– Точно. Возможно, поначалу он ее не бил, пока окончательно не опутал. А когда впервые ударил, долго извинялся, мол, прости, больше не повторится. Но – ключевая фраза! – ты сама виновата, милочка, сказала что-то не то или вела себя неподобающим образом, вот я и сорвался. Так и выходит, что она сама напрашивается, чтобы ее избивали. Ева пригубила вино. – Вообще-то это не имеет никакого отношения к делу. – Зато имеет к отголоскам твоего прошлого. Он извинялся, когда впервые тебя ударил? Еве не надо было спрашивать, кого Рорк имел в виду. Ричард Трой. Да, отголоски звучали все громче и дольше, чем больше она погружалась в расследование. – Если честно, я не помню, когда он впервые поднял на меня руку. Не могу сказать, стерлось ли это из памяти, или я была слишком мала, чтобы запомнить. Зато помню, как порой он приносил мне игрушки, говорил, чтобы я была хорошей, послушной девочкой, и тогда ему не придется меня наказывать. А потом все отбирал и ломал, потому что, по его словам, я сделала что-то не так. Она лениво погладила Рорка по ноге. – Патрик Рорк обращался с тобой так же? – Нет. Никаких игрушек или поощрений. Он или пренебрегал мной, или бил. Иногда одобрительно хмыкал, когда я особенно удачно взламывал замок или обчищал чьи-то карманы. Я думаю, что гораздо хуже, когда тебя хвалят, а потом наказывают. Пренебрежение не так жестоко. Какие игрушки он тебе приносил? – Я хорошо запомнила только одну, наверное, потому, что она мне очень понравилась. Маленькая музыкальная шкатулка с крошечной балериной, которая при открывании шкатулки начинала кружиться. Порой, когда не спалось, я открывала шкатулку, слушала музыку и смотрела на балерину. Наверное, воображала, что буду такой же счастливой. Как-то ночью он пришел вне себя от злости, разбил шкатулку, а меня отлупил. Рорк ясно представлял себе маленькую, сидящую взаперти девочку, которую жестоко избили, когда она мечтала, и его сердце обливалось кровью, разрывалось от жалости. Ева сделала еще глоток. – Награда и наказание, похвала и унижение. Так все и происходит. Дафна не ребенок, однако в ней чувствуются мягкость и беззащитность, потому она и стала легкой добычей. Мы с ней разные, но я ее понимаю. И мне пора к ней вернуться. – Посиди еще минутку, – тихо попросил Рорк. Ева поняла, что он печалится из-за нее. Увидел ее той испуганной, беззащитной девочкой, какой она была много лет назад. Ева прижалась к мужу еще крепче. – Можем посмотреть фильм. Мне хочется чего-нибудь развлекательного, где много хороших и плохих парней и постоянно что-то взрывается. – Думаю, пора приобщить тебя к «Мстителям». – Кто это? И кому они мстят? – Дорогая, твои познания в кино и комиксах оставляют желать лучшего. Это же классика! Он улыбнулся и прижался ртом к ее губам. – Какая классика? – Супергерои, которые собрались вместе, чтобы спасти мир. – А в процессе они кому-нибудь дают жару? – Конечно. Куда ж без этого? Теперь улыбнулась Ева. – Я только за, – сказала она и поцеловала Рорка. Решив, что вполне может отдохнуть еще минутку – или две! – она добавила к поцелую легкий толчок. Рорк отставил вино и обнял Еву двумя руками. Больше никакой грусти, подумала она, никаких печальных образов из прошлого. Сейчас только тепло и удовольствие для них обоих. Она поймала его нижнюю губу зубами, слегка прикусила, потом перекинула ногу и оказалась на коленях у Рорка. Откинулась назад, изучая его лицо, и одним махом осушила свой бокал. – Похоже, пора выветрить алкоголь. Ева изогнулась, стройная и быстрая, поставила свой бокал рядом с его бокалом. Потом стремительно наклонилась вперед, впилась в губы Рорка, обхватив обеими руками его лицо. Она никогда не переставала его удивлять, потрясать до глубины души. Агрессивный, требовательный рот моментально пробудил в нем желание, его плоть затвердела, как сталь, и Рорк, убрав руки с бедер Евы, накрыл ладонями ее грудь. – Теперь на тебе слишком много одежды. Его пальцы торопливо расстегивали пуговицы