убеждена, что мой муж – идеал. – Скажи ей, что у меня проблемы с тем, какое вино по- дать ему к ужину! Доменико по-прежнему молчал. – Скажи это ей, ёб твою мать, и отойди от нее! Я услышала, как он, изображая веселье, небрежно бросает подготовленный мною текст. Оля замолчала. – Что происходит? – рявкнул в трубку Доменико. – Он снова напился и попытался... – я запнулась. – Он снова попытался... Я задыхалась от рыданий. – Где ты? – Я еду по шоссе в сторону Катании. – Хорошо, езжай в аэропорт, самолет будет ждать. Са- дись в него, и я отзову людей, потому что если он не пьян до потери сознания, они уже едут за тобой. 228 При этих словах я начала задыхаться от ужаса. – Лаура, не бойся, я разберусь, – успокаивал меня До- менико. – Куда мне лететь? – закричала я с дикими рыдания- ми. – Ты прилетишь сюда. А теперь позволь мне все ула- дить. Я мчалась, давя педали босыми ногами, а мой белый пёсик хныкал на соседнем сиденье. Я взяла собачку на ко- лени, и она через некоторое время уснула. Когда я села в самолет, девушка из обслуживающего персонала принес- ла мне одеяло, и я плотно завернулась в него. – У нас есть водка? – спросила я, прекрасно понимая, как я выгляжу: босая, в спортивном костюме и с размазан- ным макияжем. – Конечно, – заявила она, ставя на пол передо мной одноразовые тапочки. – Мне со льдом и с лимоном, – прошептала я, и девуш- ка кивнула и улыбнулась. Я не пила крепких спиртных напитков, но и не каждый день муж пытался меня изнасиловать. Когда передо мной появился стакан, сначала я проглотила успокоительное, которое, слава Богу, было в сумочке, и в три глотка про- глотила содержимое стакана. 229 – Ты расскажешь мне, что случилось? – услышала я голос Доменико и открыла глаза. – Где я? Я нервно оттолкнулась ногами от матраса, пытаясь встать. – Спокойно, – он поднялся с кресла и сел на кровать, придерживая меня за плечи. Его большие темные глаза печально смотрели на меня, и я почувствовала, как меня охватывает отчаяние. Не выдержав натиска слез, я бросилась ему на шею, и его ласковые руки обняли меня. – Я разговаривал с ним ночью, – насмешливо фыр- кнул он. – Он говорил слишком сбивчиво, но, насколько я понял, речь шла о Тенерифе... Я вытерла глаза одеялом. – Мы дурачились, и я случайно назвала его «Начо», – опустила голову, словно ждала удара, но его не после- довало. Доменико молчал. – Не знаю, почему я так сказала! Правда. Позже я про- снулась посреди ночи, а он сидел в спальне голый, пьяный и, кажется, под кайфом. Кажется, на столике рядом с ним лежал пакетик с порошком, – я подняла глаза, пронзив его разочарованным и полным боли взглядом. – Он снова хотел меня изнасиловать. 230 Слезы прекратились, потому что боль сменилась яро- стью. Доменико не менял выражения лица и не поднимал глаз. Он словно отстранился. – Ебёна мать! – прорычал он наконец, морщась. – Мне