Но я уснула. Выйдя от Эшли и Артура, я добралась до дома, разыскала старый iPhone, который был у меня, когда я только уехала от Давида, и который всё ещё технически функционировал, и вставила в него свою SIM-карту. Затем я подключила его к зарядке, разделась догола, легла на кровать и проснулась на следующее утро. Полагаю, в этом был смысл. Человеческий разум может выдержать определённую нагрузку, прежде чем просто отключится, и именно в этой точке я и находилась. Было дно, а потом было то, где бы я ни находилась. Ад, я полагаю. Это было несправедливо, неразумно и до ужаса реалистично, что всё это случилось с одним человеком, и он выжил. По крайней мере, я выжила. Я пережила это. Едва-едва. Проснувшись на следующее утро, я запаниковала, увидев множество пропущенных звонков с номеров, которые не были сохранены в моём телефоне, и подумала, что пропустила звонок Блэр. К счастью, прежде чем я судорожно перезвонила по одному из номеров, экран засветился и высветил имя Давида. Конечно, его номер был сохранён на этом телефоне. Наш разговор был быстрым, и после того, как я повесила трубку, я не просто в истерике взглянула на экран, а поняла, что узнала оба номера, с которых я пропустила звонки. Точнее, я узнала их после того, как поняла, что оба номера также написали мне СМС. «Ты добралась до дома? Прости, если ты не хотела, но я должен был рассказать Эшли о том, что случилось. Она думала, что Блэр умерла, или что-то в этом роде». «Ответь на звонок, пожалуйста. Дани рассказал мне, что случилось, и мне жаль, хорошо? Позволь мне помочь». «Чёрт. Твой телефон сломан. Ты, наверное, не можешь это видеть». «Хорошо, Дани также только что сказал мне, что ты сломала свой телефон. Если вдруг ты это видишь, предупреждаю, что я сейчас приду тебя проведать». «Кэт. Впусти меня». «Пожалуйста». Я не могла определить, когда были отправлены сообщения, но, похоже, что они были отправлены накануне вечером. Не то чтобы это имело значение. Я не была готова впустить кого-либо. Были ещё сообщения от них обоих, но я проигнорировала их и встала с кровати. Я не была уверена в том, что чувствую. Может быть, частично оцепенела, или мои эмоции ещё не оправились после того ошеломляющего скачка, в котором они побывали накануне. А может быть, я чувствовала просто спокойную покорность, пережив эту ночь. И, возможно, мне было теперь немного лучше, когда я была удалена от хаоса и драмы. Теперь, когда я слышала, как моя дочь пожелала мне хорошего дня. Теперь я знала, где нахожусь с Эшли, и где я должна находиться с Дани. А может, это была смесь всех трёх чувств с примесью заблуждения, чтобы я могла попытаться защитить своё сердце, пока оно восстанавливается. В любом случае я бездумно металась по спальне, надевая рабочую форму и расчёсывая волосы, разглядывая корни, пробивающиеся сквозь блёкло-розовый цвет и обдумывая, в какой цвет мне покраситься в следующий раз. Зелёный казался праздничным, но я уже красилась в зелёный, и он имел тенденцию выцветать до отвратительного оттенка. Может быть, синий, поскольку Рождество для меня будет синим, синим, синим. Мой босс удивился, увидев меня, но ничего не сказал, так как я зарылась в работу. Честно говоря, её было не так уж много; учитывая дополнительные часы работы и тот факт, что большинство магазинов уже были завалены нашей продукцией к Рождеству, всё было вполне управляемо. Но этого было достаточно, чтобы большую часть дня я отвлекалась от хаоса, который был в моей личной жизни. Когда пробило три часа, и передо мной встал вопрос: либо идти домой, либо в третий раз подметать пол на складе, я решила, что пора идти домой. – Хорошего Рождества, – сказал мой босс, когда я забирала