на ее жилетке. – Мы не будем ее снимать, потому что я хочу, чтобы все было быстро. – Ева слегка прикусила горло Рорка. – Быстро и жестко. Слышишь? – Слышу. Он справился с ее рубашкой, вытащил из-под ремня майку, не обращая внимания на портупею. Теперь, хотя Ева по-прежнему была вооружена, он мог ласкать ее грудь, и это его чертовски возбуждало. Да, в его руках опасная женщина, и он ее удержит, мелькнуло в голове. Ева терлась о него всем телом, алчно, словно изголодавшись, терзала его рот. Горящие свечи и снегопад за окном были романтическим фоном, мягко контрастировали с жадной похотью, которую Рорк и Ева пробуждали друг у друга. Замерзший Нью-Йорк сиял за окном, когда Ева вцепилась в ремень Рорка. – Быстро и жестко, – напомнила она Рорку, прерывисто дыша и помогая ему стянуть с нее брюки. Ева не стала ждать, а сразу приняла его в себя, сдавленно застонав, когда он поцеловал ее в губы. Она скакала на нем, как на жеребце, гнала в бешеном галопе. Мир вокруг поблек. Остались лишь это сильное, великолепное тело и неистовые толчки, подбрасывающие ее бедра. Ева достигла кульминации яркой вспышкой молнии, которая отозвалась в теле Рорка разрядом тока. В блаженной истоме она уронила голову ему на плечо. – Мне нужно перевести дыхание… – Еще успеешь. Почти сходя с ума, Рорк стащил с плеч Евы жакет, стянул ее руки, отчего она выгнула спину, открываясь еще больше. Теперь наступила его очередь. Ева не могла высвободить руки и не могла остановиться, чувствуя, как внутри растет новая волна оргазма, стремительная и безжалостная. – Рорк, я не могу… – Можешь. Он смотрел на Еву, растворился в ней полностью. Одежда, в полном беспорядке от его рук, пистолет на боку, который почти стал частью ее тела. Лицо, разгоряченное теплом свечей и сексом, оживленное от безумного наслаждения, поглотившего их обоих. И он увидел, как ее взгляд, пронзительный, циничный взгляд копа, затуманился от наслаждения. Рорк притянул Еву к себе, крепко сжал и позволил себе разрядиться. Ева прильнула к нему, содрогаясь от сладких судорог, затем замерла, тяжело дыша. – Вот так. – Рорк упал лицом на изгиб ее шеи, совершенно опустошенный. – Теперь ты успокоилась. – Прошло больше минуты. – Время, потраченное с пользой. Я люблю тебя безрассудно и беспричинно. – Кому нужна причина? Хотя, полагаю, в следующий раз надо не забыть раздеться. – Ева отстранилась, погладила Рорка по щеке. – Мне нужно работать. – Сейчас начнем. – Наверное, я все-таки переоденусь. Надену что-нибудь поудобнее. – Еще одна хорошая мысль. Она соскользнула с него, подняла свои брюки. – Тебе было тяжело? Рорк засмеялся, и Ева добавила: – Нет, не это, тут все понятно. Я имею в виду, привыкнуть ко мне. К тому, что я коп. – На удивление легко. Она покачала головой, когда Рорк поднялся и взял ее за руку. – Кому нужна причина? – напомнил он. Ева переоделась в фланелевые штаны, древнюю толстовку с капюшоном и теплые носки. Она заметила, что выбор Рорка почти ничем не отличался, но почему-то он выглядел одетым со стильной небрежностью, тогда как на ней одежда смотрелась просто неряшливо. У себя в кабинете Ева запрограммировала кофе, а Рорк прошествовал на кухню. Вернулся он с двумя кусками шоколадного торта. – Откуда? – Сбегал в кондитерскую. – Рорк поставил десертные тарелки на Евин командный центр. – Ваш автошеф, лейтенант. – У меня там есть шоколадный торт? – Откусив кусочек, она издала звук, весьма похожий на те, что вырывались у нее во время секса. – Потрясающе вкусный! Ева запихнула в рот еще кусочек торта и вернулась к работе. * * * В процессе изучения списка возникло больше трудностей, чем она ожидала. Как насчет супругов, которые состояли в браке в апреле, но развелись в сентябре? Или что делать с еще одной парой, которая жила вместе, однако оформила отношения лишь недавно, как Роза и Невилл Патрик? Ева решила занести эти пары в разные колонки и подавила невольную досаду, когда Рорк закончил свою половину списка раньше.