— Ты нас где-нибудь подожди, — попросил он водителя на всякий случай. — У того же «Космоса». О’кей? — Без проблем, — ответил тот. — Давайте остальные пятьдесят процентов и запишите мой номер. Когда буду нужен, звоните и говорите, куда подъезжать. Через пятнадцать минут буду на месте. — О’кей. — Волков рассчитался с водителем и занес к себе в мобильник номер его телефона. Ситуация разгонялась, и Костя наконец почувствовал профессиональный кураж. Приблизительно так чувствует близость цели хорошая охотничья собака, идущая по следу. С сумкой через плечо, он выбрался из машины и задвинул за собой дверь. Смачно щелкнув, она встала на фиксаторы. — Жду звонка! — Водитель включил скорость, и мини-вэн задом поехал со двора. А Волков с оператором поспешили в «газель», успев на ходу переброситься парой фраз. — Ты ситуацию хорошо просекаешь? — спросил Трофим, привыкший во всем полагаться на Волкова и обычно не задающий лишних вопросов. — Честно говоря, в самых общих чертах, — признался тот. Трофим хмыкнул, покачал вперед-назад камерой. — Если нам тут бошки поотрезают, Волков, я с тобой больше никуда не поеду. Имей в виду. — Я с тобой тоже, — засмеялся Костя. Когда они подошли к «газели», перед ними предупредительно открыли дверь в салон, куда они влезли, ожидая увидеть все, что угодно. Окна в «Газели» были плотно зашторены, а на двойном заднем сиденье полулежала красивая растрепанная блондинка, слегка пьяненькая… Бежевая юбка задралась, обнажая гладкие стройные ноги, а тесная зеленая маечка обтягивала высокую грудь, за которую так и хотелось подержаться. Кроме нее и водилы, больше в «газели» никого не было. Следом влез в салон мордоворот, все так же мерно жующий резинку. Он сел рядом с девушкой, слегка оттеснив ее от заднего окна. Затем достал из большой дорожной сумки и натянул на лицо трикотажную маску с прорезями для глаз и рта, мгновенно превратившись в собирательный образ настоящего террорюги. Когда он шарил в сумке, там довольно зловеще звякнуло железо о железо. У Волкова не было ни малейших сомнений, что в сумке оружие. — Включай камеру! — поправляя маску, совмещая глаза с прорезями, глухо потребовал мордоворот. Девушка, похоже, была не пьяной — скорее всего ей что-то вкололи. Она вяло моргала, не делая ни малейших попыток что-то сказать или сделать. Волков попытался поймать ее взгляд, но она глядела в какую-то только одной ей видимую точку, находящуюся отсюда за тридевять земель. Почти бесшумно застрекотал «Дивидикам»: Трофим вперился в объектив, подстраивая камеру. — Террористическая организация под условным названием «Альфа» берет на себя ответственность за похищение Ивановой, — как по писаному заговорил в камеру мордоворот. — Дай ее крупняк! — велел он оператору, и Трофим послушно взял крупным планом временно отрешенное от земных сует лицо похищенной девушки. — Наши требования сводятся к сумме в двадцать миллионов долларов, которые мы хотим получить в течение ста двадцати часов с момента произведения этой записи. В противном случае к госпоже Ивановой будут применены меры, не совместимые с жизнью. Люди, заинтересованные в скорейшем обмене Ивановой на указанную сумму, могут связаться с нами через корреспондента журнала «Загадки и Тайны» Зотову Анну Егоровну… «Текст ему написали, и он выучил его наизусть, — думал Волков, пока бандит диктовал номер мобильного телефона Анны Егоровны. — Но это больше похоже на балаган, а не на похищение… При чем тут «Загадки и Тайны»? Что за «Альфа»?.. Кто такая эта Зотова?..» Человек в маске зачем-то взглянул на часы и повторил номер телефона Анны Егоровны, делая паузу после каждой цифры. Тот, что сидел за рулем, следил в зеркало заднего вида, что