С трудом оторвавшись от нее, встречаюсь со златовлаской глазами. Прозрачные озера больше не кажутся голубыми, теперь они почти черные. Голову и пах бомбит похотью от того, как она смотрит на меня, и рука сама тянется ей за спину, чтобы проверить заперта ли дверь. — Что ты делаешь? — шепчет Ева так тихо, что мне приходится напрячься, чтобы ее услышать. Иду Ва-Банк, потому что я так сильно и так долго хочу ее, что стер уже не одни штаны: — Собираюсь трахнуть тебя на преподавательском столе. Ее теплое дыхание на моем лице и жаркий рот уничтожают еще одни брюки: — Я совсем не против. 19 Ева Дыхание Ника такое тяжелое, что в венах разрывается дождь адреналина. Ничто не подготовило меня к нашему столкновению тет-а-тет, и теперь я понимаю, что просто не в силах заставить себя уйти. Я действительно шла забрать свой телефон, с мыслью о том, что в аудитории никого нет, но сейчас вижу его, и весь здравый смысл куда-то улетучивается. Я думаю о Нике непозволительно много и регулярно мечтаю о нем по ночам. Хочу на себе руки этого уверенного мужчины и всю его страсть, желаю грубости прикосновений без неуверенной осторожности, которая ассоциируется у меня с бесцветным домашним сексом, — Я совсем не против, — твердо произношу, глядя ему в глаза. Кадык на шее у Ника дергается, и он рвет меня к себе за руку: — Стол, — низкий голос на моем лице звучит по-звериному. — Хочу твою задницу на столе. Ты так долго трахала мне мозг, златовласка, что на любезности можешь не рассчитывать. Понятия не имею, откуда берется во мне эта отчаянная уверенность, да и не хочу сейчас думать. Я доведена до точки отчаяния своей неудовлетворенностью и постоянными мыслями о нем. — Трахни меня, — шепчу ему на ухо, встав на цыпочки. — Покажи, как ты зол на меня. Дыхание Ника, щекочущее кожу, резко обрывается, и в ту же секунду две жесткие руки толкают меня к стене. Удар слабо жжет лопатки, но эта боль сладкая, потому что в ней есть страсть и голод Ника ко мне. Когда он смотрит на меня, сверкая глазами, так словно хочет проглотить целиком. Он вгрызается в мой рот губами , словно и правда хочет причинить боль. Завоевывает его дюйм за дюймом, сжимает пальцами скулы, каждым движением давая понять, кто кем будет обладать. — Я очень на тебя зол, Ева. — прижимает большой палец к моей нижней губе и оттягивает ее вниз, жадно прослеживая это движение глазами. — Я бы поставил тебя на колени, я заставил отсасывать мне, за то что столько времени держала мои яйца в кулаке. Его грязный язык безумно заводит: эти слова именно то, что я хочу сейчас слышать. Вот такая страсть мне нужна, без оглядки на приличия и сдержанность. Ник обхватывает мое бедро и дергает ногу вверх, закидывая ее себе на талию. От неожиданности я взвизгиваю, но вдавившийся между ног бугор и хриплый шепот заставляют затаить дыхание: — Вот с таким стояком я каждый раз ухожу после занятий по твоей вине. Я охаю, потому что Ник отводит бедра назад и снова ударяется в трусики напряженным пахом. Перед глазами вспыхивают разноцветные пятна, от чего я сильнее вцепляюсь ему в плечи. — Простите, профессор, — выдыхаю ему в лицо. Облизываю пересохшие губы, с трепетом наблюдая, как расширяются его зрачки и каменеют красивые черты. Ник смотрит на меня, словно видит впервые. Не в силах разорвать нить потемневшего взгляда, измученно кусаю губу, потому что в этот момент его ладонь скользит по внутренней стороне моего поднятого бедра, пробираясь под тонкую полоску хлопка. — Повтори, — приказывает, прижимаясь двумя пальцами к раскрытому комочку плоти. Но я могу лишь жмурить глаза и алчно дышать, потому что они так умело массируют меня, распределяя хлюпающую влагу, что никаких других мыслей не остается. — Повтори, что ты сказала Я отчаянно тяну губами воздух, потому что в этот момент он проникает в меня пальцами. Неторопливо вытаскивает их и погружает снова, повторяет это еще и еще, сводя с ума размеренностью темпа. — Быстрее, Ева. — Еще, профессор, — выполняю требование, сопровождаемое стоном, и жадно подаюсь бедрами навстречу желанному вторжению. — Нет, Ева. Трахать тебя буду я. — Ник осторожно извлекает влажные пальцы и подносит к моим губам: — Открой свой милый ротик, златовласка. Я делаю как он велит, и через секунду солоноватая влажность проникает мне в рот. — Соси, — слышу приказ. Темные ресницы трепещут, когда я обхватываю пальцы в плотное кольцо губ и втягиваю в себя. Ник чертыхается и, сильнее вдавив меня в стену, свободной рукой дергает опущенную ногу вверх. С жалобным писком вцепляюсь в его в шею, чтобы не упасть, но он успевает подхватить меня и несет к столу. Соприкосновение ягодиц с деревянной прохладой бьет контрастом по разгоряченной кожей, и я сразу же машинально пытаюсь свести ноги. — Ни черта, Ева. — усмехается