И это что, все?! Даже я с нулевой ступенью и задранной до космоса Мерой порядка не сумел выбить из паука ничего ценного. Ни знака навыка, ни хотя бы жалкой единички на ци. Я уж молчу о вожделенных атрибутах Стихии, на которые имеются грандиозные планы. Если уж мне, нулевке, ничего не досталось по итогам боя, значит, и никому другому не достанется. Получается, такие твари – пустота похлестче, чем я. Зарабатывать на них невозможно. Разве что какие-то редкие ингредиенты из туш можно получать, но это сомнительно. Хотя нет, я неправ. Точнее – не полностью прав. Кое-что все же выпало. Бесполезный предмет, но только для моего текущего состояния. Наряду с доказательствами смерти, символами доблести, достойными символами доблести и прочим подобным добром искру неприсоединившегося можно предъявить в одном из Первохрамов при прохождении церемонии получения ключа для круга сил. Круги становятся доступными каждые семь уровней, и человек, который ими пренебрегает, считается ненормальным. Даже забитые крестьяне не забывают водить своих детей. Разумеется, у них нет возможностей посещать по-настоящему сильные места, ну да простолюдины в особых бонусах и не нуждаются. По крайней мере, так считает аристократия. Итак, охота прошла впустую. Я узнал то, что знал и без того. Поохотился на пустышку. Но мало мне того, что пришлось снег топтать зря. Я угодил во что-то непонятное. У нас, в Пятиугольнике, может, и не слишком цивилизованные края, но не принято хватать подростков и держать их связанными. В последние два года штаты лесовиков и стражи расширены, за порядком везде успевают приглядывать. Банду людоловов под факторией не потерпят. Да и не слышал я, чтобы люди пропадали. Куда же на этот раз встрял? Непонятно… Придется слушать и ждать. Рано или поздно что-нибудь выясню. Наверное, не меньше часа провалялся впустую. Определил, что поблизости находятся как минимум три лошади. Насчет людей – непонятно. По звукам вроде бы один. Но с таким же успехом рядом могут притаиться несколько молчунов. Затем послышался шум шагов. Один или два человека пробирались по снегу. Скорее поставлю на второй вариант, потому что пару раз вдали что-то неразборчиво пробормотали. Вряд ли кто-то сам с собой разговаривает. Шум усиливался. Отчетливо слышалось тяжелое дыхание – люди устали передвигаться по снегу. Налившийся влагой и замерзающий в ночную стужу, он даже мой вес не держал, а уж взрослый мужчина с хрустом проваливался почти до земли. Впрочем, как минимум один похититель значительно уступает мне по весу. Да и ростом не удался. Шаги смолкли возле меня. Затем шапку на голове поправили, открывая глаза. Прищурившись от хлынувшего в них света, я разглядел, что нахожусь на полянке среди густого кустарника с тонкими и ровными ветвями. Такой разрастается в местах, где люди фактории когда-то пытались добывать по ручьям золото и драгоценные камни. Оставляют за собой пустошь, на которой вместо сведенных деревьев быстро появляются эти густо торчащие вертикальные прутья. Летом в них за полметра ничего не видать, зимой тоже способны достойно скрывать. Очень удобное место, если не хочешь попадаться на глаза. Как я и предполагал, три лошади, также три человека, навес над расстеленным войлоком, сбоку от навеса сложена непримечательная поклажа. То, что я считал деревом за спиной, оказалось сложенными друг на дружку седлами. Непохоже на лагерь бродяг – небогато выглядит, но все добротное. Да и какой бродяга в здравом уме полезет в Пятиугольник подростков хватать? Шапку поправил карлик с лицом старца. Но глаза выдавали, что с возрастом у него не все так просто. Может, и не молодой, но уж точно не древний. – Ну что, малец, очнулся? Пить хочешь? – Не откажусь, – спокойно ответил я, все так же не понимая, во что вляпался. Карлик отошел к поклаже, вернулся с деревянной кружкой, поднес к губам. – Гига, может, ты его с ложечки покормишь? – усмехнулся верзила, снимавший с лошадей опустевшие торбы с овсом. – Ранак, если надо будет, я и тебя покормлю. – Что там со следами, Гига? Все сделано? – спросил второй верзила, до мелочей похожий на первого. Даже шапки оба носили сдвинутыми на одну сторону. – Со следами порядок, – ответил коротышка. – Но, Тсол, серьезную проверку то, что мы там нарисовали, не выдержит. Верзила поднял голову: – Тучи сгущаются. Сезон