Мужчина-любоголик – в просторечии дамский угодник, ходок – имеет следующие представления о самом себе: 1) я по своей сути плохой никчемный человек; 2) никто не будет меня любить так, как я сам; 3) мои потребности никогда не будут удовлетворены, если мне придется полагаться на других; 4) моя самая главная потребность – покорять женщин. Женщины с любовной аддикцией имеют сходные убеждения: 1) я бессильна; 2) я всегда буду одна или буду чувствовать себя одинокой; 3) меня всегда будут бросать; 4) мое бесстыжее тело порочно и отвратительно. Эти глубинные убеждения определяют поведенческие установки любовных аддиктов. Например, убеждение, что «никто не будет любить меня так, как я сам», приравнивает секс к любви: «Меня можно полюбить, если испытывать ко мне половое влечение» или: «Если кто-то занимается со мной сексом, это доказывает, что меня можно полюбить». А глубинное убеждение женщины в том, что она всегда окажется брошенной, порождает установку: «Меня не бросят, если я научусь обольщать». Жизнь любоголика протекает в стремительном чередовании эротического возбуждения и разочарования, при этом первостепенное значение имеет состояние экзальтации. Центральными для этого состояния являются идеализация и ощущение слияния, которые переживаются как верх блаженства, величайшее удовольствие. Любовный аддикт с наивностью младенца верит, что одной безграничной силы его страстного желания достаточно для того, чтобы добиться желаемого от партнера, и тем самым ставит себя в рабскую зависимость от него. Разочарование и обесценивание объекта неминуемо. Затем цикл повторяется с тем же исходом. У гиперсоциальных любовных аддиктов изначально отмечается склонность к чрезмерно ответственному поведению и опеке. У женщины сильная потребность руководить другими приводит к выбору безответственного партнера, которого она пытается «любить» с такой же силой, с какой «любила» родителей. Постепенно эмоциональная зависимость от мужчины усиливается, нарастает опасение вызвать у него недовольство, чувство вины. Появляется потребность постоянно обсуждать с мужчиной его проблемы, начинаются сомнения в правильности собственных ощущений. Далее наступает острая стадия зависимости. Женщина все больше сосредоточивается на поведении партнера, оправдывает его в разговорах с другими, а свои проблемы упорно скрывает. Возникает ощущение краха, сопровождающееся агрессивным поведением по отношению к партнеру, желанием отомстить, которое сменяется угрызениями совести за ссоры. Попытки контролировать партнера постоянно оканчиваются неудачей, другие интересы утрачиваются. Появляются неприятности на работе и финансовые затруднения, желание взять на себя обязанности мужчины. Возникают беспричинные обиды, приступы неудержимого обжорства или пренебрежения едой, ухудшается здоровье. Женщина принимает транквилизаторы, стремится избегать друзей и близких. Появляются явные признаки нервного расстройства и физического истощения, может развиться алкогольная или наркотическая зависимость. В хронической стадии начинаются затяжные депрессии, появляются внебрачные связи, женщина уходит в работу, становится одержима поверхностными интересами. У нее отмечаются нарушения мышления, упадок духа, неприязнь к «нормальным» людям, безотчетные страхи, паранойяльные проявления, неспособность приступить к делу, полная фиксация на партнере. Усиливается жестокость по отношению к партнеру и детям, появляются угрозы или попытки самоубийства, чувство, что все способы овладеть ситуацией исчерпаны. У женщины и детей формируются серьезные эмоциональные расстройства. Нарастает гнев и возмущение по поводу несдержанных обещаний и невыполненных решений. Любовь – главный способ бегства от одиночества, которое мучит большинство мужчин и женщин в течение почти всей их жизни. Бертран Рассел Взаимоотношения между двумя любовными аддиктами имеют следующую динамику. Вначале наблюдаются чрезвычайно созависимые отношения, из которых практически исключаются другие люди, у супругов – собственные дети. Поскольку один из аддиктов энергичнее и активнее, у другого нарастает страх быть поглощенным, он стремится дистанцироваться и постепенно превращается в аддикта избегания. Описан тип «азартного игрока», который находится в эмоциональной зависимости от партнера и одновременно увлечен «добыванием» новых особ противоположного пола. С увеличением числа «побед» повышается чувство собственной значимости, ценности. Игрок завязывает кратковременные знакомства, не задумываясь о возможных последствиях. При этом в партнерских отношениях наблюдаются повторяющиеся циклы: измена – обнаружение – покаяние – прощение – измена. Для аддикта избегания характерны следующие черты: ● сверхценное отношение к объекту влечения, которого внешне избегают; ● закрытость внутренней жизни от партнера из-за страха контроля с его стороны и «поглощения» им, хотя контролировать его мечтает сам аддикт; ● формирование заместительных аддиктивных отношений с другими объектами. Аддикт избегания нуждается в любовном наркотике не меньше любовного аддикта, однако скрывает это за маской самодостаточности. Аддикты избегания избирательно общительны, не склонны к стабильным личным отношениям, нередко предпочитают жить в одиночестве. Они могут вести себя как аддикты избегания с брачным партнером и как сексуальные аддикты «на