— Да в журнале одном, — уклончиво ответила Аня и подумала, что, так и есть, она здесь исключительно по инициативе Иванова. Сначала, стало быть, тут жила некая Оксана, потом она пропала, и вместо нее пригласили Аню. «Блин, может, они маньяки? В этой Клене и вправду что-то такое нездоровое есть…» — Слушай, а давно она пропала? — Ксанка-то? — Клена подумала. — Да недели две. Слушай, ну ее, а? Ты жрать хочешь? — Чего-нибудь съела бы, — призналась Аня. Последний раз она ела часа в два, правда, разговор с Ивановым отбивал ей весь аппетит. А люля-кебаб был выше всяких похвал, что и говорить. — Ну, отлично! — Клена встала с паласа. — Я, правда, не ужинаю, но за компанию тоже чего-нибудь съем. Кстати, твоя комната рядом. Пойдем. — Клена взяла ее за руку и повела в соседнюю комнату, которая оказалась абсолютной копией первой: те же голубые тона, такая же огромная кровать. Правда, тут был еще небольшой холодильник, а вместо торшера висел над кроватью ночник. — Нравится? — Клена упала попой на кровать, попрыгала, пощелкала ночником. — Да, хорошо здесь. — Аня огляделась. Комната была довольно уютной, чистенькой, прохладной; слегка пахло лавандовым освежителем, а на подоконнике, за тюлем, стояла ваза с цветами. — Оксана здесь ночевала? — Нет, в другой комнате. Там еще вещи ее лежат — вдруг вернется. Ладно, киса, — Клена вскочила с кровати, — пошли ужинать. Клене было 27 лет, и таким своим экзотическим именем она была обязана маме, которая всю жизнь занималась ландшафтным дизайном, будучи одним из соучредителей компании «Клёнос Ландшафт». Отец бросил их, когда Клена еще даже говорить не умела, мама потом вышла замуж, и с дядей Сережей вместо папы Клена и провела детство, отрочество и часть юности, проживая в городке Воложске, что недалеко от Тольятти. Потом она закончила универ в Самаре и поехала в Париж на две недели, и там, в первый же вечер, в баре отеля «Формула-1», что у метро «Колонель Фабьен», познакомилась с Ивановым. Это было три года назад. Иванов тогда был худ, энергичен и ужасно красив, возглавлял в Москве какую-то непонятную фирму, едва сводившую концы с концами, однако отпуск проводил в Париже, причем на широкую ногу, ни в чем себе не отказывая. Потом он стал приезжать к ней в Воложск, а она к нему в Москву (дома тогда еще не было, он жил в Выхино). Мало-помалу его бизнес пошел в гору, и у Иванова хорошо забренчало в карманах (кто-то ему помог раскрутиться); он купил этот дом, и они с Кленой поженились. Она переехала в Москву, и стали они жить-поживать, но тут вскрылась одна весьма существенная деталь: у Иванова серьезные мужские проблемы, причем настолько серьезные, что не помогает никакое лечение. У него золотая голова, он умница и вообще замечательный человек, но вот в плане секса — увы, увы… так что Клене приходится самой выкручиваться… «Но это, разумеется, строго между нами…» Обо всем этом Клена рассказала Ане поздно вечером, когда они лежали на огромной Аниной кровати и вполглаза смотрели по спутниковому ТВ американский балет на льду. Пили коктейли из крохотных бутылочек и грызли орешки. Когда часы на стене показали ровно полночь, Клена поцеловала ее в лоб и ушла, шурша тапочками по ковру. Выключив телевизор, Аня долго лежала с открытыми глазами, под одеялом в новой шелковой пижаме, приятно льнущей к телу, слушала, как тихо шумит холодильник, и глядела на луну, стоящую за окном. Окно было затянуто тончайшей противомоскитной сеткой, за которой слышалось тонкое пение комаров. А в остальном было тихо. В сумочке у нее лежала книга об алхимии, и надо было бы прочитать перед сном хотя бы десяток страниц, но для этого ведь нужно вылезать из-под простыни и идти к шкафу, а до него аж пять или даже шесть шагов, открывать его, доставать книгу, а потом проделать все то же самое в обратном порядке… Короче, вставать было лень. Вон оно значит как! У нее была предшественница, которая две недели назад вдруг исчезла. Почему? Позарилась на тысячу долларов или тут что-то другое? Надо думать, что платили ей Ивановы неплохо, и разовый бонус в тысячу баксов вряд ли восполнил бы сумму, которую она могла бы еще тут заработать. Причем ничего особо не делая. Или ей все-таки приходилось что-то делать? Что-то такое, что ей, в конце концов, надоело? Или все-таки ее выпроводили сепаратно от Клены, чтобы расчистить место для Ани? Как это узнать? И чего этот Иванов все-таки от нее хочет? Если она правильно поняла, у него что-то вроде мощной импотенции, но, насколько она знает, сейчас эту проблему решают запросто, были бы денежки. А они у него есть. Марик рассказывал, что тем, кому уже не помогают все эти виагры-сиалисы, вживляют