свои вещи из офиса. – Вы не работаете на следующей неделе? – спросила я. Он покачал головой. – Нет. Счастливых праздников. Я, должно быть, выглядела шокированной, потому что он рассмеялся. – Вряд ли кто-то будет здесь, так как школа закончилась, поэтому я решил, что мы закроемся на неделю. – Но… – Это оплачиваемый отгул, Кэт. Все свободны на неделю, и, поверь мне, тебе нужен перерыв больше, чем кому-либо, – он встал и обошёл стол, протягивая праздничный красный конверт. – Ваша работа в этом сезоне не осталась незамеченной. Спасибо. Я взяла конверт и открыла его, улыбнувшись блестящей и в то же время обычной открытке, а затем рассмеялась над одним из вложенных в неё подарков. – Red Lobster, – сказала я, забирая подарочную карту, – вы слишком хорошо меня знаете. – Это для вас с Блэр, – сказал мой босс, – остальное – твоя премия, которая сопровождается строгими инструкциями по уходу за собой, понятно? Я развернула вторую, сложенную вдвое бумажку. Это оказался чек с премией, которая была перечислена на мой счёт. Большой бонус. Я подняла голову, глаза расширились. – Это… – Да-да. Я слишком щедрый, очень добрый, неожиданный, бла-бла-бла, – сказала он, махнув рукой, – не надо на меня наезжать. Просто найди время расслабиться, побалуй себя хоть раз, и увидимся после Рождества. Я почти обняла его, потом заколебалась, потом решила, что к чёрту, и всё равно обняла его. По дороге домой я заехала в торговый центр и потратила премию на новый телефон. Это, как я поняла, соответствовало требованиям моего босса, поскольку технически старый и дерьмовый iPhone, который у меня был, всё ещё работал, так что не было необходимости в совершенно новом телефоне. И я купила себе новый симпатичный чехол для него, а также зашла в ресторан китайской кухни на фуд-корте и побаловала себя ранним ужином. В конце концов, босс сказал, что подарочная карта Red Lobster предназначена для того, чтобы я могла взять с собой Блэр. Так что я не могла потратить все деньги на жареные креветки и печенье, как бы мне ни хотелось быть эгоисткой. Когда через некоторое время я вернулась домой, я чувствовала себя хорошо. Не отлично, не здорово, даже не удовлетворённо, но хорошо. И это было что-то. А потом это чувство прошло. – Я думала, ты взяла выходной. Я остановилась на тротуаре, уставившись на Эшли, которая сидела на ступеньке у входа. Она не подняла на меня глаза, вместо этого глядя на пластиковый камень в своих руках, который она бездумно перебирала. Мой запасной ключ. – Кто тебе о нём сказал? – наконец смогла спросить я. – Леона. Она слышала, что ты сказала об этом Блэр, когда забирала её вчера из школы, – Эшли встала и протянула камень, –тебе нужно спрятать это получше. Я нерешительно взяла его у неё. – Почему ты не вошла? – Потому что я не самонадеянный засранец, который полагал, что ты не будешь против, если я войду в твой дом без приглашения. Я потеребила пирсинг на губе. – Как долго ты ждала? – Достаточно, чтобы почти решить стать самонадеянным засранцем. Могу я воспользоваться вашей ванной? Моё лицо дёрнулось в почти улыбке. – Конечно. Это было почти абсурдно, то, как она следовала за мной в дом. Как будто ничего не должно было измениться, но всё же изменилось. Это были глупые мелочи, такие как знакомый способ, которым Эшли упёрлась рукой в стену, чтобы снять ботинки, в сочетании с воспоминаниями о Дани, прижимающим меня к той же самой стене. Или то, как она без раздумий шла в мою ванную. Мой дом был ей знаком, как и мне – её. Тем временем на кухне мне предстояло сделать выбор. Я могла выбрать гнев. Никто не стал бы меня винить, ни на секунду. Не после всего, что произошло, и не после того, что сказала Эшли.