Angie Sage SEPTIMUS HEAP BOOK THREE: PHYSIK Text copyright © 2007 by Angie Sage Illustrations copyright © 2007 by Mark Zug Published by arrangement with HarperCollins Children’s Books, a division of HarperCollins Publishers All rights reserved Перевод с английского Елены Секисовой Оформление обложки Татьяны Павловой Иллюстрации в тексте Марка Зуга © Е. C. Секисова, перевод, 2021 © Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2021 Издательство АЗБУКА® * * * Посвящается Родри – моему алхимику, с любовью Пролог Портрет на чердаке Сайлас Хип и Гриндж, сторож Северных ворот, стоят в темном пыльном углу на чердаке Дворца. Перед ними маленькая дверца в запечатанную комнату, и Обычный волшебник Сайлас Хип собирается ее распечатать. – Видишь, Гриндж, – говорит он, – лучше места не найти. Мои шустрые шашки никогда не сбегут отсюда. Я же могу их тут запечатать. Гринджа одолевают сомнения. Даже он знает, что запечатанные комнаты тревожить не следует. – Не нравится мне это, Сайлас, – вздыхает сторож. – Чудно́ все как-то. Если тебе привалила удача найти под половицами новое племя шустрых шашек, это еще не значит, что они здесь останутся. – Да они же будут запечатаны, Гриндж, – гнет свое Сайлас, прижимая к себе коробку с драгоценными шашками, которых он только что изловил. – Ты так говоришь, потому что тебе ни за что не переманить их к себе, если я оставлю их здесь. – Можно подумать, это я прошлую колонию у тебя переманил, Сайлас Хип. Они, между прочим, сами пришли. Я-то тут при чем? Сайлас не обращает на Гринджа внимания. Он пытается вспомнить распечатывающее заклинание. Гриндж нетерпеливо топает ногой. – Ну, живей, Сайлас! Мне еще до ворот идти. Люси совсем потеряла голову, эту девчонку нельзя надолго оставлять одну. Сайлас Хип закрывает глаза, стараясь сосредоточиться. Шепотом, чтобы Гриндж не расслышал, Сайлас трижды произносит задом наперед замочное заклинание и завершает его распечатывающим. А потом открывает глаза. Дверь по-прежнему закрыта. – Ну, я пошел, – говорит Гриндж. – Не могу же я весь день слоняться как неприкаянный. У меня работы выше крыши. Вдруг с громким стуком дверь в запечатанную комнату распахивается. Сайлас ликует: – Вот видишь? Я знаю, что делаю! Я же волшебник, Гриндж! Ух ты! А это еще что такое? Мимо Сайласа и Гринджа проносится ледяной порыв спертого воздуха, и оба начинают громко кашлять. – Холодно, однако, – ежится Гриндж, мурашки забегали у него по рукам от плеч до самых кончиков пальцев и обратно. Сайлас ничего не отвечает: он уже стоит в распечатанной комнате и подыскивает укромное местечко для своей колонии магических шустрых шашек. Любопытство одерживает верх над Гринджем, и он осторожно заглядывает внутрь. Комната крошечная, не больше кладовки. Если не считать свечи Сайласа, вокруг темно: единственное окно, что было здесь когда-то, давно заложено кирпичами. Это всего лишь пустое пространство, ограниченное пыльными половицами и потрескавшимися гипсовыми стенами. Хотя нет. Гриндж вдруг замечает, что оно не такое уж и пустое. В дальнем углу, в тени, у стены стоит большой портрет королевы в полный рост. Сайлас тоже смотрит на портрет. Очень искусная работа. Художник изобразил какую-то королеву, правившую Замком в стародавние времена. А что времена стародавние – сразу ясно, потому что на королеве еще Истинная корона, которая уж много веков как утеряна. У королевы заостренный нос и волосы закручены вокруг ушей в причудливой прическе. К юбке жмется Эй-Эй, страшный зверек с мордой крысы, когтями хищника и змеиным хвостом. Его круглые красные глазки вперились в Сайласа, как будто Эй-Эй хочет укусить его своим длинным и острым, как игла, зубом. Королева тоже смотрит на волшебника, и на лице ее высокомерное неодобрение. Она горделиво подняла голову, вскинув подбородок над гофрированным накрахмаленным воротником, и ее колючие глаза поблескивают в свете свечи и словно следят за каждым движением Сайласа. Гриндж вздрагивает: – Не хотел бы я встретиться с ней где-нибудь темной ночью. Сайлас мысленно соглашается с приятелем. Он и сам не хотел бы встретиться с королевой темной ночью. А его драгоценным шашкам и подавно такого не надо. – Придется ей уйти, – решает волшебник. – А то моим шашкам в такой компании будет не по себе, они ведь пока даже не обжились здесь. Но Сайлас не знает: королева уже ушла. В тот миг, когда он распечатал комнату, призрак королевы Этельдредды и призрак ее питомца сошли с портрета, открыли дверь и, надменно вздернув носы, унеслись прочь – мимо Сайласа и Гринджа. Королева и Эй-Эй не обратили на гостей внимания. У призраков есть дело поважнее. Теперь, когда королева и Эй-Эй вырвались на свободу, они наконец-то смогут его завершить. 