– Да трубы мы нашли вроде, сварка, краска – все есть, – задумчиво ответил он. – Кенгурятник сварим, защиту на оптику и стекло поставим. Вот если не возражаешь, то я еще и Пашку привлеку под эту работу, – вдруг заявил он. – Парень рукастый оказался, любит с железом копаться, а у нас работы выше башки. Пашка радостно закивал, выражая полную готовность впрячься в дело вместе со Шмелем. – Не возражаю. И на водилу его учи, нам как раз одного в колонну не хватает, – согласился я, но потом добавил: – Но начать с подготовки одного «садка», понял? Чует мое сердце, он нам скорей всего понадобится. – В город скататься хочешь? – спросил Леха. – А куда же еще? – пожал я плечами. – С вояками обстановку разведаю, а потом и самим надо бы выбраться. Не думаю, что беженцы все полезное из города вывезти сумели, скорее даже наоборот. Тем более пока есть возможность где-то и как-то заправляться. – Это точно, – вздохнул Шмель. Это уже вопрос вопросов. Не думаю, что кто-то даст местному населению личными машинами владеть. Точнее, не владеть, тут вопросов нет, владей до одурения, а вот заправлять их все более дефицитным топливом вряд ли будут. Тут уже думать надо будет, откуда бензин с соляркой брать или чем его для «Пламени» отрабатывать. Хотя склад ГСМ они все увеличивают и увеличивают, везут и везут наливники с захваченной нефтебазы. Ладно, об этом после. – Леха, а ты с трехлинейкой закончи, доведи до ума, – сказал я. – Хорошо? – Не вопрос, время есть, – кивнул наш оружейник. – Займусь. Даже пристреляю. – Займись, – подтвердил я распоряжение и сразу добавил: – И немедленно Машу на нее обучать начни, хорошо? Прямо с пристрелки. Пусть хоть сколько-то патронов сожжет, даже пулеметных, по столу их только откатай для аккуратности. – Не вопрос, – кивнул Леха, а следом за ним подтвердила готовность обучаться и Маша. Так мы плавно перешли на основную тему – боевую учебу. – Сергеич, – обернулся я к бывшему «вовану», – по тренировке личного состава задачи. Бери всю нашу молодежь, а также Татьяну, Вику и Машу, и веди на занятия. Стрелять уже научились, а вот с тактикой пока проблемы. Боевым слаживанием надо бы заняться. Пантелеев распорядился, так что приступайте. – Это правильно, – даже обрадовался Сергеич. – Хотя бы в паре и «гусеницей» двигаться научить, и то хлеб. Раз уж отрядом назвались, надо хоть как-то соответствовать. Так, вроде бы всех озадачил. «Старшие женщины» и дети и без моих указаний знают, чем им заниматься. Валентина Ивановна уже в местной санчасти к делу пристроилась, Алина Александровна вроде со школой помогает, Катя вообще с детьми все время, все при деле. Чем бы боец ни занимался, лишь бы зае… устал, в общем. Уставший меньше думает, и сейчас это хорошо, а то как задумаешься лишний раз о том, что вокруг творится, и жить неохота становится. – Сереж, видеокамеру у меня возьми, – сказала Маша. – И тебе понадобится, наверное, да и нам потом покажешь, что в Москве делается. Я ее даже зарядила сегодня, слава богу, что еще электричество подается. – Да, этим надо пользоваться, – согласился я. – Пока провода не оборваны и какие-то электростанции работают. Думаю, что это ненадолго. – Ну атомные, наверное, могут долго работать? – спросил Шмель. – Наверное, – пожал я плечами. – Я об атомной энергетике вообще ничего не знаю. Там ведь тоже топлива должно хватать. На сколько у них запас, на АЭС этих? Кто знает? – Без понятия, – подвел итог повисшего над столом молчания Леха. – Надеюсь, что надолго. А тут что, есть АЭС неподалеку? – А надо обязательно неподалеку? – спросил Шмель. – Я думал, все равно, лишь бы провода тянулись. – Черт его знает. Может, и так, – ответил