— Как дела, Тюмень? Савельев далеко? — Гостей встречает — ваши войска только что прибыли, — ответил связной. — В остальном всё нормально. — Как только Антон Валерьевич явится, пусть свяжется со мной. — Хорошо, передам, а с кем это: со мной? — Глеб Николаевич Ларычев. — Ух ёпт… Простите, Ваша светлость, не признал. — Ничего страшного, конец связи. Я положил рацию на стол и откинулся на спинку кресла. Совсем немного гормона в кровь и перед носом опустились графин со скотчем и толстый стакан. Совсем немного алкоголя не повредит, а ослабить мозговую активность иногда полезно. Помогает упорядочить мысли. Ладно, войско прибыло, на Тюмень никто не напал — уже хорошо. С завтрашнего утра люди начнут прочёсывать пустоши, так что первые данные следует ожидать не раньше, чем через три-четыре дня — это в лучшем случае, конечно. Надеюсь, сегодня ночью меня не разбудят сообщением, что мы потеряли Тюмень. Эх, мне бы сейчас туда, ближе к событиям, да, боюсь, молодая мама не оценит такого поступка. А уж насколько страшен гнев Вики, лучше не знать. Убить, разумеется, не убьёт, но ведь плешь проест постоянным напоминанием о том, как я бросил её одну с младенцем на пороге роддома. Я залпом опрокинул себе в рот остатки алкоголя, что плескались на дне стакана, поднялся с кресла и отправился в лазарет. Ведь с того самого момента, как Вику забрали рожать, мы больше не виделись. Те мимолётные свиданки не в счёт. За первым кольцом стены всё располагается в шаговой доступности, так что топать недолго. Самая мощная у нас — вторая. Третья собиралась больше для вида, хотя поднята выше всех предыдущих. На следующий год будем и её укреплять: выстроим вторую рядом, а середину заполним жидкой глиной с мелкой фракцией битого кирпича. Лишним точно не станет, а в грядущих реалиях мы таким образом создадим неприступную крепость. В принципе, в первом малом кольце обороны надобности больше нет, но мы всё же оставили его. В первую очередь как напоминание того, с чего начинался наш путь, ну и традиция сжать преступников на цепь так же никуда не ушла. Сейчас к стене были прикованы всего три человека. Двое за пьянку и дебош, а вот третьего ожидало нечто более серьёзное. Его обвинили в изнасиловании, а такой прецедент у нас образовался впервые. Поэтому здесь ещё нужно подумать, каким образом придётся наказывать морального урода. И ведь ладно бы действительно всё плохо с женщинами было, нет же, всё с точностью до наоборот, даже бордель имеется. Да и слабого пола у нас, судя по переписи, даже немногим больше мужиков. Так что поступок не совсем мне понятен. На допросе преступник всё о любви твердил, но как-то очень уж странно он решил её проявить. Видимо, ещё разбираться придётся, очень уж мутная история. — Добрый вечер, Глеб Николаевич, — меня встретила молоденькая санитарка. Она вошла в новый очередной поток на обучение медицинскому делу у Щербакова. Первый успешно выпустился и был распределён между посёлками. Само собой, за год хирургами не становятся, но особо одарённых он оставил для дальнейшего повышения квалификации. — Как она? — кивнул я в сторону лестницы. — Хорошо, — ответила девушка. — Завтра-послезавтра будем домой отпускать. — К ней можно? — на всякий случай уточнил я. — Да, конечно, — улыбнулась та. — Только обувь смените, пожалуйста. — А, да, точно, — натянул я ответную улыбку и вышел в тамбур, чтобы оставить грязные ботинки и обуть ноги в тапочки. Уже через минуту я осторожно приоткрыл дверь в палату к жене и застал её за кормлением. Вика улыбнулась, увидев меня, и кивком пригласила войти. — Какой он крохотный, — шёпотом произнёс я, посмотрев на маленький комок жизни, укутанный в пелёнки. Тот никак на меня не отреагировал, занятый мамкиной сиськой, по которой я уже, к слову, очень сильно соскучился. — Крохотный, зато голосистый, — усмехнулась Вика. — А ты чего такой мрачный или не рад сыну? — Да ты что, конечно рад! — открыто улыбнулся я. — На границах вот опять неспокойно. — Так отправь Цинкина, пусть разберётся, — дёрнула плечом та. — Ты кроватку заказал, или опять в делах по самые уши? — Извини, совсем из головы выскочило. — Да я и не сомневалась в тебе. Ладно, не суетись, не нужно уже, я сама всё сделала. Тут, кстати, пьяная компания заходила, — тихонько посмеялась Вика. — Косте кто-то глаз подбил, а Митяй кроме «эт самое» так больше ничего выговорить и не смог. Мы немного посмеялись над друзьями, поговорили ни о чём, пока Вика