происходит в салоне. «Кто такая эта Иванова и почему за нее должны платить такие деньги? — думал Волков, машинально запоминая номер. — Кому нужна раскрутка этой темы? Кто такая эта Анна? Надо будет срочно узнать…» Мордоворот усугубил свое заявление парой кровавых подробностей, которые могут ждать Иванову в случае, если к их требованиям не отнесутся должным образом, и велел выключать камеру. Через три часа пленка с записью была в Москве. Еще через час подробнейший репортаж о событиях в Воложске, включающий в себя заявление террористической организации «Альфа», был показан в спецвыпуске НТВ. В течение дня его повторят одиннадцать раз. А вечером Ане позвонил доктор Лоренц. ЧАСТЬ ВТОРАЯ Глава 15 НА ДАЧЕ Она сразу узнала его голос, хотя звонков в тот день было больше сотни. Кто только не звонил: и фээсбэшники, и милиция, и просто хорошие люди, и друзья Клены, и псевдоочевидцы ее похищения (Господи, сколько психов на свете), и экстрасенсы, предлагающие за символическую плату определить место, где ее прячут, — словом, весь день Аня только тем и занималась, что отвечала на звонки, от которых очень скоро голова пошла не кругом, нет, а такими геометрическими фигурами, которых не существует в начертательной геометрии. Вдруг начали объявляться знакомые, про которых она и думать забыла: школьные друзья и подруги, соседи по квартире и даче в Бурге, сокурсники по универу, звонил бывший муж Марик, звонил Сафар («С тобой все в порядке, солнце?») и т. д. и т. п. Через каждые два часа приходила эсэмэска от оператора, который уведомлял ее в том, что все входящие-исходящие звонки, а также смс-сообщения для нее будут бесплатны до разрешения ситуации. Самым паршивым было то, что она не могла отключить телефон — об этом ее предупредили фээсбэшники в лице Максима Максимовича. (Хотя, казалось бы, какое отношение имеет эта структура к похищению Клены? Разве это не милиции дело?) Мало того, Максим Максимович велел ей безвылазно находиться на даче до его особого разрешения. И если поначалу Аня восприняла это как само собой разумеющееся, то уже часам к пяти окончательно решила плюнуть на все и смываться в Москву. Правда, дача была зверски оцеплена, но, спрашивается, какое право они имеют ее здесь держать? Она не слишком сильна в правоведении и вообще в делах юридических, но тут не надо быть Плевако или Генри Резником, чтобы определить колоссальное попрание ее, Ани Зотовой, гражданских прав. Да, угодили они с Кленкой в ситуацию! Как она там? Странно, только Аня была почему-то почти уверена, что с Кленой все в порядке. А может, просто она такая эгоистка, что в свете ее собственных проблем все остальные, включая Кленины, кажутся не такими существенными? Хотя у Ани проблемы чисто технического характера, технически-психологического — так, пожалуй, точнее. Просто она сатанеет от нескончаемых телефонных звонков, а еще оттого, что приходится торчать на этой проклятой даче. Ей тут страшно, неуютно, плохо, отвратительно, а еще ей ужасно стыдно перед своим шефом, которого она обманула самым бессовестным образом. Вот уж воистину все тайное становится явным. Сказала, что болеет, а сама не только очутилась в этом гадском Воложске, но еще и в дерьмо ухитрилась вляпаться по самые уши. И это дерьмо с завидным постоянством крутят по телевизору, от которого Ирина Сергеевна ни на шаг — все надеется, что там сообщат какую-то новость о дочери. И это дерьмо наверняка видел шеф и неизвестно, как он отнесется к такой сомнительной рекламе «Загадок и Тайн». Мог бы и позвонить, ан нет, не звонит. Зато позвонил Птушко: «Как дела? Чем могу помочь?» «Спасибо, Сережа, — ответила Аня, ужасно ему обрадовавшись, — пока ничем». Ирина Сергеевна