хотел бы сказать что-то умное, романтичное, но на самом деле я хотел бы просто сказать что-то, что убедит тебя. Я сделала вдох, и он поднял руку, чтобы заставить меня замолчать. – Прежде чем что-то сказать, Лаура, подумай. Предло- жение руки и сердца – это еще не свадьба, а свадьба – это 5 не вечность! – он слегка ткнул меня коробочкой в живот. – Запомни, я ни к чему тебя не принуждаю, я ничего тебе не приказываю. Ты скажешь «да», если захочешь. Некоторое время он молчал, ожидая ответа, а когда не получил его, покачал головой и продолжил: – Если ты не согласишься, я нашлю на тебя Амелию, и она замучит тебя до смерти. Я смотрела на него взволнованная, испуганная и в то же время счастливая. – Хорошо, я вижу, что этот аргумент тоже не убеждает тебя, – он посмотрел на океан, и через некоторое время зеленые глаза вернулись ко мне. – Тогда согласись ради него. – Он поцеловал мой живот, потом прислонился лбом к невидимой округлости. – Запомни: семья – это не меньше трех человек! – Он поднял на меня глаза. – По крайней мере, это значит, что я не остановлюсь на одном этом существе! – он улыбнулся и схватил меня за руку. – Я люблю тебя, – прошептала я. – И я хотела согла- ситься еще в самом начале, когда ты начал говорить, но, поскольку ты заставил меня замолчать, я позволила тебе проявить себя и сказать все. Его большие, как солнце, глаза смеялись надо мной. – Да, я выйду за тебя замуж! 6 ГЛАВА 2 Когда я впервые открыла глаза после того, как за- крыла их в особняке Фернандо Матоса, я увидела, что меня оплетают километры трубок, воткнутых в мое тело, и окружают десятки экранов, показывающих жизнен- но важные функции. Все пискнуло, зашумело. Я хотела сглотнуть слюну, но оказалось, что у меня в горле какой- то провод. Я боялась, что меня сейчас стошнит. В глазах у меня потемнело, и я почувствовала, что впадаю в панику. Тут одна из машин начала пронзительно визжать, дверь распахнулась, и в комнату, как таран, вломился запыхав- шийся Массимо. Он сел рядом и схватил меня за руку. – Дорогая, – его глаза остекленели. – Слава Богу! Лицо Черного было усталым, и мне показалось, что он стал вдвое худее, чем я его помнила. Он глубоко вздохнул и начал гладить меня по щеке, а я при виде него совершенно забыла о душившей меня трубке. Из глаз у меня побежали слезы, и он вытирал каждую, не отрывая губ от моей руки. Внезапно в комнату вошли медсестры и замолчали. Вслед за ними в дверях появились врачи. – Мистер Торричелли, выйдите. Мы позаботимся о ва- шей жене, – сказал пожилой мужчина в белом халате, и, когда дон не отреагировал, повторил команду громче. 7 Массимо выпрямился и, возвышаясь над ним, сменил выражение лица на максимально холодное, и процедил сквозь стиснутые зубы: – Моя жена впервые за две недели открыла глаза, и если вы думаете, что я выйду, то ошибаетесь, – проворчал он по-английски, и доктор махнул рукой. После того, как они вытащили из моего горла трубку, похожую на ту, что была у пылесоса, я решила, что было бы лучше, если бы Черный не смотрел на это. Но он это видел. Уже через минуту в мою комнату стали тянуться врачи самых разных специальностей. А потом были ис- следования, бесконечные исследования. Массимо ни на секунду не выходил и ни на секунду не отпускал мою руку. Несколько раз я бы предпочла, чтобы его здесь не было, но даже я не смогла отогнать его от себя и убедить его сдвинуться хотя бы на сантиметр, чтобы ос- вободить место для врачей. В конце концов все исчезли, и я, несмотря на то, что говорить мне все еще было трудно, хотела спросить его, что же на самом деле произошло. Я пыталась отдышаться, но смогла только прохрипеть что-