протезы, и у них все отлично работает. Странно как-то. Или тут что-то другое?.. А может, Клена любит девочек? Но если так, то Иванову с его денежками ничего не стоило бы найти ей натуральную лесбиянку, их в Москве море… Блин, концы не сходятся с концами, что-то тут не то. Главное, она не знает, как себя вести, чтобы никто не заподозрил, что она в чем-то их подозревает. Непонятно, правда, в чем. Если бы не девятьсот тысяч, она, наверное, не напрягалась бы и восприняла все, как есть, а тут такая сумма, что волей-неволей завибрируешь. Стоп-стоп, — а если пойти от обратного? Совершенно некстати (но может, наоборот кстати) вспомнился рассказ Конан Дойля «Союз рыжих». Если применить его к ее ситуации, то, может быть, Иванову (или кому-то еще) нужно, чтобы Ани какое-то время не было дома? Или на работе? Если, допустим, шеф действительно отпустит ее за свой счет и она переедет сюда, то ее месяц не будет ни дома, ни на работе. Из разговоров с Кленой и этим Ивановым она поняла, что они хотят как раз этого. Вернее, хочет Клена… «Блин, что-то она совсем запуталась. А может, вообще зря ищет черную кошку в темной комнате? Может, ее тут нет? Ладно, что будет, то будет, первый час ночи, пора бай-бай». Глава 9 ПОБЕГ Аня проснулась от чьего-то присутствия рядом — у нее в ногах сидела Клена и внимательно на нее смотрела. В углу вполнакала тлел ночничок. Было три часа ночи. Аня в ужасе села и машинально подтянула ноги к подбородку. Она и испугаться-то не успела, будучи еще во власти сна. — Тс-сс! — Клена поднесла палец к губам. И только теперь Аня обратила внимание на ее одежду. Клена была в кожаной куртке, джинсах, в низко надвинутой на глаза бейсболке и даже при сумочке. — Одевайся, — шепнула она. — В смысле? — Аня ничего не понимала спросонья. — Одевайся и побыстрее. Только тихо. Пять секунд. Недоумевая, Аня скинула пижаму, натянула джинсы, футболку, накинула на шею ремешок мобильного телефона. Они бесшумно спустились по лестнице и, взяв кроссовки в руки, вышли на улицу через кухню. За ними увязался было дог, но Клена сдавленно сказала ему: «Дом охраняй!», и он послушно отстал. Аня думала, что они сейчас сядут в эту маленькую машину с откидывающимся верхом, но ее на стоянке уже не было. Значит, задумано что-то другое. Скорее всего, этот… как его… «Скарабей». Крадучись, они обошли дом и побежали вдоль озера в дальний конец парка. Там оказался высокий железный забор с острыми пиками наверху. Клена повела Аню по тропинке вдоль забора направо, и скоро они увидели дыру. Добрый человек перепилил один из прутьев и отогнул концы вверх-вниз. Они выбрались на улицу и, миновав неглубокий овраг, оказались на дороге. — Бежим! — велела Клена, и, взявшись за руки, они помчались во весь дух прочь от дома в сторону шоссе, по которому ползли в обе стороны цепочки автомобильных огней. Первые три машины прошли мимо голосующих на обочине девушек, как говорится, с песнями. Остановилась только четвертая — белый микроавтобус, забитый под потолок упаковками «Кока-колы». — Что скажете? — зевая, спросил водитель. — Куда намылились? — В Москву надо. — Клена открыла дверь и поставила ногу на подножку. — К трем вокзалам. «Это еще зачем? — подумала Аня. — Куда, блин, собралась?» — Деньги-то есть? — спросил водитель. — Или натурой? — Перебьешься, дядечка, — ответила Клена со смехом. — Есть деньги. Поедем-нет? — Сколько? — спросил водитель. — Чего сколько? — Денег, говорю, сколько даешь? — Водитель был пожилой, грузный, с темным небритым лицом. Было видно, что он очень устал за день и про «натуру» спрашивает просто так, по привычке. — А сколько хочется? — спросила Клена, уже забравшись в кабину. — Ань, залезай! Он подумал, барабаня пальцами по рулю. — Пятьсот рублей. — Сколько? — фальшиво ужаснулась Клена. — А ну пошла отсюда! — велел водитель, шевеля влево-вправо рычагом переключения скоростей. — Быстро! — Да я пошутила, — засмеялась Клена. — Пятьсот рублей — какие дела? Поехали! — Деньги-то есть? — Ну ты что, тупой? — Клена приподняла попу, достала из заднего кармана деньги. — Вот видишь, у меня тут раз, два… семь штук по пятьсот. Поехали, говорю, мы на поезд опаздываем. И они поехали. И всю дорогу до Комсомольской площади Клена зачем-то заигрывала с водителем, чем ужасно раздражала Аню, которая, нахохлившись и периодически зевая, глядела из окна на огни ночной Москвы и на фары встречных машин. «И куда, блин, едем? — с раздражением думала она. — Зачем ей вокзалы?» А когда стояли под одним из светофоров, ей вдруг нестерпимо захотелось выйти и бросить Клену одну. Пускай сама едет куда хочет. Какая-то она ненормальная! Но Аня не вышла и не бросила Клену, а скоро