании «Тайер». На первых трех его этажах располагались офисы администрации, а на двух верхних – спальни для обслуживающего персонала. Сара поднялась на лифте. Несколько минут спустя она сбежала по лестнице с шестого этажа и вихрем понеслась через туннели обратно в операционную. К груди она прижимала коробочку красного дерева с иголками для иглотерапии. Эту коробочку подарил ей доктор Луис Хан. Впервые она встретилась с этим миссионером китайского происхождения, когда работала учительницей по линии Корпуса мира к северу от Чанг Мея в Таиланде. До самой своей смерти три года назад он оставался ее наставником в искусстве врачевания. Китайская надпись на коробке, красиво вырезанная самим Ханом, гласила: «Лечебная сила Господа скрывается в нас самих». Как только Сара переступила порог операционной А, она почувствовала, что положение изменилось к худшему. По трубке, продетой через нос Лизы в ее желудок, стекала во всасывающую бутылку на стене непрерывная струйка крови. Моча, отходящая через катетер, была тоже малинового цвета. Пепельно-бледный Рэндал Снайдер стоял около монитора плода: сердцебиение нерожденного ребенка Лизы было на пределе, необходимом для поддержания жизни. – Что происходит? – спросила Сара, подойдя к нему. – Думаю, мы потеряли его, – прошептал Снайдер. – Мы можем сделать кесарево сечение сейчас же и, может быть, успеем спасти младенца. Но Лиза не выживет. – А вообще у нее есть шансы? – Не знаю. Дело совсем скверное. Мгновение Сара колебалась, затем направилась к Хелен Стодард и Ели Бленкеншипу. – Разрешите обратиться к вам обоим? – произнесла она. Сначала Сара подумала, что Стодард не станет ее слушать. Но, возможно, вспомнив, что Сара была практиканткой, отобранной самим Бленкеншипом, гематолог отошла немного в сторону. Бленкеншип последовал за ней. – Хочу попытаться остановить кровотечение у Лизы, – сказала Сара. – А что делаем мы, по вашему мнению? – спросила Стодард. Сара упрямо сжала рот. Она никогда не предлагала свои методы кому бы то ни было из коллег, если ее об этом не просили. Но Лиза ей доверилась, и было похоже, что обычные меры не помогают. – Доктор Стодард, знаю, что вы невысокого мнения об альтернативных методах лечения, – произнесла она, стараясь говорить спокойно. – Но я хочу того же, что и вы. Хочу, чтобы Лиза перенесла все это. В течение последних четырех или пяти месяцев, готовясь к ее родам на дому, мы с Лизой занимались самогипнозом и внутренним видением. Думаю, у нее хорошо получалось и то и другое. – И что же? – выражение лица Стодард было просто ледяное. – А то, что, используя иглотерапию, мы сможем активизировать собственные жизненные силы Лизы, чтобы замедлить кровотечение. При условии, конечно, что вы согласитесь ввести ей достаточно протамина, который нейтрализует гепарин. – Что? – Если нам удастся уменьшить у нее кровотечение в достаточной мере, чтобы сделать кесарево сечение, потом можно будет опять обратиться к гепарину для разрушения сгустков. – Нелепая мысль. Сара глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. За четыре года учебы и два года практической подготовки у нее никогда не было такого рода столкновений. Но отступать было нельзя. – Доктор Стодард, давление у Лизы падает, кровотечение усиливается, и, может быть, уже не удастся спасти ребенка. – Да как вы смеете, самонадеянная, невежественная... – Подождите, Хелен, – вмешался Бленкеншип. – Можете сказать что угодно, когда это закончится, но сейчас у нас на руках молодая женщина, которая истекает кровью. Нам надо думать только о ней. Доктор Болдуин права. Гепарин пока что неэффективен против сгустков, он усилил кровотечение до такой степени, что мы не успеваем переливанием пополнять кровь. – Делайте как хотите, я в этом не участвую, – выпалила Стодард. – Хелен, вы лучшая из всех известных мне гематологов и одна из самых приверженных своему делу докторов. Не могу