я. – У меня двоюродный брат в энергетике работал, – подал голос Сергеич. – Он говорил, что электростанции без надзора и пятнадцати минут не проработают. Автоматика начнет все отрубать при малейших признаках проблем. Значит, кто-то еще дежурит на электростанциях, за что им от всех нас огромное спасибо. – Может быть, – согласился я. – Остались же наши знакомцы с Доценко во главе у складов? И в Спецакадемии народ сидит с какой-то целью. Возможно, что у кого-то хватило ума организовать дежурство на электростанциях и защиту смен. Действительно, а вот насколько нам еще хватит подаваемого электричества? Даже если на электростанциях работают люди, то это вовсе не значит, что люди будут подвозить топливо или обслуживать газовую трубу. Все взаимосвязано. Так что электричество – это ненадолго. Это последняя роскошь. И если его вскоре не станет, а не станет его наверняка, то какие-то ключевые объекты здесь, в «Пламени», перейдут на питание от дизельных генераторов, пока обещанную «малую энергетику» при котельной не наладят, а остальное? Свечи производить надо, наверное. Или лампы керосиновые. Иначе только при лучине сидеть придется. Даже когда паротурбинные установки запустят, то все равно никто не даст электричество на все. Запитают основные объекты, не более, как мне кажется. Я с грустью посмотрел на лампочки под высоким потолком столовой. Недолго им вот так осталось светить, недолго… Сергей Крамцов 31 марта, суббота, раннее утро Когда я подбежал к штабу, было еще темно. Машины стояли с выключенными двигателями, хотя от моторного отсека бронированного «Урала» заметно тянуло теплом – прогрели. Возле них стояли экипированные по-боевому бойцы. Меня сразу остановил Соловьев, назначенный старшим в этом выходе, пожал руку, подвел к открытой двери десанта одного из БТР и достал оттуда шлем с бронежилетом. – Примеряй, подгоняй. Интересно… так мне подумалось, когда я разглядывал обновку. И шлем, и броник были новенькими, со склада. Шлем красовался защитно-зелеными кевларовыми боками и отделанным черной резиной краем. И форма у него была не наша классическая армейская, а что-то вроде германской десантной, сидел он на голове высоко, открывая уши, и был очень легким. Соловьев назвал его БЗШ или «Маска-4». Явно не суперзащита, всего лишь первый класс, но осколок выдержит и от удара защитит. И защитные очки на него нормально сели, как раз по резинке. Бронежилет был в натовской раскраске «вудлэнд», модель совершенно мне незнакомая, не наша военная 6Б13, без передника и защитного воротника, только для торса. Опять из «экспериментальных запасов» выделили, тут к гадалке не ходи. Похоже, что они весь нестандарт решили нам перекидать. А нам что? А мы и не откажемся, если честно. Я вот как раз на выход с «нестандартным» АК-105 пришел вместо уже привычного АКМ, вроде как «летные испытания» провожу. Ну да ладно, сойдет, если к шлему и бронику вернуться – защитить это все сможет. Без воротника и фартука жилет, правда, только для торса. Спецназеры же все были в новеньких БЗК «Пермячка», лишь недавно принятых на вооружение, защищающих чуть ли не все тело. Видать, правда, что все самое новое сначала в «Пламя» на обкатку попадало. Повезло. – А что это за броник? – не выдержав, спросил я у Соловьева. – Фигня какая-нибудь, на которую никто не согласен? – Офигел? – даже возмутился он. – Новье от НИИ Стали, «Бастион» называется. Новая спецсталь, СВД и пулемет держит. А вес чувствуешь? Восемь кил всего! – А на шею и пах защиты нет? – Нет, – покачал он головой. – Чего нет, того нет. Серия новая, они только базовый жилет производить начали, нет на них воротника с фартуком покуда. Я