они уже были на Казанском вокзале у расписания поездов дальнего следования, и по всему получалось, что ближайший поезд на Воложск будет только в девять утра. — А чего тебе там делать? — спросила Аня, когда они шли по вокзалу в поисках банкомата. — На родину потянуло? — Что значит «тебе»? — возразила Клена. — Вместе поедем. Такого оборота Аня не ожидала. — Как вместе? — Да очень просто! Пару дней в Волге покупаемся, стерлядки поедим… Надо мне туда, понимаешь? Аня хотела было сказать, что ей с утра на работу, но не сказала. Она собиралась утром ехать разговаривать с шефом, отпрашиваться и все такое, но в конце концов можно ведь и официально заболеть. У Сафара есть знакомый врач, он уже делал ей больничный, сделает еще раз. Позвонит шефу, скажет, что сидит на больничном и пишет цикл статей, — какая ему в принципе разница, дома она пишет или на работе. «Ладно, — подумала Аня, — пара дней ничего не изменит». Спросила на всякий случай: — Муж-то знает? — Позвоним — узнает, — засмеялась Клена. — Да не переживай ты об этом, он уже привык. Мне, киса, муж не указ. Ты когда последний раз на Волге была? Аня ответила, что года три назад, в Ярославле, и то проездом. — Видишь, как все удачно складывается, киса. А в Ярославле, если хочешь знать, не Волга, а так, ручей. Вот в Воложске настоящая Волга; другого берега не видать… У меня там мама, отчим, дача клевая… мальчики знакомые есть с яхтой, со всеми делами, они нам не дадут заскучать… Денег у меня тьма, — она показала кредитные карты, — можно вообще теплоход купить. Она слегка бесилась с жиру, эта Клена, и это безумно раздражало Аню, хотя воображение уже любовно обрабатывало тему стремительной яхты, идущей под белыми парусами. Или под алыми. И тут Аня вспомнила слова «толковой цыганки» Елены Петровны: «И хочу я тебе сказать, что ждет тебя дальняя дорога и крестовый король. Ты его бойся, душа моя». Да, что касается дальней дороги, то Елена Петровна оказалась права. Будем надеться, что и король будет. Лучше бы, конечно, принц, но на худой конец сгодится и король. Они взяли билеты на 909-й фирменный «Москва — Воложск», который уходил в 9.05. Единственным его недостатком было то, что он шел не через Рузаевку, как самарские или тольяттинские поезда, а через Пензу, поэтому шлепал до конечного пункта ровно сутки. Был шестой час утра, и на улице уже рассвело. То и дело по трансляции объявляли о прибытии/отправлении поездов, а девушки сидели в кафе и кушали салат из кальмаров, убивая время. — Поедем в СВ со всеми удобствами, — объявила Клена, вилочкой поддевая мясо. — Тебе нравится СВ? — Да я и не ездила в них никогда. Дорого очень. Я обычно в плацкарте. — Забудь об этом, киса! СВ и только СВ. Это удобнее даже, чем в самолете. Терпеть не могу самолетов, боюсь их ужасно. То и дело падают последнее время, разбиваются. — Да я особо и не летаю, Клена. Как-то некуда летать. — «Да, в общем, и ездить тоже», — подумала Аня. Если бы не мачеха, она, конечно, время от времени ныряла бы домой, в Бург, все-таки там у нее остались и друзья, и подруги, да и папа там у нее… но эта Нина эта Викторовна была для Ани чем-то вроде незримого забрала, опущенного на город. Этого, конечно, не объяснить. В поезде Аня сделала удивительное открытие: Клена в принципе не носила белья (что-то подобное Аня читала про Мэрилин Монро). Когда пришло время ложиться спать, Клена повесила на плечики куртку, стянула с себя майку и джинсы, встряхнула их, аккуратно сложила и убрала под сиденье. Все это время она стояла перед Аней голенькой и, похоже, находила в этом определенное удовольствие. (Не эксгибиционистка ли она?) Потом нырнула под одеяло. — Бр-рр! Простыни какие холоднющие! Сядь сюда, — похлопала она по матрасу. Аня послушно села. — Разговор будем разговаривать. Во-первых, давай сразу договоримся, что на звонки Иванова не отвечаем. Ты знаешь его телефоны? — Откуда? — Ане очень не нравилось, что эта Клена рулит ею как хочет. Конечно, в этом нет ничего плохого, она же, в конце концов, на работе (ха-ха!), но было в этом подчинении что-то унизительное. Все-таки плохо, когда от тебя ничего не зависит. — Ему не обязательно знать, куда мы с тобой едем, киса. Доставай свою мобилу и записывай, я диктовать буду. У него четыре основных номера, он обычно с них звонит. Плюс домашний. Готова? — И один за другим Клена продиктовала наизусть три федеральных номера и два обычных московских. — В общем, на эти звонки не отвечай. Договорились? — (Аня неопределенно пожала плечами. Все-таки ее работодателем был Иванов, а не эта слегка неадекватная Клена.) — А во-вторых, я тебе вкратце объясню, почему мы так резко смылись из Москвы.