Майор внимательно посмотрел на Дьяроша. — Ладно… По крайней мере, держите поблизости автомашину. На случай, если Гупперт воспользуется такси, — пояснил он. — Но имейте в виду, он не должен заметить слежку. Ваша задача только довести его до Миклоша Сореньи и сообщить мне. — Ясно. Можно один вопрос, товарищ майор? Получив разрешение, Дьярош спросил: — Как же вы думаете поступить с Гуппертом в дальнейшем? Ведь ему, собственно, пока нельзя предъявить никаких обвинений… Разве только в избиении мальчика. Майор наморщил лоб. — Я еще сам как следует над этим не думал… Это было не совсем так. Ковач, конечно, уже составил подробный план действий, где всё было тщательно продумано, в том числе и арест Гупперта. Но арест и формулировка обвинения зависели от некоторых обстоятельств, пока еще не вполне ясных. Вот почему Ковач не хотел говорить об этом. …Еще не было и половины пятого, когда старший лейтенант Бела Дьярош, переодетый в штатский костюм и казавшийся поэтому еще более молодым, с чемоданчиком в руке вошел в фойе гостиницы «Континенталь». — Простите, пожалуйста, свободная комната у вас есть? — робко осведомился он у портье. Тот снял очки и с интересом посмотрел на посетителя. — Нет, молодой человек, сейчас свободных комнат нет. Конгресс сторонников мира и совещание трактористов, — коротко пояснил он. — А вы откуда приехали? — Из Сомбателя. — Зачем? — полюбопытствовал портье. Дьярош, только и ожидавший этого вопроса, стал рассказывать сочиненную им трогательную историю о том, что он разыскивает свою невесту. Они рассорились по пустякам, и она три дня назад уехала в Будапешт. Старший лейтенант накануне разузнал, что портье любит романтические истории. И действительно, тот порицающе покачал головой. — Что же вы так, а? Наверное, обидели девушку, вот она и уехала. Бела виновато опустил голову. — Что ж делать… Я теперь готов извиниться перед ней. Вот только где бы мне найти ее. У нее тут тетка живет — Вереш Ференцне. А на какой улице, не знаю. — Можете называть меня дядя Лайош, — разрешил портье. — Меня тут все так зовут… Послушайте, молодой человек, что я вам посоветую. Дядя Лайош дал ряд практических советов, как нужно разыскивать пропавшую Каталину (так звали невесту бедного парня из Сомбателя). Затем он сказал: — А насчет комнаты тоже что-нибудь сообразим. Кажется, двое трактористов из Мезекевешда уезжают десятичасовым. Вы уж обождите. Это как нельзя лучше совпадало с желанием Дьяроша. Он присел у столика для посетителей, стоявшего рядом со стойкой портье. Гостиница понемногу просыпалась. Прошли на этажи уборщицы с пылесосами в руках; открылось гостиничное кафе. В фойе становилось все шумнее и многолюднее. Дьярош провожал взглядом каждого входящего и выходящего. Гупперт не показывался. Но вот внимание старшего лейтенанта привлек телефонный разговор. Портье с кем-то говорил по-немецки. — Сейчас приду… Молодой человек, — поманил он пальцем застенчивого провинциала из Сомбателя. — Сделайте милость, постойте минутку здесь. Я сбегаю на второй этаж. Дядя Лайош быстро вернулся обратно. Он широко улыбался, словно увидел нечто очень смешное. Дьярошу не стоило большого труда заставить его разговориться. — Разные люди бывают, молодой человек, — сказал портье, все еще продолжая улыбаться. — Сколько я их видел на своем веку! И у каждого свои странности. Вот хотя бы этот австриец Гупперт — может, слышали? Как вы думаете, для чего он меня звал? — Право, не знаю, — стараясь казаться безразличным, ответил Дьярош. — Позвонил он мне и просил зайти. Я пошел. Постучался, как полагается, открыл дверь. Он лежит в кровати с повязкой на голове и стонет. Спрашиваю: может, доктора позвать? «Нет, — говорит, — не надо. Одна у меня к вам просьба. Закройте меня на ключ, а ключ снаружи торчать оставьте. Ко мне сейчас должны придти корреспонденты из какого-то журнала, а у меня страшно голова разболелась. Не хочется мне сейчас с ними разговаривать. А если они увидят, что дверь снаружи закрыта на ключ, то решат, что меня в комнате нет. Обождут немного, а потом и уйдут»… Мне не жалко. Взял и закрыл. — А как же он теперь выйдет? — Тоже проблема! Еще раз позвонит. Я его и выпущу. Дьярош снова присел у столика. Чего ради вздумал Гупперт закрываться снаружи? Как бы он не ускользнул! Он посидел еще немного. Но на душе было неспокойно. Улучив момент, когда портье