представить себе, чтобы вы помешали чему-нибудь, что может помочь пациенту. – Но... – А кроме того, и вы это знаете, несколько минут, которые займет Сара со своими иголками, на конечный итог почти не повлияют. – Но... ладно, фу ты, пропасть! Но после того как все это закончится, независимо от исхода, этой больнице лучше прояснить свою позицию относительно знахарства, или я уйду отсюда. – Мы так и поступим, Хелен, обещаю, так и поступим. Сара, что надо делать? – Сначала ввести протамин. – Ну так что, Хелен? – Шут вас подери, Ели. Ладно, ладно... Какая нелепость, – бормотала она, подходя к больной, чтобы ввести нейтрализующее гепарин средство. – Абсолютная нелепость. – А теперь, – продолжила Сара, чувствуя, как учащенно забился ее пульс, – пожалуйста, пусть со мной останется только Хейди, уведите отсюда как можно больше людей, и пусть никто не шумит. – Принимается. Что-нибудь еще? – Только одно. Выключите, пожалуйста, верхний свет. Лиза вскрикнула, когда началась очередная схватка. Сара, погладив ее лоб, встала возле нее на колени. – Лиза, закройте глаза и слушайте меня, – мягко сказала она. – Нам надо поработать. Настал момент применить на практике все, чему мы научились. Вы понимаете меня?.. Хорошо. Давайте начнем с простых вещей, со сцен, идет? Вызывайте их в своем воображении во время схваток. Я помогу вам, и Хейди тоже поможет. А между схватками сосредоточьте внимание на моем голосе и попытайтесь мысленно увидеть, что происходит в ваших кровеносных сосудах и в сердце. Все движется очень быстро... очень быстро. В крови могут также возникать загустения, они закупоривают артерии. Попытайтесь расслабиться и увидеть их тоже. Просто расслабьтесь... просто расслабьтесь. Хейди продолжала нашептывать на ухо Лизе, пока Сара заглянула в тонкую, потрепанную брошюру. Проверив точки, которые она хотела стимулировать, Сара вращательным движением воткнула первую иголку как раз ниже левой ключицы Лизы. Потом поочередно воткнула еще пять стальных иголок в различные места, не закрытые марлевыми повязками. В зале воцарилась странная тишина, прерываемая приглушенным сопением отсасывающих аппаратов и мягким бипаньем сердечного монитора. – Посмотрите, – услышала Сара чей-то голос. – Похоже, что кровотечение ослабевает. Сара взглянула на отсасывающую бутылку. И действительно, было похоже, что приток жидкости значительно ослабел. – Лиза, расслабьтесь, – опять повторила Сара, мягко, но настойчиво. – Затормозите сердцебиение... затормозите кровообращение... и просто расслабьтесь. Это в ваших силах. Прошла минута. Потом другая. Лиза теперь не двигалась, лежа с закрытыми глазами. Началась схватка, было видно, как напряглась брюшная полость. Но Лиза не пошевелилась, оставаясь спокойной. – Ее пульс упал с девяносто до пятидесяти, Сара, – сообщил Бленкеншип. – Кровь из трубок почти не сочится. Рэндал, вы готовы? – Все готово, – ответил Рэндал. – Можете давать наркоз. Ждем лишь вашего указания. Из зонда вытекало теперь совсем немного. На десять-пятнадцать секунд все затихло. – Начинайте, – скомандовал Бленкеншип. Глава 5 2 июля Сара приказала поднять операционный стол на два дюйма и привернуть стерильные рукоятки к параболическим светильникам над головой. У нее немного резало глаза. Она не присела и не вздремнула ни на минуту целые сутки, но ее сконцентрированность была предельной. Направив, куда надо, сфокусированные лучи света, она стала прилаживать скальпель, поворачивая его до тех пор, пока инструмент не стал как бы частью ее руки. Левой рукой она натянула кожу на животе, над верхним краем лобкового треугольника. Затем единым твердым движением вскрыла брюшную полость и отделила тонкий подкожный слой шафранового цвета. Кровоточащие точки она прикрепила защипами к гемостату и провела по стальному инструменту электроприжигателем. Наконец, прорезала брюшинную мембрану, обнажив выпуклую беременную матку.