стороне». И любовные аддикты, и аддикты избегания страдают из-за отсутствия интимности и доверия в своих отношениях. Они испытывают чувства неоцененности и ненужности, однако не могут создать интимные отношения с неаддиктивными людьми и не увлекаются ими, считая их непривлекательными, неинтересными. В других людях их привлекает то, что, во-первых, ностальгически знакомо, во-вторых, дает надежду на реализацию детских фантазий и, в-третьих, обещает излечить раны, являющиеся следствием детских объектных отношений. Если пару составляют два аддикта избегания, обычно они заключают между собой негласный договор о дистанцированных отношениях, при которых каждый имеет право на интенсивные деловые или интимные контакты с другими, или оба могут увлекаться совместным делом, хобби, заменяя ответственные, эксклюзивные интимно-личные отношения товарищескими или приятельскими (гражданский брак, открытая семья). Взаимоотношения между любовным аддиктом и аддиктом избегания проходят несколько этапов. 1. Аддикт избегания замечает любовного аддикта, нуждающегося в человеке, который очень хочет и может удовлетворить его ненасытный эмоциональный голод. Аддикт избегания показывает себя таким человеком, получая в награду восхищение и обожание. 2. Любовный аддикт в оргастическом слиянии с аддиктом избегания испытывает эйфорию освобождения от чувства изоляции, ненужности, пустоты. Однако оставаясь даже на короткое время в одиночестве, он по контрасту испытывает еще большие страдания, чем прежде. Его безграничные требования постоянно быть вместе, думать и чувствовать как одно существо актуализируют у партнера свойственный тому механизм избегания как защиту от тревоги поглощения. 3. Формируется порочный круг: чем больше активности проявляет любовный аддикт, тем более отдаляется от него аддикт избегания, усиливая тем самым у партнера тревогу отвержения и покинутости. Нарастает конфликт зависимых отношений, в ходе которого аддикт избегания начинает удовлетворять свои аддиктивные потребности в другой любовной связи, менее опасной для его интимофобии, или в других аддикциях: трудогольной, родительской, алкогольной и т. д. Любовный аддикт безуспешно пытается вернуть прежние отношения рабской покорностью, шантажом, суицидальными угрозами. Подобные манипуляции, их напор и неконтролируемость все больше пугают и окончательно отталкивают аддикта избегания. Любовный аддикт вновь остается один – в очередной депрессии и с укрепившейся тревогой покинутости. Зависимые личности стремятся быть окруженными заботой. Осуществляя это желание, люди могут быть как раболепны, так и требовательны. Сознательно они могут стараться заслужить заботу подчеркнутым вниманием к партнеру, на самом деле неосознанно обнаруживают иждивенческие установки и тенденцию к манипулированию. Они легко впадают в раздражение, часто испытывают ревность, страх покинутости и одиночества. Зависимый человек не замечает и не удовлетворяет собственные потребности, не способен их выражать, просит о помощи только в крайнем случае. Он из последних сил стремится удовлетворить потребности других людей. Чувство идентичности пытается обрести в симбиотических отношениях с близкими людьми. Склонность подчиняться доминированию других людей может вызвать страх перед утратой автономии и полным растворением собственной личности, что компенсируется соблюдением жесткой дистанции. Однако здесь его поджидают страх покинутости, чувство вины и гнева – скорее на себя, чем на партнера. Расстройство больше распространено среди женщин. У многих выявляется перенесенное в детстве тревожное расстройство, вызванное разлукой либо потерей родителей. Невнимательные или не имеющие ресурсов для удовлетворения потребностей ребенка родители блокируют его способность идти на риск с сохранением эмоционального самоконтроля и продумывать свои поступки. Ребенок принимает зависимую позицию как условие удовлетворения его потребностей. Тревога покинутости проявляется в чувстве паники или бешенства по поводу всего, что может привести к отделению (например, расхождение во мнениях, успех, освобождение от симптомов и т. д.). На более высоком уровне появляется чувство вины, связанное с повышенной ответственностью за других. Зависимый человек готов все терпеть, переносить унижения и обиды, только бы его не бросили. Его зависимость может быть явной или же каким-то образом компенсированной. Поскольку в детстве не удалось изменить своих родителей таким образом, чтобы они давали любовь и ласку, человек пытается изменить партнера, похожего на ее родителя, отдавая ему свою любовь. Привыкнув к недостатку к любви в близких отношениях, такой человек готов ждать, надеяться и еще усерднее стараться угодить партнеру. Его самооценка находится на критически низком уровне, он считает, что должен заслужить право наслаждаться жизнью. Ребенком он не чувствовал себя защищенным и поэтому испытывает острую потребность защищать и контролировать своего партнера, выдавая это за желание быть полезным. Тяга к людям, отягощенным проблемами, и вступление в сложные, эмоционально болезненные отношения помогает ему уходить от ответственности за свою собственную жизнь. Ей хотелось забраться ему в карман и жить там всегда, чувствуя свою полную безопасность. Фрэнсис Скотт Фицджеральд Избегающие личности охвачены страхом интимности в социальных