– Не думаю, что это хорошая идея. Она только кивает головой в знак согласия. Не знаю почему, но я нахожу ее честность забавной. Вытаскиваю второй наушник из уха и откидываюсь на спинку сиденья. – Ты прав. Я и сама не горю желанием. Ты мне не нравишься, а я не нравлюсь тебе, но, поскольку мне не разрешают работать в одиночку, я решила, что мы должны работать вместе. Это то, что я должен был услышать. – Но почему именно я? – Во-первых, мы живем в одном доме, так что нам будет легко встретиться. Во-вторых, у вас есть машина, а у меня – нет. Эта работа требует много исследований и личных интервью, а это значит, что нам придется поездить туда-сюда. – Ты можешь проводить исследования в интернете и брать интервью по телефону. Мне кажется, впервые за все наше странное общение глаза Вероники вспыхивают радостью, и мне становится любопытно. – Это можно провернуть, но только не с нашей темой. Нам понадобится личный опыт. – Ну и что же это? Что за тема? Вероника наклоняется вперед и словно гипнотизирует меня своим взглядом. – Привидения. Существуют ли они вообще? Она что, шутит? – Приведения? – Привидения. Черт. Она серьезна. – А почему приведения? Она откидывается на спинку стула. – Начнем с того, что дом, в котором мы живем, – это не только наш дом. В нем множество привидений. – Там вообще нет никаких приведений. Уголки губ Вероники медленно ползут вверх и превращаются в ухмылку. Будто эта девчонка знает все мои секреты. – У тебя очень скоро поменяется мнение на этот счет, как только проживешь там несколько недель. Конечно. Как бы мне ни нравился наш разговор, реальность никуда не делась. Мне придется там жить. – Хоть это и звучит интересно, но я все еще уверен, что наше партнерство – плохая идея. – Почему? Я барабаню пальцами по столу, и миллион причин, почему ей не следует работать со мной в паре, разрывают мне голову. Моя неуравновешенность, мое пристрастие к прыжкам с высоких утесов, о которых никто не знает, – это хорошая причина, чтобы Вероника отстала от меня. Но факт того, что у моей матери другие ожидания, – это не то, что я хочу признавать. Я мог бы сейчас назвать любую причину, вывалить всю правду, но, мне кажется, это было бы подлостью. Вероника помогла моей сестре, когда она в этом нуждалась, и позволила нам отдать деньги за жилье позднее, не сказав своему отцу про чек. Чем дольше я жду, тем больше накаляется ситуация. Это позор. Вероника быстро отталкивается руками от стола и встает. – К черту все это. Я избавлю тебя от необходимости говорить мне «нет» по причине того, что я слишком странная, чтобы работать со мной. Мило, не правда ли? Разве не так говорил ты и твои друзья? Проклятие. – Подожди. Но Вероника стремительно направляется к выходу, и я соскакиваю со своего стула, чтобы догнать ее. – Вероника! Она уже почти у дверей библиотеки, и, если выйдет в коридор, я ее точно потеряю в толпе. – Вероника, подожди! В последнюю секунду она резко поворачивается на каблуках, и я чуть не врезаюсь в нее. – Ну что? – У меня дислексия[6]. Лицо Вероники искажается, будто я сказал ей, что из моей задницы выскакивает кролик. – Ну и что? Ну и что? – Когда дело доходит до чтения, исследования или написания статей, это всегда занимает у меня больше времени. С таким партнером ты бы хотела работать? Ее гнев сменяется холодной оценкой. Она окидывает меня взглядом. – Это не самая страшная вещь, которая меня волнует или когда-либо будет волновать. В моей голове сотни голосов. Все они всегда говорят одновременно, но на несколько коротких секунд голоса умолкают. Молчат, потому что всякий раз, когда я рассказываю о дислексии, им будто становится неудобно. Но я никогда не держал ее в секрете, потому что это часть меня. Как, например, мой цвет глаз. И некоторые люди не знают, как реагировать на такие особенности. Но эта девушка даже не моргнула. Интересно, что бы она сказала, если бы я