весенних снегов. Заметет быстро. Пускай проверяют. – Если сильно надо будет, проверят и поймут, что следы ненастоящие, – стоял на своем карлик. – Ты забыл, сколько за него дают? Этот пацан дорогой, его искать будут, просто так такое не оставят. Прямо сейчас надо сворачиваться. Я совершил два открытия: понял наконец, кто это такие и зачем я им понадобился. И узнал одного из верзил. Тот, который Тсол, никакой не Тсол, а Кхим Мавас. Пришел в факторию с последним караваном как вольнонаемный. Рудокоп со слабыми профессиональными навыками, зато с недюжинными физическими возможностями. Его поставили на дробилку, где приходится выкладываться с максимальной силой. Я как человек с запущенной паранойей старался изучать, так сказать, личное дело каждого новенького. И хотя приток людей в последний год значительно увеличился, пока что успевал в той или иной мере узнавать основную информацию по каждому. Вот и этот внимания не избежал. Вода, надо признать, оказалась хороша. В меру прохладная, но нехолодная и приправленная чем-то кислым вроде лимона. Сухость во рту исчезла после первого глотка, а после второго разгладились губы, хотя перед этим казались закаменевшими. Похитители знали толк в походном питье. Оторвавшись от кружки, я самым невозмутимым голосом поинтересовался: – И сколько медяков за меня предлагают? – А тебе-то зачем знать? – встречно поинтересовался Гига. – Затем, что я заплачу не медяками, а золотом. – Да у нас тут шутник, – ухмыльнулся подошедший Ранак. – И где же ты такие деньжищи раздобудешь, мальчик? – Он не шутит, – подал голос Тсол. – Пока вы пиво глушили, я на него насмотрелся и наслушался всяких историй. Этот малец непрост. И уж деньжата у него точно водятся. Да и Эш заплатит, если что. Эшу он дорог, у него с ним дела. Мутят что-то непонятное. Гига покачал головой: – Тсол, весь этот вшивый Камень столько не стоит. Гед, только за точные сведения о тебе дают пятьсот свободных марок. Что же ты такое учудил? Я решил, что пора всерьез начинать выбираться из нехорошей ситуации. – Развяжите, и поговорим. Человек, связанный по рукам и ногам, и человек без пут – неравнозначные собеседники. И, если хочешь, чтобы похитители воспринимали тебя всерьез, первым делом следует попытаться разобраться с веревками. Гига снова покачал головой: – Знаешь, что было последним, чему меня научил папаша? Не доверять некромантам. – Я не некромант. Заявил, сам понимая, что выглядят эти слова не слишком правдоподобно. Вот и карлик усмехнулся: – Гед, ну что ты прям как маленький. Ты же знаешь, что я все видел. Даже видел, как ты отозвал свои ручные кости. Кое в чем я разбираюсь. Думал, ничего не пойму, да? – Вообще-то я тебя за ребенка принял, – беззаботно ответил я. – А с детьми проще. Главное с самого начала правильные слова сказать, и они поверят тебе, а не в то, что видели. Гига хохотнул: – Хитрый Гед. Умный. Но так легко попался. Парни, я же говорил, что сработает? Да я мастер людишек дурить. – Тебя там чуть не порвали, мастер хренов, – буркнул Тсол. – Я вообще впервые слышу про некромантию. В поселке ни слова о ней не говорили. – Так уж не говорили? – удивился карлик. – Говорили, конечно. Но или сказки, или про императора боли всякую хрень несли. Про этого пацана ни слова. То есть всякое говорят, но только не про его темные дела. Люди поболтать любят, уж такое бы они не пропустили. Выходит, хорошо скрывается. Ранак, продолжая возиться с лошадьми, как бы между прочим произнес: – Я знаю ребят, которые дают малость монет за каждого живого чернокнижника. – А ты не знаешь таких, которые дуракам мозги дают? – хмыкнул Гига. – Ты таких поищи, тебе надо. – Нарываешься… кусок человека. – Сам ты нарываешься, маленький умишко. Вот зачем нам несколько монет, если можно поднять настоящие деньги? Если пять сотен только за сведения обещают, представь, сколько дадут, если мы его живьем притащим? – Утопят вас или удавят вместо денег, – лениво заявил я. – Если хотите заработать, со мной договаривайтесь. – Какой интересный мальчик, – сказал карлик, сверля меня немигающим взглядом. – И забьюсь на что угодно, у него и вправду водятся деньжата. По глазам заметно. Прям вижу, как золото блестит. – Лучше глаза ему выколоть, – предложил нехорошее Ранак. – Не хочу, чтобы на меня некромант таращился. Дурные у них глаза, все это знают.