– Из-за этой Хвори дела у меня совсем не идут, – пожаловалась она. – Все боятся высунуть нос из дома после наступления темноты, а я ведь говорю им, что крысы при виде огня дают деру. Надо только ходить с факелом. Но никто меня не слушает, шарахаются от собственной тени. – Салли уныло покачала головой. – Видишь ли, крысы кусают за ноги. И шустрые как черти. Один укус – и крышка. Снорри с трудом поспевала за щебетанием Салли. – Кришка? – переспросила она, уловив конец предложения. – Еще какая! – Салли кивнула. – Не сразу, конечно, но уж наверняка. Сначала ничего не чувствуешь, потом покрываешься красной сыпью, начинается лихорадка, и все – протянул ноги и отошел в мир иной. – Протянул ноги? – изумилась Снорри. – Ага, – сказала Салли и вскочила, чтобы поприветствовать нового посетителя. Это оказалась высокая женщина с короткими, стриженными «под ежик» волосами, закутанная в плащ. Снорри почти не видела ее лица, но, судя по позе, женщина была рассержена. Они с Салли о чем-то бурно зашептались, а потом женщина исчезла так же быстро, как появилась. Улыбнувшись, хозяйка вернулась к Снорри, которая сидела у окна, выходящего на реку. – Пришла беда – отворяй ворота, – заявила Салли, вконец озадачив девушку. – Это Джеральдина. Странная женщина, кого-то мне напоминает, хотя никак не пойму кого. Представляешь, она спрашивала, можно ли крысодавам собраться здесь перед выходом на… охоту. – Крисода… вам? – в очередной раз переспросила Снорри. – Ну, крысоловам. Они думают, что если избавиться от крыс, то и Хворь уйдет. Может, оно и так. В любом случае я им рада. Толпа голодных крысодавов – это как раз то, что нужно моему заведению. После коротко стриженной Джеральдины никто не пришел в закусочную, и вскоре Салли начала демонстративно поднимать скамьи на столы и мыть пол. Снорри намек поняла и пожелала хозяйке доброй ночи. – Доброй ночи, деточка, – прощебетала в ответ Салли. – Не слоняйся одна по улице. Снорри и не собиралась слоняться. Она сразу бросилась к «Альфрун» и была очень рада увидеть, что Ночной Уллр уже бродит по палубе. Оставив Уллра на вахте, Снорри ушла в свою каюту, опустила засов и не гасила фонарь всю ночь. 3 Незваная гостья В тот вечерний час, когда Снорри Сноррельсен забаррикадировала дверь своей каюты, Дженна, Сара и Сайлас Хип заканчивали ужинать во Дворце. И хотя Саре Хип гораздо больше нравилось есть в какой-нибудь из дворцовых кухонь, причем тех, что поменьше, она уже давно перестала сопротивляться кухарке, которая настаивала, что королевские особы определенно не должны там трапезничать. Нет, и даже в тихую дождливую пятницу, ни в коем случае, по крайней мере, пока она здесь стряпуха: «И это, госпожа Хип, мое последнее слово». И вот теперь в огромной столовой, затерявшись где-то в самом конце длинного стола, в ореоле свечей сидели три фигуры. Позади них плевались искрами дрова в камине, и искорки время от времени попадали на жесткую и неопрятную шерсть крупной собаки, развалившейся у огня. Собака храпела и фыркала, но не просыпалась. Рядом с волкодавом Макси топталась служанка, в чьи обязанности входило обслуживать Хипов за ужином – Официантка для Ужинов. От камина исходило приятное тепло, но она с нетерпением ждала, когда можно будет убрать со стола и уйти, потому что от Макси жутко пахло собачьей шерстью, а то и чем похуже. Однако ужин затягивался. Сара Хип, приемная мать Дженны, принцессы и наследницы Замка, хотела о многом поговорить. – Дженна, я вообще не хочу, чтобы ты покидала Дворец, вот что. Какая-то гадкая тварь кусает людей и насылает на них Хворь. Побудь здесь, в безопасности, пока эту тварь, чем бы она ни была, не поймают. – Но Септимус… – Никаких «но». И мне безразлично, что Септимусу нужна твоя помощь, чтобы убирать за этим отвратительным драконом. Если хочешь знать, было бы намного лучше, если бы он делал это пореже. Видела, какая там грязища у реки? Не понимаю, о чем думает этот Билли Пот, но эти кучи драконьего навоза уже в два человеческих роста! Раньше я любила гулять у реки, а теперь… – Мам, не так уж мне и нравится убирать за Огнеплюем, но я должна навещать лодку-дракона каждый день, – возразила Дженна. – Лодка-дракон как-нибудь обойдется и без тебя, – настаивала Сара. – И вообще, она ведь наверняка даже не понимает, что ты приходишь. – Она понимает, мам! Я уверена. Представляешь, она просыпается, а никого нет, и так день за днем… – И это все равно лучше, чем если однажды к ней станет некому приходить, – резко сказала Сара. – Ты никуда не пойдешь, пока не отступит эта Хворь! – А может, все не так уж и страшно? – примирительное спросил Сайлас. Сара была другого мнения. – Нам скоро придется открыть Лазарет, а ты говоришь «не так уж и страшно»?! – Эту старую развалину? Удивительно, что она вообще до сих пор не рухнула. – У нас нет выбора, Сайлас. Больных уже так много, что их некуда девать. И ты бы это заметил, если бы не сидел целыми днями на чердаке и не играл в глупые игры… – Шустрые шашки – вовсе не глупая