признался, что спрыгнул со скалы только ради того, чтобы почувствовать кайф? Мысленно я немного посмеиваюсь. Возможно, она поможет мне, столкнув с края пропасти. – Приведения? Это ведь тема исследования? – Да. – Я должен получить хорошую оценку по английскому, чтобы повысить свой средний балл. Иначе не смогу заниматься плаванием. Исследование историй о привидениях похоже на самый простой путь к двойке. – Насколько я помню, ты должен мне, но я не буду таким образом настаивать на работе со мной. Только попрошу отвезти меня в одно из мест, которые хочу изучить в эти выходные. И, если ты не захочешь быть моим партнером после нашего визита, ничего страшного. Что ж, я действительно у нее в долгу, и, если она хочет, чтобы я отвез ее куда-нибудь в знак благодарности, я это сделаю. – Хорошо, но это не значит, что я буду писать работу вместе с тобой. Вероника выхватывает у меня мобильник и несколькими быстрыми постукиваниями вводит свой номер, а затем возвращает сотовый обратно. – Нам дали время до понедельника, чтобы мы могли определиться с партнерами. И я чувствую, что ты выберешь меня. И вот она уже за дверью. Я иду следом и смотрю, как она скользит по коридору. Ее светлые локоны подпрыгивают у плеч, а бедра слегка покачиваются при ходьбе. Эта девушка красива и сексуальна. Она завораживает. Кажется, это самая яркая личность, с которой мне довелось столкнуться. В мире, где почти ничто меня не удивляет, я впечатлен. Вероника Я отправляюсь домой позже всех, потому что меня дважды стошнило в туалете из-за головной боли. Ненавижу мигрени. Однажды учитель сказал мне, что «ненависть» – это плохое слово. Я согласна. Но слово «мигрень» еще хуже. Выхожу на улицу, и солнечный свет кажется демоном, посланным для того, чтобы превратить мою жизнь в кошмар. Я прикрываю глаза рукой и, увидев Назарета, ждущего меня на школьной парковке у капота своего «Шевроле Импала», с облегчением выдыхаю, потому что совершенно не в состоянии идти домой пешком. Я никогда не просила его подвозить меня, но знала, что выйду из школы, и он будет ждать меня. Просто это в его стиле. Я останавливаюсь перед Назаретом и едва могу поднять голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Рюкзак едва держится на кончиках пальцев и чуть не падает. Назарет не спрашивает, как я себя чувствую, и не спрашивает, куда хочу поехать. Его пристальный взгляд скользит по моему лицу, и мне кажется, что он понимает все, что происходит у меня внутри: обычная усталость после уроков и бесконечная пустота от того, что осталась одна, когда он ушел. И да, самое главное – мигрень пятой категории, которая вызывает тошноту и от которой кровь отливает от головы. Назарет кивает в сторону пассажирского сиденья, и я проскальзываю в машину, прислоняюсь головой к окну и закрываю глаза. Он не включает музыку и не произносит ни слова. Он просто ведет машину, позволяя мне отдохнуть. Головная боль, однако, становится только хуже. Мой желудок сжимается, и я пытаюсь сосредоточиться на дыхании и остановить рвотные позывы. Машина наконец-то тормозит, и, когда я открываю глаза, солнечный свет становится настолько ярким, что на мгновение ослепляет. Я все равно выбираюсь из салона и следую за Назаретом к старому крошечному фермерскому дому небесного цвета. Голова словно свинцовый шар, а ноги двигаются так, будто к ним прикреплены пятикилограммовые гири. Назарет открывает передо мной дверь своего дома. И звук скрипнувших петель, словно отбойным молотком, бьет мне по черепу. Мир сужается, и темнота начинает смыкаться вокруг меня. Я останавливаюсь у подножия лестницы, отказываясь идти дальше. – Ты всегда желанный гость в моем доме, – говорит Назарет, и мне становится легче. Людям всегда нужно быть осторожными в том, кого приглашать в дом, потому что, как только ты смиряешься со смертью, то проигрываешь и битву, и войну. – Почему ты со мной дружишь?