ситуациях. В качестве защитной реакции для предотвращения отторжения они сами активно отвергают попытки эмоционального сближения, используя различные способы психологического отталкивания от себя других. При этом одни сравнивают реальных лиц с недостижимым идеальным образом, другие проявляют демонстративную общительность, но она происходит только на поверхностном уровне с удерживанием других на безопасном расстоянии. Такие люди часто обосновывают свое поведение цейтнотом («я слишком занят делами», «у меня нет времени на разные сантименты»). Правда, устраивают они его себе сами. Как правило, в семье будущего аддикта постоянно игнорировались, подавлялись или наказывались положительные детские эмоции. Он обучался скрывать негативные эмоции и избегать неприятных ситуаций, в том числе отвержения сверстниками. Страх интимности при личностном расстройстве избегания формируют следующие факторы: ● страх показать себя из-за комплекса неуверенности в себе; ● страх отвержения в случае распознавания «истинного» характера и скрываемых слабостей; ● страх поражения, ожидание неудачи в достижении цели; ● страх ответственности со стремлением избегать ситуации оценки. Все эти защитные страхи в действительности срабатывают против их носителя, провоцируют их дальнейшее усиление. Бессознательный характер страхов мешает их распознаванию, приводит к их отрицанию. Пограничные личности испытывают примитивную влюбленность, характеризующуюся нереалистической идеализацией объекта любви, о внутреннем мире и эмоциях которого они не имеют ни малейшего представления. У этих людей не сформировано базовое доверие к матери, здоровое самоуважение и реалистический образ Я. В интимных и терапевтических отношениях они испытывают недостаток доверия, легко переходят от идеализации к обесцениванию, от любви к ненависти. Формирование у них примитивной агрессии происходит под влиянием следующих факторов: ● единственным условием выживания представляется полное подчинение одного другому, поэтому связь с объектом должна быть максимально жесткой; ● объекты любви воспринимаются как всемогущие и жестокие; ● отношения любви кажутся хрупкими, возможны нападки со стороны слишком сильного и жестокого объекта; ● как только достигается отождествление с жестоким и всемогущим объектом, возникает триумфальное чувство силы и радости, свободы от страха, боли и угрозы; ● подкрепляется установка, что удовлетворение агрессии – это единственная значимая форма отношений с окружающими; ● в качестве альтернативы используется лицемерный или циничный стиль общения, устранение критериев для сравнения хороших и плохих объектов, отрицание возможности любви или успешное маневрирование в хаосе человеческих отношений. Нарциссические личности не способны к глубокой включенности в объект любви. Эти личности увлекаются теми, кого ценят другие, кто им недоступен или отказывает им. Такой человек вызывает у нарциссов бессознательную зависть и алчность, потребность обладать им и портить его. Они испытывают к вожделенному объекту интенсивные чувства нетерпения и обиды, безжалостно вытягивают из него все хорошее, чтобы опустошить и разрушить его, и сразу после овладения им обесценивают его и становятся безразличны к нему. Склонность таких личностей к многочисленным случайным связям объясняется тем, что они проецируют свою жадность и зависть на желаемый сексуальный объект, в результате усиливается тенденция к бегству в «свободу». У самолюбивых людей эмоциональная зависимость вызывает неосознанное желание освободиться от нее, вплоть до чувства враждебности – как у Анны Ахматовой: «О, как ты красив, проклятый!» Не это ли чувство защитной враждебности породило любовь-игру и миф о войне полов? Такая любовь основана на отношении к живому человеку как к объекту, как к фетишу, «запускающему» любовную страсть. Волнение, сопровождающее неустойчивые отношения, может использоваться для предотвращения приступов депрессии, к которой склонны такие женщины. Критическое снижение самооценки, нередко усугубленное пищевой зависимостью или алкоголизмом, нуждается в лекарстве, которым становится влюбленность с сопровождающей ее эйфорией. Когда эйфория проходит, нарастает боль от патологической, «безумной» любви с ее крайностями. Психоактивные вещества и сладости притупляют эту боль, лишая женщину мотивации, необходимой для разрыва отношений. Крах любовного романа надолго толкает ее в объятия «старых друзей» – пищевой или химической зависимости, вещизма или трудоголизма; так создается порочный круг. Любовным аддиктам свойственна тревога отвержения, представляющая собой страх разрыва отношений в паре «мать – дитя» с чувством вины и собственной ответственности за разрыв отношений. Аддиктам нужно научиться изменять негативные убеждения, запускающие аддиктивное влечение, найти другие способы совладения с тревогой и стрессом. Если кажется, что та, кого вы полюбили, как две капли воды похожа на вас и хочет всего того, чего хотите вы, то в действительности вы будете любить не ее, а только себя. Маргарита Валуа Эдип прозрел На столе записка: «Дорогие мама и папа, простите меня за все, что я причинил вам своей жизнью и смертью. Леру не ругайте, во всем виноват я сам. Целую, Эдик». Герой этой драмы – Эдик, молодой симпатичный инженер, лежит, весь опутанный трубками и проводами, в реанимации.