А он подкачанный! У него твёрдые, прекрасно проработанные мышцы, которым явно тесно в рубашке классического типа, отчего в области локтей образовались складки. Они так и просятся в женские руки, чтобы их хорошенько потрогали и помяли, насладившись их твёрдостью. — Отнеси в химчистку, сейчас же. Где-то пятно посадил. Бросает мне свой пиджак в руки. — Только не испорть, не потеряй. Вещь дорогая, тебе год бесплатно придётся работать. Прижимаю его вещь к себе. Чувствую тепло, которое хранит приятная на ощупь ткань. В ноздри мгновенно врывается его личный запах… Смесь морской свежести, властного мужчины и дорогих сигарет. От него голова начинает кружиться сильней. Как после бокала крепкого шампанского. — Где пятно? Я ничего не вижу. Покрутила пиджак в руках, осмотрела со всех сторон, по мне, так он будто только что из магазина. Бирку пять минут назад срезали. Наглец что решил надо мной поиздеваться? Выбрал жертву, чтобы всем показать на наглядном примере власть и силу? Чтобы его уважали, боялись. Следовательно, работали на совесть. — Вот здесь, — недовольно фыркает новый босс, указывая пальцем на крохотное пятнышком, размером с семечку, в районе рукава. — Увидела? Теперь иди. Моё время стоит денег. Издевается… — И я тебя прошу, немедленно выброси этот свитер! Таким только чучела на даче наряжать, ворон отпугивать. Ну и хам! Сказать, что я обалдела, значит ничего не сказать. Он так глянул на меня, что я тут же сомкнула губы, развернулась и помчалась к лифтам. Интуиция подсказывала — нужно просто делать. Молча. Делать и не задавать лишних вопросов. Не спорить, не огрызаться! Мне нужна эта работа! Я так боюсь её потерять… Где я сейчас найду такое хорошее место с хорошей зарплатой и в сорока минутах от дома? Мои прошлые места работы можно было сравнить с лютой каторгой. Но черт! Где я ему достану этот долбанный Макиато? Ещё и премиум. У нас в отделе все пьют только отечественный. Или турецкий. Он ещё с такой натяжкой произнес это слово “Макиатттто”, словно граф из знатного рода. Набросив пуховик на тело, выбегаю на улицу. Меня моментально встречает холодный поток ветра, пронзив до самых косточек. Прекрасно! И погода “что надо”. За пару часов небо затянуло тяжёлыми, свинцовыми тучами. Ну прям как перед концом света… Титов нам его принес не хуже вестника смерти. В воздухе уже просматриваются падающие снежинки. С первым снегом, дорогая столица! На секунду останавливаюсь, чтобы застегнуть молнию и хорошенько укутаться в свой старенький китайский пуховичок. Пока утепляюсь, думаю, где бы достать это кофе? Ещё и химчистку успеть за пять минут. Ну он точно изверг! Быстрым шагом направляюсь к остановке, сажусь в автобус. Точно знаю, что через три остановки есть очень хороший “Старбакс”, а рядом с ним химчистка. Хоть в чём-то повезло. До химчистки добираюсь минут за десять, сдаю пиджак, бегу в кофейню. Передо мной три человека. Трачу ещё немного времени на ожидание, когда выполнят мой заказ. Тем временем, безобидные, мелкие крупинки превратились в обильный снегопад. Как бы город не встал! Выхожу из кофейни — удивляюсь. Видимость практически нулевая. Сильным потоком ветра меня едва не сдувает на проезжу часть. Бррр! Ужасно холодно! От холода спасает горячий кофе, в который я вцепилась обеими руками, потому что не взяла с собой перчатки. Я не была готова к таким суровым погодным условиям, которые застали неожиданно. Нервничаю. Прошло уж точно не пять минут. А все тридцать пять. Надеюсь, Титов был слишком занят установлением порядков, что забыл про меня. Может кофе ему уже расхотелось? Двери лифта звякают, открываясь. Ох, как здесь хорошо — тепло. Не дай боже снова оказаться в том холодильнике. Снега насыпало за полчаса на половину указательного пальца. ​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​— Где он? — запыхавшись, подбегаю к девчонкам. На них вообще нет лиц. Все до одной словно в воду опущенные. Ну ясно, навёл порядок… Вера молча тычет пальцем в сторону бывшего кабинета Светланы Павловны, затем продолжает заниматься своими делами. Работа в издательстве кипит, девочки носятся по коридорам как угорелые, наводя порядки. Вот и настали весёлые времена! Ленка буквально на днях жаловалась, что работа ей надоела. Сплошная рутина, как рыбы по течению плывём, день ото дня перебирая бумажки. Что ж, Ленуль, вселенная услышала твои жалобы, теперь как рабы на галёрах! Оценив творящийся в округе хаос, сглотнув двигаюсь в сторону кабинета. Смотрю, уже и табличку на двери поменяли. Теперь там почётно фамилия “Титов” золотыми буквами высечена. Что-то страшно мне! Я за пять минут явно не уложилась. Мы сталкиваемся с ним в дверях. Я собралась постучать в кабинет, а он вылетел мне навстречу, чуть не сбив с ног. Как положено типичной важной шишке, болтает по телефону через гарнитуру. Его хриплый, твёрдый голос заставляет на миг задержать дыхание. — Его предложение — детский сад! Передай Бондаренко, что я зарабатываю за час минимум сто… Даже по телефону не буду с ним разговаривать. Пусть ставку меняет, тогда и поговорим. Увидев меня, вызов сбрасывает. Выгнув брови, бросает на меня снисходительный, острый взгляд. — Опоздала. Мой пульс зашкаливает. Просто потому, что сейчас я ощущаю себя беспомощным ягнёнком, перед голодным, диким волком. — Я попала в пробку. Снегопад сильный начался. Город встал. Со вздохом выдёргивает из моих рук стаканчик, прижимает к губам… Я завороженно наблюдаю за своим боссом. И мои глаза почему-то фокусируются только на его губах. Чёрт, а губы у него мягкие и пухлые. Умопомрачительные. Слегка влажные… Он прижимается ими к стаканчику и у меня внизу живота всё сжимается в горячий клубок. — Что за… Он холодный! — слышу рык, моментально вытягиваюсь по струнке. Блин! — Забери. Иди в кофейню. Снова! Титов бесцеремонно впихивает стаканчик мне в руки. — Здесь дела обстоят ещё хуже, чем я думал. Понабирают за красивые глаза! Даже кофе купить не могут, не накосячив! Разворачиваюсь. Мои пальцы впиваются в пластиковый стаканчик, почти сминая его всмятку со злости. В области груди всё закипает, как перец с лавой! Я ехала на автобусе три остановки, попала в пробку. Бежала в пургу, отморозила себе руки, и, кажется, у меня насморк начинается. А он даже спасибо не сказал! Более того, наорал, и послал в этот морозильник снова! Я не понимаю, что творю. Просто не могу остановиться… Я так зла на него! Так зла! Резко разворачиваюсь, шагнув к подлецу обратно. — Слушайте! А вы не… Он лениво закатывает глаза, тоже поворачиваясь опять лицом ко мне. — Ну что ещё, Смирнова? Замахиваюсь. И резко выплескиваю на его белоснежную, дорогущую рубашку его дурацкий “Макиато”!