1 Снорри Сноррельсен Снорри Сноррельсен вела свою торговую барку по спокойным водам реки к Замку. Стоял окутанный туманом осенний полдень, и Снорри радовалась, что бурлящий прилив возле Порта остался позади. Ветер притих, но его хватало, чтобы большой парус ее корабля был туго натянут. Барка носила имя «Альфрун», в честь матери Снорри, которая прежде была ее хозяйкой. Снорри благополучно обогнула Вороний утес и направила корабль к причалу, что был как раз за «Домом чая и пива» Салли Маллин. Два юных рыбака, чуть моложе самой Снорри, как раз вернулись с хорошим уловом сельди и радостно ухватились за канаты, которые Снорри бросила на берег. Чтобы похвастать ловкостью, они искусно обвязали канаты вокруг двух больших столбов на причале и пришвартовали «Альфрун». А потом, перебивая друг друга, пустились давать девушке советы: как убрать парус да как сложить в бухты канаты. Снорри не слушала их: во-первых, половины слов она все равно не понимала, а во-вторых, никто никогда не мог указывать ей, что делать, даже мать. Особенно мать. Снорри, высокая для своих лет, была стройной, выносливой и на удивление сильной. С ловкостью человека, который последние две недели провел в открытом море в одиночку, Снорри стянула вниз большой холщовый парус и скрутила широкое полотно; потом она свернула канаты в аккуратные бухты и закрепила румпель. Зная, что мальчишки-рыбаки все еще наблюдают за ней, Снорри заперла трюм, который был до отказа забит тяжелыми тюками с толстой шерстяной тканью, мешками пряностей для маринадов, бочками соленой рыбы и сапогами из тонкой, по-особому выделанной оленьей кожи. Наконец, игнорируя все предложения помочь ей, Снорри вытолкнула сходни и спустилась на берег, оставив Уллра – рыжего кота с черной кисточкой на хвосте – бродить по палубе и отгонять от судна крыс. Больше двух недель она была в море и с нетерпением ждала минуты, когда вновь ступит на сушу. Но когда Снорри шла по причалу, ей казалось, будто она по-прежнему на борту «Альфрун» – земля качалась у нее под ногами так же, как старый корабль. Рыбаки, которых наверняка дома заждались их матери, сидели на груде пустых бочонков из-под омаров. – Добрый вечер, девушка! – крикнул один из них. Снорри не обратила на них внимания. В конце причала она свернула на хорошо протоптанную дорожку, что вела к большому новому понтону, на котором разместилась быстро ставшая популярной закусочная. Это было очень нарядное двухэтажное деревянное здание с длинными низкими окнами, выходившими на реку. В зябкий вечерок закусочная манила гостеприимными огнями светильников, свисавших с потолка. Снорри прошла по деревянному мостику, перекинутому на понтон, не в силах поверить своим глазам. Наконец-то она здесь, в легендарном «Доме чая и пива» Салли Маллин. Ей не терпелось войти, но в то же время было боязно. Снорри толкнула створчатые двери… и чуть не споткнулась о длинный ряд ведер с песком и водой, предназначенных для тушения пожара. В закусочной Салли Маллин, как всегда, стоял гул множества голосов, но как только Снорри перешагнула порог, все затихли, словно кто-то нажал на выключатель. Почти одновременно посетители опустили кружки и уставились на юную путешественницу – на ней ведь были одежды члена Ганзейского союза, куда входили все северные купцы. Чувствуя, что краснеет, и готовая из-за этого провалиться сквозь землю, Снорри подошла к стойке, чтобы заказать ячменный пирог Салли и полпинты особого пива «Фонтано», которое уже стало притчей во языцех. Салли Маллин, кругленькая и низенькая женщина с усыпанными в равной степени веснушками и мукой щеками, торопливо выскочила из кухни. Увидев темно-красный наряд гостьи и кожаную повязку, какие носили северные купцы, Салли переменилась в лице. – Я не обслуживаю северных купцов, – заявила она. Снорри была обескуражена. Она плохо поняла слова Салли, но видела, что ей здесь не слишком рады. – Табличку на двери читали? – проворчала Салли, когда Снорри даже не сдвинулась с места. – Вход северным купцам запрещен. Вас здесь не ждут, только не в моей закусочной.