игра, Сара. А теперь я нашел лучшее племя шашек во всем Замке – видела бы ты физиономию Гринджа, когда я сказал ему об этом! – и никуда его не выпущу. Из запечатанной комнаты они точно не сбегут. Сара Хип вздохнула. С тех пор как они поселились во Дворце, Сайлас забросил свое ремесло Обычного волшебника и успел сменить несколько увлечений. Шустрые шашки были последним из них и захватили его целиком. Это ее очень раздражало. – Мне не нравится, что ты постоянно открываешь запечатанную комнату, Сайлас, – упрекнула его Сара. – Комнаты обычно без веской причины не запечатывают, особенно если они спрятаны где-то на чердаке. Вот и в Обществе травников как раз в прошлом месяце мы об этом говорили. – Да что эти ваши травники знают о волшебстве, Сара? – взорвался Сайлас. – Ничегошеньки! Вот. – Ну и ладно. Полагаю, тебе безопаснее пока посидеть на чердаке со своей дурацкой колонией шашек. – Вот именно, – кивнул Сайлас. – Пирог еще есть? – Ты взял последний кусок. Повисло напряженное молчание, и в этой тишине Дженне послышался далекий крик. – Вы слышали? Она встала и выглянула в высокое окно, выходившее на лужайку перед Дворцом. Дженне было видно и подъездную дорожку, которая, как обычно, была залита светом факелов, и массивные Дворцовые ворота, запертые на ночь. Но по ту сторону ворот стояла толпа. Люди кричали и гремели крышками от мусорных баков. – Крысы, крысы, крысам смерть! Крысы, крысы, крысам смерть! Сара тоже подошла к окну. – Это крысодавы, – сказала она. – А здесь-то они что забыли? – Ищут крыс, по всей видимости, – ответил Сайлас, уминая яблочный пирог. – Крыс во дворце полно. Кажется, сегодня в супе одна попалась. Крики крысодавов становились все яростнее. – Крысу – хвать! Крысу – цап! Крысу раздави! – Бедные крысы, – с сочувствием вздохнула Дженна. – А Хворь-то вовсе не от крыс, – сказала Сара. – Я вчера помогала в Лазарете и видела следы от укусов – они совсем не похожи на крысиные. У крыс больше одного зуба… Глядите, они идут в дома слуг! Этого еще не хватало! Услышав это, служанка тотчас очнулась от дремы. Она мигом смела со стола посуду, выхватила из рук Сайласа последний кусок пирога и ринулась прочь из столовой. С грохотом швырнув посуду в люк наклонного желоба, ведущего в кухни внизу, служанка помчалась к себе в комнату спасать Перси, своего домашнего крысенка. После этого ужин закончился быстро. Сара и Сайлас отправились в маленькую гостиную Сары в другом крыле Дворца. Сара собиралась дочитать книгу, а Сайлас писал брошюру под названием «Десять заповедей игры в шустрые шашки», на которую возлагал очень большие надежды. Дженна решила пойти в свою комнату и почитать. Ей нравилось бывать в одиночестве и бродить по Дворцу, особенно ночью, когда в коридорах горят свечи, длинные тени пересекают путь и просыпаются призраки Старейшин. Ночью Дворец переставал быть таким пустым, как днем, и снова становился средоточием событий. Большинство Старейшин являлись Дженне и любили поговорить с ней, пусть многие и не помнили, которая она из многих принцесс, живших в замке. Дженне тоже нравилось с ними беседовать, хотя скоро выяснилось, что каждый призрак еженощно говорит об одном и том же. И скоро она знала их речи наизусть. Поднявшись по широкой лестнице в галерею, которая шла над холлом, Дженна остановилась поговорить с призраком старой гувернантки. Когда-то эта женщина воспитывала двух юных принцесс, и теперь их призраки почти каждую ночь бродили по коридорам в поисках ее заботы. – Вечер добрый, принцесса Эсмеральда. – С лица гувернантки никогда не сходило обеспокоенное выражение. – Добрый вечер, Мэри, – ответила Дженна. Она уже давно перестала повторять призраку, как ее зовут на самом деле, потому что это все равно было бесполезно. – Рада видеть, что вы по-прежнему в порядке и в безопасности, – сказала гувернантка. – Спасибо, Мэри. – Будьте осторожны, дорогая, – как всегда, напомнила гувернантка. – Непременно, – как всегда, ответила Дженна и пошла дальше. Вскоре она свернула из галереи в широкий, освещенный свечами коридор, в конце которого виднелись высокие створчатые двери в ее комнату. – Добрый вечер, сэр Хирворд, – поздоровалась Дженна со Старейшиной, охранявшим королевские покои. Это был взъерошенный и почти прозрачный призрак. Он стоял на своем посту вот уже восемьсот лет или даже больше и не собирался его покидать. У сэра Хирворда не было одной руки и доброй части доспехов, так как в потусторонний мир он попал во время одной из битв между Замком и Портом, когда они делили земли. Призрак очень нравился Дженне, и она чувствовала себя в полной безопасности под его защитой. Старый рыцарь был очень общительным, любил пошутить и даже обладал редким для Старейшины умением не повторяться слишком уж часто. – Добрый вечер, прекрасная принцесса. Хотите загадку: в чем разница между слоном и бананом? – Не знаю, – улыбнулась Дженна. – А в чем разница между слоном и бананом? – Ну, тогда я не послал бы вас за покупками! О-хо-хо! – А… очень смешно. Ха-ха!