расстегнул подвесную, влез в этот самый жилет, подогнал его на боках по размеру. Ничего так, удобно, и вентиляция нормальная. Вентилирующий слой пружинит, так что если пуля угодит, то, может, ребра и не поломает, и кровью харкать не будешь из отбитого легкого. Натянул подвесную сверху и понял, что все надо подгонять заново. Повозился еще несколько минут, но настроил разгрузку на сильно растолстевшего себя. В довершение всего раскатал по лицу маску и натянул шлем, отрегулировав ремни. Отвык я от броника и каски, сразу почувствовал, как все и со всех сторон давит и мешает. Нашлепнул на лицо очки, все равно на броню лезть, и на этом приготовления закончились. Пока я возился со снаряжением, суета у машин закончилась, и стоило мне надеть каску, как послышалась команда: «По машинам!» Мое место было в головном БТР, как заодно и проводника, поэтому я бросился туда, и стоящий у машины майор Соловьев переадресовал меня наверх, на броню. Верхние люки были открыты, там же, возле них, валялось несколько сидений от каких-то дешевых конторских кресел, в скользкой дерматиновой оболочке, но без фанеры внутри, выполняющих функции поджопников, то есть предметов первой необходимости. Знаете, каково без них на холодной броне трястись? «Здравствуй, простатит!» – называется аттракцион. Это если не на жаре. Но и на жаре на горячей броне подчас без подкладки никак. Кстати, американцы во Вьетнаме для солдат специальные алюминиевые тарелки производили. Бронеподжопники, так сказать. Если их М113 налетит на мину или фугас, и даже корпус не защитит от взрыва, то алюминиевая тарелка вроде как последний шанс. И говорят, иногда срабатывало, особенно в плане защиты солдатских гениталий от взрывного повреждения. Колонна тронулась с места, взревев дизелями, тяжелые машины плавно покатили в сторону КПП. БТР по комфорту езды, на мой взгляд, так и «мерседес» обгонит. Подвеска длинноходная, восемь толстых колес, как на перине везет. Это тебе не старушка-«копейка»[10] из тех, что у нас были, которая из тебя всю душу вытрясет и уронит при первом удобном случае, да еще завоняет солярным выхлопом, закоптит всю морду. А плеваться соляркой еще сутки будешь, не меньше. Сам Соловьев сидел, свесив ноги в командирский люк, запихав себе под задницу подушку от какого-то дорогущего дивана из коричневой альпаки. Рядом с ним из второго люка торчала голова в новом композитном шлемофоне, в очках и маске. Механ предусмотрительно прикрыл окна связанными друг с другом патронными ящиками, набитыми гравием, для пущей защиты, и смотрел теперь на дорогу через верх. Интересный шлемак, никогда таких не видел. У нас «мазута» в классических каталась, как четыре танкиста со своей собакой. Моим соседом слева оказался среднего роста капитан лет тридцати на вид, со светлыми усами и с плечами пугающей ширины. Единственный без маски и очки на шлем поднял. Он баюкал на коленях слегка потертый «Печенег». Справа сидел прапорщик, вооруженный автоматом с подствольником. Наш оторвавшийся вперед от колонны БТР провилял по лесной дороге, на которой нам, кстати, не попалось ни одного мертвяка, и вырвался на пустынное Ленинградское шоссе. Абсолютно, совершенно пустынное, по которому не ехало ни единой машины. Все. Исход из Москвы завершился, равно как и из ее пригородов. По крайней мере, с этой стороны. Фонари вдоль дороги не горели, еще густую сумеречную полутьму рассекали лишь лучи наших фар. Соловьев счел, что пока соблюдать светомаскировку без надобности. В стоящих поодаль от дороги домах Солнечногорска кое-где светились окна, но были ли там люди или просто свет не был выключен? – Откуда энергия? – спросил я сидящего