поминутно пила валерьянку, слоняясь между телевизором, приемником и телефоном, то и дело принималась плакать и через каждые полчаса звонила своему Сергею, отчиму Клены. Он никак не мог выбраться из Иркутска (то ли циклон, то ли антициклон), и жена умоляла его «придумать хоть что-нибудь». Ну а что, спрашивается, он мог придумать? А в полдевятого вечера пришла еще одна ужасная новость. Радиостанция «Эхо Москвы», на которую был настроен приемник в комнате Ирины Сергеевны, передала экстренное сообщение. В 18 часов 48 минут по московскому времени на перекрестке улиц Таганской и Андроньевской был взорван «Мерседес» Антона Евгеньевича Иванова. Водитель скончался на месте, сам Иванов госпитализирован. «Эхо» отслеживало развитие ситуации в Воложске (спасибо Саше Химайну) и всех связанных с ней побочных сюжетов. Поэтому радиостанция не преминула напомнить своим слушателям, что А.Е. Иванов является мужем той самой Клены Георгиевны Ивановой, похищенной несколько часов назад в Воложске. Связь этих двух происшествий напрашивалась сама собой. Держась за сердце, Ирина Сергеевна сообщила новость Ане и ушла к себе, а Аня подумала, что Иванов сегодня звонил ей дважды: часа в два и около четырех, спрашивал, «нет ли чего новенького?», причем в голосе его звучало такое неподдельное горе, что Ане стало стыдно за свои подозрения в его адрес. Но потом, за другими звонками, она об этом забыла, а вот теперь вспомнила. Тут-то и позвонил Лоренц (причем, как и в прошлый раз, определитель не смог считать номер абонента). — Добрый вечер, Анна! — сухо произнес он. — Это доктор Лоренц. Он мог бы и не представляться — Аня узнала его. Она сидела на втором этаже проклятой дачи, придвинув стул к самому окну, и смотрела на микроавтобус охраны, стоявший во дворе нос к носу с «Тойотой» Ирины Сергеевны. Два вооруженных автоматами милиционера курили у ворот, третий, отойдя в сторонку, разговаривал по мобильному телефону, активно жестикулируя. — Мне с вами нужно поговорить, Анна. — Тон у Лоренца был не просто сухой, он был отъявленно-сухой, будто Аня в чем-то перед ним провинилась, и сейчас он начнет ее распекать. Или ей так показалось? — Мы могли бы с вами встретиться? — Я не в Москве, — ответила она, внутренне подбираясь, потому что ведь именно с этого Лоренца все и началось. — Я тоже не в Москве. Завтра в первой половине дня буду в Воложске и вам позвоню… Как вы себя чувствуете? Ну, спросил! Интересно, как он сам себя чувствовал бы на ее месте? — Нормально, — ответила она с легким раздражением — не столько ему ответила, сколько тем, кто их сейчас подслушивал. Интересно, а он догадывается, что ее телефон поставили на прослушку? — Связи с Кленой у вас, наверное, нет, Анна? — Откуда? Они сказали, что сами со мной свяжутся. — Я так и предполагал… — («Ну а зачем тогда спрашивал?») — Понимаете, Анна… как бы вам это сказать… В жизни, как вы, наверное, знаете, бывает очень всякое; в том числе и самые невероятные вещи… — («Очень всякое, — подумала она. — Люблю хорошего русскаво изыка».) — В общем, Клена — моя родная дочь… — Пауза. — Поэтому я хотел бы встретиться с этими людьми… «Господи, да это же ловушка! — вдруг подумала Аня. — Ну конечно, и как я раньше не догадалась? Он же может превратить в золото железный трактор или еще что… Им это и надо… Ему же устроили ловушку, и он в нее попал. Или вот-вот попадется. А двадцать миллионов долларов — это так, для начала… Господи, какая же я дура!» — Анна, вы меня слушаете? — Да-да! — ответила она. — Конечно. — Вы поняли, что я вам сейчас сказал? — Очень хорошо поняла, — мягко подтвердила она. — Я все поняла. — Поэтому когда они позвонят, вы передайте им, пожалуйста, что я буду готов