отвернулся, Дьярош шагнул за колонну и поднялся на второй этаж. Ковровая дорожка заглушала шаги. Дьярош подошел к двери комнаты номер 255, где проживал Гупперт, и прислушался. Все было тихо. Ключ, как и говорил дядя Лайош, торчал в замке. Старший лейтенант осторожно нажал на ручку двери и потянул к себе. Закрыто. Он медленно пошел к лестнице. Для чего потребовалось Гупперту, чтобы его заперли? В причину, которую указал Гупперт, никак нельзя поверить. Какие еще корреспонденты! Тут, несомненно, кроется подвох. Не дойдя до лестницы, Дьярош решительно повернул обратно. Нужно выяснить, что делает Гупперт, для чего заперся. Если австриец действительно спит, он скажет, что ошибся дверью. Дьярош дважды повернул ключ в замке и рывком отворил дверь. Комната была залита солнцем. Войдя из полутемного коридора, Дьярош на мгновение ослеп. Когда же его глаза привыкли к свету, он огляделся и… не поверил себе. Комната была пуста. Гупперт исчез. Времени для раздумья не было. Дьярош кинулся по черной лестнице к выходу для обслуживающего персонала. Через центральный подъезд Гупперт не проходил — это он знал наверняка. У выхода во двор стоял бородатый старик с косматыми бровями, нависшими над выцветшими глазами. — Вам куда? — грозно рявкнул он, загородив выход. — Хода нет. У Дьяроша отлегло от сердца. Значит, Гупперта здесь тоже не пропустили. Он еще находится в здании гостиницы. Но на всякий случай спросил: — Так вы же только что пропустили человека. — Ну и что же? Это иностранец, — прозвучал ответ. — У него разрешение есть от директора. Понятно? — важно пояснил старик. Дьярош только рукой махнул. Эх, упустил! Он стремглав понесся через коридор, сбежал по лестнице в фойе и кинулся в будку телефона-автомата. — Товарищ майор, — доложил он срывающимся от волнения голосом. — Меня провели… ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ КРУГ ЗАМКНУЛСЯ Благополучно дочитав приветственное письмо, Корнер стал спускаться с трибуны. Случайно его взгляд упал на одну из лож. В глубине ее мелькнуло смуглое детское лицо. Оно показалось Корнеру знакомым. Усаживаясь на место, он вспомнил: тот самый мальчишка, которого он ударил вчера на улице Алдаш. У Корнера тотчас же возникло острое чувство тревоги. Вряд ли это случайность, что мальчишка оказался на заседании конгресса. Что ему здесь делать? Видимо, им, Корнером, заинтересовались. Корнера бросило в жар. Тщетно он пытался внушить себе, что ничего опасного нет, что в распоряжении венгров слишком мало времени, что завтра вечером он уже уедет. Все доводы, которые еще накануне казались ему такими убедительными, теперь, перед лицом непосредственной опасности, выглядели бледными и несостоятельными. Корнер провел бессонную ночь. Он вздрагивал при малейшем шорохе и все время неотрывно смотрел на дверь, как будто она вот-вот должна была открыться. Бутылка палинки стремительно опорожнялась. Столь же быстро заполнялась окурками вместительная пепельница. Воздух был сизым от дыма. Что делать, что делать? Как выскочить целым из этой истории? Одно для Корнера было совершенно ясно. Он должен передать по назначению портсигар с его страшным содержимым. Иначе… Корнер прекрасно знал и полковника Мерфи и всю систему американской разведки. Но как доставить Миклошу Сореньи портсигар и не попасться? Ведь придется самому нести к нему эту дьявольскую штуку. А за ним, Корнером, непременно будут следить. Постепенно рассвело. Комната осветилась первыми лучами солнца. Корнер поднялся с кресла, в котором просидел всю ночь, и повернул выключатель. Но странное дело: полоска электрического света на ковровой дорожке у самой двери так и осталась. «Откуда она?» — удивился Корнер. Он подошел к двери и нагнулся. Оказывается, дверь немного не доставала до пола. В образовавшуюся щель падал свет из коридора. Там не было окон, и электричество горело день и ночь. Корнер провел ладонью по подбородку. Спокойно, спокойно! Кажется, тут предоставляется возможность создать себе полное алиби[10]. Он несколько раз повернул ключ в замке. Да, ключ держался свободно. Он снова сел в кресло и детально продумал мгновенно возникший план. С трудом дождавшись половины девятого, Корнер разделся, повязал себе голову полотенцем и лег в постель. Затем он вызвал портье. Тот, хотя и был удивлен необычной просьбой австрийца, но все же выполнил ее и ушел к себе.