не закончила с кормлением. — Возьми, положи его в люльку, — попросила она, и я моментально опешил. Но она у меня девочка умная, быстро поняла, в чём подвох, и принялась помогать и подсказывать. — Да не бойся ты, не сломаешь, — улыбнулась она и сама вложила ребёнка мне в руки. — Вот здесь держи и под голову, у него шея ещё слабая. Ну вот, справился же, не страшно? А малыш в этот момент открыл глаза и уставился на меня с таким серьёзным видом, что возникло желание тут же отчитаться перед ним о проделанной работе. Затем он зевнул, почавкал и надул неслабую лужу прямо мне в руки. А я смотрел на него, не отводя глаз, и с каждым ударом сердца внутри зрела уверенность, что за него я порву даже две сотни тысяч Монголов. Да пусть хоть кто-нибудь попробует его обидеть! — Кажется, он тебя признал, — засмеялась Вика. — Даже пометил, ха-ха. Давай его сюда, перепеленаю. — Подожди ещё немного, — покачал я головой, а затем встрепенулся: — Или ему вредно так? — Ну, не желательно, — пожала плечами та, — наверное. Так, давай-ка, рассказывай, что там у тебя приключилось. Я же вижу ты сам не свой. И я не стал ничего сочинять, откладывать на потом. В общем, выложил всё как есть, без утайки и недосказанности. Жена слушала не перебивая, при этом довольно уверенно кутала малыша в пелёнки. Затем взяла его на руки, легонько покачивая, и подняла на меня глаза. — Ты со всем разберёшься, я знаю, — серьёзным тоном произнесла она, а затем посмотрела мне прямо в глаза, но немного иначе, как-то более взросло. — Хочешь уехать в Тюмень? — Пока не решил, — почему-то соврал я. — Посмотрим, что даст разведка. — Не волнуйся, родной, я справлюсь, — добавила Вика. — Если считаешь нужным — езжай и убей их всех. Не хочу, чтобы он пережил то же, что и мы когда-то. — Ты уверен? — переспросил я командующего дивизией. — Абсолютно, Ваша Светлость, — отчеканил тот. — Вчера вернулся взвод с дальнего рубежа. Армия Монголов в трёх днях пути. — Я имел в виду численность, — уточнил я. — Да, совершенно точно, — кивнул тот. — Около тридцати тысяч. Но нет уверенности, что они все боеспособны. Там и женщины, и дети, и даже старики, скорее всего, они перевезли ближе к нам весь свой посёлок. — Что думаешь? — обернулся я к Толе, которого прихватил с собой из Екатеринбурга. — Мы сможем отбить такое войско? — Мы чего-то не видим, — покачал головой тот. — На войну не приходят с семьями. — Это же кочевники, им какая разница, где шатры разворачивать, — оспорил его Шибаев, тот самый командующий дивизией, которого отправил на защиту границы Цинкин. — Тогда бы мы ни за что их не нашли, — всё так же задумчиво произнёс Толя. — Случайно, конечно, могли, но… Стоп. Сколько боеспособного населения там насчитали? Примерно. — Около трети, тысяч десять, — сверился с блокнотом тот. — А что с остальными? — уточнил безопасник. — Такое ощущение, будто они на хозяйстве. Порядок наводят, еду готовят. — И тебе это не показалось подозрительным или странным? — Нет, — немного стушевался тот. — Посёлок как посёлок — ничего особенного. — Толя, объясни ты толком уже! Что ты ходишь всё по кругу? — даже я уже не выдержал его намёков. — Хватит издеваться над человеком и надо мной заодно. — В общем, я думаю их намного больше, — непонятно исходя из чего, сделал выводы тот. — Тех, что вы обнаружили, это, скорее всего, обслуживающий персонал, а основные силы всё ещё не подошли или базируются в другом месте. Ты людей на фишке оставил? — Да, шесть человек, на три смены чтобы… — Это хорошо, — медленно кивнул Толя. — Думаю, сегодня к ночи или завтра под утро мы увидим основные силы. — Сколько? — уже ожидая самое худшее, поинтересовался я. — Ну как минимум ещё тысяч пятьдесят, может, больше. — Да ты сдурел, что ли⁈ — я даже с места подскочил. — Нет, это невозможно. Мы их не остановим. — Глеб, там в основном пастухи, да бандиты-самоучки, — попытался меня успокоить Толя. — А у нас тренированные войска. — Сколько мы сможем выставить против них? — Ну, если стянем все силы, то около тридцати тысяч, из которых треть профессионально обучены. — На полигоне? — Да, но это не так плохо, как тебе кажется. Согласен, потери, скорее всего, будут и, возможно, большие, но мы с большой долей вероятности сможем победить. — Мне бы твою уверенность, — усмехнулся я. — Тройной перевес, Толя, это совсем не шутка. — Разве у нас есть выбор? — пожал плечами он. — Вариант: «Покорно ждать, когда меня пустят на бульон», не в счёт.