молча капитана. – От МЧС, – ответил он. – Они вместе с фээсбэшниками, московским ОМОНом и частью «внутряков» электростанции и распределительные сети взяли под охрану. Поделили обязанности. Армейцев на топливо и заправки кинули, нас вот как разведку все больше пользуют, а они энергетику приняли. – И сколько продержатся? – Недолго, наверное, – пожал он своими плечищами. – По слухам, атомные станции уже начали в крепости превращать. Будут глушить на каждой все энергоблоки, кроме одного, их тогда лет на сто хватит. Но возле Москвы таких нет. Ну вот, а я гадал. Можно было бы и раньше спросить. Взяли же организованно под охрану те же склады Росрезерва? А заправки? А НПЗ и топливные базы? Так почему не взять, хотя бы на первое время, электростанции? – А отходы? – спросил я. Насколько я понимаю, вывоз отходов с атомной станции не менее критичен, чем отсутствие топлива. – Не знаю, – пожал плечами капитан. – Наверное, что-то придумали. Или потом придумают. – Ага, придумают. Загрузят в бочки и затопят где-нибудь, – вмешался прапорщик. – Я раньше в морпехе служил, в Печенге, у нас много говорили о том, что все это в море топят. – Не врали? – спросил я. – Я сам помню, как об этом болтали, но тогда времена такие были, что болтали о чем угодно. – Не знаю, – покачал он головой. – Я на палубе не стоял, когда с нее бочки сталкивали, но говорили много. Я оглянулся и увидел, как в километре от нас сзади на дорогу выехали еще три пары огней. Наша колонна идет следом. Не думаю, что кто-нибудь собирается устраивать на нас засаду на пустынном Ленинградском шоссе. Сейчас в таких местах засады устраивать сложно: во-первых, никого не ждешь, кому засаживать-то, а во-вторых, вокруг шоссе тут и там попадались блуждающие мертвяки. И сидеть тихо в ожидании того, что кто-то проедет по шоссе, уже не получится, придется отстреливаться от зомби, идущих к тебе на предмет перекусить. А вот в городе уже следует быть готовым ко всему, там пристроиться в зданиях совсем не трудно. – Кстати, а насчет хранения топлива… – заговорил я на засевшую в черепе тему. – У дизельки же пять лет, верно? – Вроде бы так, – кивнул капитан. – Ерунда, – неожиданно повернулся Соловьев. – Пять лет – это гарантийный срок хранения при условии, что хранится это в стандартной металлической цистерне, вроде как на всех складах ГСМ. А что такое гарантия? Полное соответствие ГОСТу, а вовсе не то, как соляра в движке сгорает. На Дальнем Востоке хранилища топлива в пещерах, в каменном монолите, так там оно чуть не пятьдесят лет хранится без ущерба. – Так, может, его обновляют постоянно? – спросил капитан. – Его там обновлять никаких сил не хватит, – ответил Соловьев. – Все тамошнее население только этим и должно было бы заниматься. Его там море. Я служил в тех краях, а у меня сосед в службе тыла как раз топливом занимался. – Ну у нас-то тут пещер нет, – возразил я. – Это кто тебе сказал? – поразился Соловьев. – Чуть не вся Московская область на карстовых пещерах стоит. Другое дело, что кому теперь там хранилища оборудовать… А впрочем, в обычной глине дизельку можно хранить. Запросто, не хуже, чем в каменном монолите. Опять же в бочках, если без доступа воздуха и с правильным внутренним покрытием, чуть не вечность сохранится. – А что через пять лет бывает? – спросил прапор. – Когда гарантия выходит? – Кислотность какая-то повышается, на один процент, кажется. Тоже поправимо, как говорят. И вообще… – он похлопал по броне под собой, – у тех же бэтээров дизель мультитопливный, предполагается, что он все чуть ли не вплоть до мазута может жрать, так что ему не страшно. – А с бензином что? – снова спросил прапорщик.