Ник, разрушая мою попытку толчком бедра. — Ты их сегодня еще долго не сведешь. С застрявшим в горле комком, прослеживаю как он кладет руку на пряжку ремня и ловким движением ее расстегивает. Звук открывающийся молнии отзывается в сознании усиливающимся возбуждением. Подчиняя меня взгляду, Ник находит покоящуюся на колене ладонь и просовывает в распахнутую ширинку. — Чтобы ты убедилась, что я не соврал про белье. И хотя краснеть в такой ситуации совсем неуместно, я все равно это делаю, потому что под плотной тканью брюк действительно нет других преград. На ощупь Ник горячий и тяжелый, кончики пальцев ощущают натяжение извитых вен под тонкой кожей. Сжимаю его ладонью и несколько раз провожу по длине, ощущая переходящую выпуклость массивной головки. Перед глазами затягивается плотный туман похоти, когда я представляю как она будет скользить во мне. Ник нетерпеливо дергает меня к себе, от чего я выпускаю из рук желанную добычу. — Наигралась, златовласка? — криво улыбается, хотя улыбки в его глазах нет и в помине, — Теперь на спину. Я осторожно откидываюсь назад и глухо хнычу, когда он резким движением тянет меня к краю стола, от чего я ударяюсь ягодицами в твердые мышцы ног. Ладонь неделикатно задирает подол платья, пальцы уверенно оттягивают промокшую ткань в сторону: — Розовое совершенство, — хрипло произносит Ник, приставляя тугую верхушку члена к разведенными складками. Начинает мучительно дразнить меня им, скользя по уязвимой влажности всей длиной без попытки войти внутрь. — Пожалуйста… — хнычу, с мольбой глядя на него. К счастью, снова просить мне не приходится: внушительный орган одним глубоким ударом таранит меня, принося наслаждение, замешанное на сладостной боли. Ахаю и скребу ногтями стол. Ник не дает мне передохнуть, и вновь вбивается с оттяжкой, повторяя это снова и снова. Я громко взвизгиваю, хотя и изо всех сил пытаюсь быть тихой, чтобы не привлекать внимание охраны. — Охерительное кино, златовласка, — шипит, пока его глаза сосредоточены между моих бедер, — Как буду сидеть за этим столом, не представляю. Ладонь, сжимающая мое бедро ослабляется, и следующим кадром я наблюдаю, как Ник щедро смачивает слюной свои пальцы. — Боже… — криком выходит из горла, когда он начинает выводить ими влажные круги на клиторе, не переставая жестко меня трахать. Тугой спазм, окольцовывающий живот, за доли секунд рассыпается перед глазами в оранжевое свечение и разрывается, заставляя бешено сжиматься изнутри. — Черт, Ева… — слышу задушенное дыхание сверху, — Я не планировал кончать так быстро, но ты меня просто душишь… Я жмурю глаза, пряча выступившие слезы от силы ощущений, и чувствую жаркое касание губ в уголке рта: — Златовласка, ты охренительна, когда кончаешь. Я не успеваю почувствовать под собой землю, когда настойчивые руки переворачивают меня, упирая животом в стол. — Ноги шире, Ева. Хочу насладиться твоим подчинением по полной. 20 Ник Кажется, до того момента как Ева по случайности вернулась в аудиторию за оставленным телефоном, я не осознавал, насколько ее хотел. Мечтал об этих невинных голубых глаза и маленьком розовом рте, из которого выходит яйцеуничтожительные «Простите, профессор» и «Трахни меня». Я знал, что златовласка полна страстных сюрпризов, но и представить не мог, что они способны пошатнуть мое проверенное годами самообладание. Я чувствую себя сорвавшимся с цепи сопляком, который впервые заполучил в руки соблазнительное женское тело. Ее вздернутая вверх задница подо мной: тонкая талия под задранной юбкой, гладкая молочная кожа бедер с врезавшейся в нее узкой полоской ткани. Еще никогда мне так не хотелось отшлепать женщину, как хочется сделать это с Евой. Я все же стаскиваю со златовласки трусики, оставив их висеть чуть ниже колен. Хочу слышать треск натягивающейся ткани, когда буду долбится внутри нее. Ага, у меня до такой степени поехала крыша. — Ноги шире, Ева. Вижу профиль златовласки, когда она аппетитно закусывает губу и, выпятив задницу сильнее, открывает себя. Как это можно не хотеть? Розовый узкий вход с припухшими влажными лепестками, созданный, чтобы его трахать. Даже необязательно членом. Можно языком или... Ладно, подумаю об этом потом. Немного подобрав слюни, вхожу в нее длинным толчком. Ева издает такой сладкий звук, вцепляясь пальцами в край стола, что в ушах начинает преждевременно шуметь. Блядь, я трахаю свою студентку на преподавательском столе. Роскошную студентку с шикарной грудью и пышной задницей, которая сейчас грязно стонет и просит еще. Такого сюжета не было даже в моих самых смелых фантазиях. — Еще… От жестких толчков грудь Евы скользит по поверхности: на пол падает мой телефон, пара ручек и разлетевшаяся стопка бумаг. Идеальный аккомпанемент нашей трах-симфонии.