— У меня приказ. Подробной информацией не владею. Зараза! Вот возьму и брошу в лицо наглому мажору его дурацкую рубашку. Вот как будто она одна у него на все случаи жизни. Бедный сиротинушка! Да они там, мажорики рублёвские, в край зажрались? Брошу в наглую физиономию, ещё и денег сверху кину, чтобы вторую себе купил на сменку, раз бедные мы такие несчастные. Проводим в дороге больше двадцати минут. Замечаю, что за окном уже вовсю валит снег, да и вообще разразилась беспощадная снежная пурга. Даже дворники не справляются. Нехорошо. Главное, чтобы не застряли где-нибудь в сугробах. Машина сбавляет ход. Кажется приехали. Ну, и куда меня чёрт лысый завёз? — Я здесь запаркуюсь, — хрипит Виталий, пытаясь всмотреться в лобовое стекло. — Дальше не проехать — сугробы выше колен. — Хорошо. — Выхожу из машины. Меня едва не сдувает сильным порывом ветра. За секунду я вся оказываюсь в снегу. Идти до дома, на который указал охранник, не меньше ста метров. Как же я вас “люблю”, Тимур Владимирович. И куда мы приехали? В какой-то частный, загородный сектор, который практически замело снегом. Видимость нулевая. Впереди смутно вижу протоптанную дорожку и ворота. Иду туда. Толкаю кованую, изящную калиточку, вхожу. Впереди раскинулся внушительного размера двухэтажный дом с огромными, панорамными окнами. Там внутри так уютно горит свет. Ещё и камин, наверно. Представляю, как там тепло и хорошо. Сейчас бы чаю горячего! И у камина прилечь… Не успеваю подойти к двери, постучать, как она распахивается, на пороге появляется ОН. Тимур Титов. Собственной царской персоной. В шёлковом, чёрном халате с дымящейся чашкой в руках. От него очень соблазнительно пахнет кофе… Ледяные глаза хищно блеснули, пройдясь по моему телу. И мне стало ещё холодней. Да я умру сейчас от холода! Выглядит, как всегда, властно и опасно. Но этот халат… Облепивший идеальные формы мышц. Да что он себе только позволяет?! — Заходи. Медлю. Сомневаюсь. Почти срабатывает инстинкт самосохранения. Хочу просто бросить в него пакет, развернуться, побежать. Но Тимур замечает мои колебания. Он хватает меня за руку и рывком затаскивает внутрь. *** — Т-Тимур В-Владимирович! — вырываюсь из его наглого захвата. Он быстро дверью хлопает, запирая её на замок. — Как это понимать? — Тише будь. Ты замерзла. — Так может не надо было меня в метель на ночь отправлять? Не слышит меня. Просто смотрит. Как-то так коварно, кровожадно. Что я себя ощущаю перед ним абсолютно голой. А он мою одежду в пепел жжёт своими опасными, коварными глазищами. И произносит твёрдым, низким тоном. С хищным выражением лица, напрягая скулы: — Раздевайся. Я перестаю дышать. Два шага, оказывается впритык. За руки меня хватает, оборачивая их своими. Такими сильными и горячими… Что я сейчас наверно точно здравого разума лишусь. — Холодные… Сейчас согрею, — шепчет. Я сглатываю. Что-то в горле пересохло и першит. Но мне лучше становится. Невероятно блаженно и хорошо. Когда он держит мои руки в своих и греет их своим теплом, не хуже шерстяных перчаток. В доме идеальная красота. Дом богато убран. Здесь царит сказочный уют. Теплые полы, большие, просторные комнаты, свет приглушён. Вижу гостиную, как там атмосферно потрескивает камин, а напротив него лежит белая, меховая подстилка. Я, честно, так устала, что это всё — для меня просто мечта. Неужели Титов всё специально подстроил? Но зачем? Чего он добивается? Меня? Но я… Я же его только злю и бешу. Облила кофе, детей на работу притащила. Я для него неуклюжая, неповоротливая. Часто всё роняю, бывает на ходу засыпаю. Но это от того, что я спешу. Моя жизнь — марафон двадцать четыре на семь. Но Тимур смотрит мне точно в глаза, уж больно откровенно, и находится так близко… А потом шепчет соблазняющим, низким тоном: — Эта рубашка для меня очень важна. Очень. Я всегда надеваю её, когда совершаю важные сделки. Своего рода талисман на удачу. А завтра в семь у меня подписание важного контракта. — Ясно, — одними губами, глядя на его губы, которые находятся слишком близко, неосознанно пропуская мимо ушей его оправдания. Не знала, что такие люди, как Титов, его уровня, верят в подобное. Я тону во льдах его прекрасных глаз.