Она божественная. Моя богиня. Но она вся липкая. Вся. Я прилипаю к ней при каждом касании, и это немного мешает. Я выхожу из нее и ставлю ее на локти и колени. – Вот так, – бормочу я и развязываю пояс. Теперь ее руки свободны. И тогда я сажаю ее спиной вперед на себя. Обхватываю ладонями ее груди, мягко тереблю соски. Она со стонами запрокидывает голову, на мое плечо. Я ласкаю ее, покусываю ей шею и одновременно двигаю бедрами, медленно входя в нее все глубже и глубже. Она пахнет яблоками, ванилью и Аной. Мой любимый запах. – Знаешь ли ты, как много для меня значишь? – шепчу я ей на ухо, когда она в экстазе запрокидывает голову. – Нет, – шепчет она. Я смеюсь и шутливо сжимаю пальцами ее горло. – Знаешь, знаешь. Я никуда тебя не отпущу. Никогда. Я люблю тебя. – Ты моя, Анастейша. – Да, твоя. – Я забочусь обо всем, что принадлежит мне, – шепчу я и кусаю ее за мочку уха. Она вскрикивает. – Правильно, малышка, я хочу слышать твой голос. Я хочу заботиться о тебе. Одной рукой обнимаю ее за талию, прижимая к себе, другой хватаю за бедро. И продолжаю входить в нее. Вместе со мной она поднимается и падает, кричит, стонет. Пот течет по моей спине, со лба, по груди, наши руки скользят по телу, когда она садится верхом на меня. Она сжимает кулаки и замирает, ее ноги сжимают меня, глаза закрыты, она беззвучно кричит. – Давай, малышка, – рычу я сквозь стиснутые зубы, и после этого она взрывается, выкрикнув искаженную версию моего имени. Я следую за ней, и мы вместе погружаемся в блаженную агонию. Мы лежим без сил на кровати, я обнимаю ее. Мы тяжело дышим, липкие, сладкие. Ее волосы щекочут мне губы. Я вздыхаю. Неужели так будет всегда? С ума сойти. Я закрываю глаза и наслаждаюсь этими мирными, спокойными минутами. Через некоторое время она шевелится. – Я боюсь моей любви к тебе, – бормочет Ана. Она чуть хрипит. – Я тоже. – Больше, чем ты думаешь. – Вдруг ты меня бросишь? Что? Почему это я брошу ее? Я пропаду без нее. – Я никуда не денусь, Анастейша. По-моему, я даже не смогу никогда насытиться тобой. Она поворачивается в моих объятиях и глядит на меня. О чем она думает в это мгновение? Понятия не имею. Она тянется ко мне и целует. Нежно целует. Что она думает, черт побери? Заправляю ей за ухо прядь волос. Как мне убедить ее, что я с ней надолго, что я не брошу ее и буду с ней столько, сколько она захочет. – Мне никогда еще не было так плохо, как после нашей ссоры, Анастейша, когда ты ушла. Я сделаю все, что угодно, горы сдвину, лишь бы не страдать вновь, как в тот раз. Кошмары. Сознание своей вины. Отчаяние, затягивавшее меня в бездонную пропасть. Блин. Возьми себя в руки, Грей. Нет. Я больше никогда не хочу, чтобы это повторилось. Она опять касается меня губами, и поцелуй успокаивает меня. Не думай об этом, Грей. Думай о чем-нибудь другом. Тут я вспоминаю о бале-маскараде, который устраивают родители. – Ты поедешь со мной завтра к моему отцу на торжественный летний прием? Это ежегодная благотворительная акция. Я уже обещал, что приду. – Затаив дыхание, жду ее ответа. Это свидание. Настоящее свидание. – Конечно, пойду. – Лицо Аны озаряется радостью, но тут же тускнеет. – Что ты помрачнела? – Так, ничего. – Скажи мне, – настаиваю я. – Мне нечего надеть. Да. Верно. – Ты не обижайся и не сердись, но у меня дома остались все вещи, купленные для тебя. Я уверен, что там найдется парочка платьев. – Да ладно? – Она недовольно надувает губы. – Да, у меня не поднимались руки избавиться от них. – Почему? Ты знаешь почему, Ана. Я глажу ее волосы, надеясь, что она поймет. Я хотел, чтобы ты вернулась, вот и берег их для тебя. Она сокрушенно качает головой. – Вы, как всегда, непредсказуемы, мистер Грей. Я хохочу, потому что это верно. Кроме того, я мог бы сказать ей то же самое. – Я вся в мороженом. Приму душ. – Я тоже. – Жалко, что мы не поместимся там вдвоем. Ты ступай, а я постелю чистое белье. Ее ванная по размеру почти такая же, как моя душевая кабина. А таких крошечных душевых кабин, как здесь, я вообще не видел. Я практически упираюсь лицом в головку душа. Зато обнаруживаю источник благоухания ее волос. Шампунь «Зеленое яблоко». Стоя под струями душа, открываю крышку флакона, закрываю глаза и с наслаждением вдыхаю аромат. Ана. Пожалуй, надо добавить этот шампунь в список миссис Джонс. Я открываю глаза. Ана глядит на меня, уперев руки в бока. К моему разочарованию, она надела халатик. – Какая маленькая кабина, – сетую я. – Я ведь тебе говорила. Ты нюхал мой шампунь? – Возможно, – усмехаюсь я. Она смеется и протягивает мне полотенце; на нем рисунок – корешки классических книг. Ана прежде всего библиофил. Я быстро чмокаю ее и обертываю полотенце вокруг талии. – Возвращайся быстрее. Очень прошу. Лежа в ее постели, я разглядываю комнату. Вид нежилой. Три стены кирпичные, четвертая бетонная – и все голые. Ане было некогда наводить уют, распаковывать вещи. У нее была депрессия. И виноват в этом я.