встретиться с ними уже завтра. И определиться с механизмом, так сказать, погашения объявленной ими суммы. Обязательно скажите им это. Завтра я сообщу вам номер телефона, по которому они смогут со мной связаться. — Хорошо, — проговорила Аня, испытывая колоссальное облегчение оттого, что ситуация стала приобретать мало-мальски внятную конфигурацию. Просто кто-то поставил капкан на Лоренца, используя их с Кленой в роли подсадных уток. Завтра все разрешится. — СМИ утверждают, что вы находитесь под серьезной охраной? Это действительно так? — поинтересовался доктор. «Почему он об этом спрашивает? — пронеслось в Анином мозгу. — Могу ли я от них смыться? — в этом смысле? Или в каком-то другом? Как же противно, когда тебя подслушивают!» — Я не знаю, — честно призналась она. И тут связь прервалась. Через пару минут ей позвонил Максим Максимович и спросил, с кем она только что разговаривала. Аня ответила, что понятия не имеет и что вообще ее все достало. Сейчас она выключит телефон и ляжет спать, а завтра утром сядет в поезд и уедет в Москву. А если хоть кто-нибудь попробует ее остановить, она поднимет такую волну в прессе, что мало никому не покажется. — Ай, как страшно! — усмехнулся Максим Максимович. — Ну просто мороз по коже… Вынужден предупредить, что до Москвы можно и не доехать. А можно доехать в двух чемоданах: в одном — туловище, а в другом — голова с ушами. Такие случаи уже были. Это же бандиты, Анна Егоровна, самые настоящие бандиты, и они с вами церемониться не будут. А на даче вы под надежной охраной. — Если бы они хотели, — перебила Аня, — они бы меня уже… — Всякое может быть, — вежливо возразил Максим Максимович. — Я бы на вашем месте, Анна Егоровна, с огнем не играл. Сидите тихо и делайте, что вам говорят. Мы их скоро возьмем… Так с кем вы только что говорили? — Понятия не имею, — уперлась Аня. Она почему-то ни в какую не хотела произносить имя Лоренца. — Все, спокойной ночи! Оставьте меня в покое. Если они позвонят, я тут же вам сообщу. Хотя вы же сами все услышите. В 23.30 она вышла на улицу, оставив телефон на столе. Аня уже не могла находиться в замкнутом пространстве этой дачи, которая, наверное, запомнится ей на всю жизнь. Ирина Сергеевна приняла снотворное и уснула на диване под лопотание телевизора, зажав в руке телефон. Полчаса назад позвонил из Иркутска ее муж и сказал, что наконец-то объявили посадку на самолет, так что утром он рассчитывает быть дома. Ирина Сергеевна сообщила об этом Ане и сказала, что сейчас попробует уснуть. Но в случае чего ее нужно обязательно разбудить. Аня нашла в холодильнике жареную куриную ногу и, глодая ее, вышла во двор. После общения с доктором Лоренцем она заметно воспрянула духом и теперь хотела, во-первых, немного прогуляться, а во-вторых, проверить степень своей несвободы. Предположим, ей позарез нужно на тот же телеграф. Или нет, лучше в ресторан. Да, знаменитая журналистка Анна Зотова привыкла ужинать в ресторанах и не видит причины изменять этому своему правилу. На улице было темно и прохладно; пахло дымом костра. Слева, за воротами, стоял микроавтобус охраны. Возле переднего колеса кто-то сидел на корточках и курил. «Так, ладно, туда не пойдем, а попробуем вдоль дома направо, к сараю…» Она успела сделать всего-то пару шагов, как из-за угла шагнул ей навстречу высокий парень в спецкамуфляже. Под правой рукой у него висел автомат. У него было круглое, совсем еще мальчишеское лицо с еле заметными усиками. — Там сарай, там неинтересно, Анна Егоровна, — вежливо произнес он. — Кстати, добрый вечер. — Добрый, — ответила Аня. — Хочешь курицу? — Она показала ему куриную ногу. — Дать откусить? — Спасибо, Анна Егоровна, мы уже поужинали.