— У вас с ней что-то есть, да? Ты уйдешь к ней? Мы больше не будем парой? — Мы в любом случае скоро больше не будем парой, — ответил Фил. — И ты это знаешь. Я несколько раз говорил тебе об этом. — А моя песня? — спросила Крис. — Ты уйдешь, оставив меня одну? Не поможешь? — Я выполню все обещания, которые тебе давал, — ответил Фил. — К чему ты опять завела этот разговор? — Что обо мне будут говорить? — бессвязно забормотала Крис. — Что они будут писать? Как я это переживу?.. Она прислонилась спиной к стене, сползла по ней на пол и зарыдала, покачиваясь из стороны в сторону. Фил вздохнул и сел на корточки рядом. — Кристина, не плачь. Пожалуйста. Ты не должна плакать, — мягко говорил он. — Ты знала, на что идешь, зачем сейчас нужно драматизировать? Давай ты пойдешь спать, хорошо? Ты пьяна, поэтому говоришь такие глупости. Он успокаивающе погладил ее по плечу и хотел было поднять Крис на ноги, чтобы отвести к кровати, однако она снова попыталась поцеловать его. Крис прильнула к Филу, надеясь, что заставит его врасплох, что он сдастся, что забудет обо всем в ее объятиях, но у нее этого не получилось. Фил мягко отстранил ее, за что получил пощечину. — Ненавижу тебя! — вскочила на ноги Крис, которая вдруг перестала казаться нетрезвой. Она буквально излучала ненависть. — Урод! Вали к своей стерве, но помни, что просто так ты не уйдешь! — Думаешь? — вздохнул Фил. — Уверена! Будешь жалеть! Я тебе устрою веселую жизнь. — Пообещав это, Кри распахнула дверь и ушла, громко стуча каблуками. Фил выпил воды, взял чемодан и покинул номер. О том, что он оттолкнул от себя Крис, Фил совсем не жалел. Он жалел о том, что сейчас не с Нелли. И надеялся, что она спит, и утром ей будет лучше — если, конечно, девчонка не перестанет принимать лекарства. По дороге в аэропорт ему позвонил Игорь. — Ну что, Казанова, очаровал малую? — со смешком спросил он. На заднем плане слышались громкая музыка и веселые голоса. В отличие от Фила, Рэн весело отмечал Новый год в родном городе. — Скорее, разочаровал, — ответил Фил. — Еду домой. — В смысле — разочаровал? У тебя что, не получилось? — захохотал брат. — Твоя пошлость тебя погубит, — слабо улыбнулся Фил, из окна глядя на ночной праздничный город, который казался волшебным. — А тебя — твое уныние. Что случилось? Поругались? — прямо спросил Игорь. — У нее есть парень. И я не стал мешать. Уехал. — Фил немного помолчал. — Знаешь, я прилечу домой. Сяду на ближайший рейс и прилечу. — Ты дебил, да? — с надеждой спросил Игорь. — Ты серьезно оставил малую с каким-то Васей и уехал? — Его зовут Паша. — Да хоть Федор Михайлович, — отмахнулся брат. — Какая разница? Фил, ты просто оставил свою девчонку и свалил? — Как видишь, — вздохнул Фил. Ему было фигово. Болела голова и хотелось спать. Жуткий Новый год. Интересно, чем он закончится, если начался с такого дерьма? Он еще немного поговорил с Игорем и откинулся на спинку заднего сидения. Включил в наушниках музыку и прикрыл глаза. Ему вспомнился их с Нелли последний поцелуй — тот самый, со вкусом яблок в карамели. И его словно под дых ударили кулаком накрыло вдруг ощущение утраты. Утраты счастья, которое было так близко, но исчезло. А из-за чего? Из-за каких-то глупостей. Мелочей. Обид. Гордости. Не из-за чего. «Слабак, — подумал Фил. — Ты реально слабак, раз просто не смог поговорить с Нэл. Спросить, почему она так поступила. Сказать, что тебе жаль». Игорь бы так не поступил. Он бы поговорил. Все бы выяснил. И не мучился. Бездумно глядя в окно на пролетающие мимо нарядные ночные улицы Питера, Фил погрузился в прохладную созерцательную музыку — словно упал в темные воды, разрешая течению нести себя вдаль, куда-то за горизонт. За горизонтом сбываются все мечты. За горизонтом прячется счастье. Только все знают, что за горизонт никогда не попасть. Сколько не иди, он всегда будет удален. От музыки Фила отвлекло новое сообщение. Он провел пальцем по экрану и глазам своим не поверил — его написала Нелли. Написала много. «Фил, прости, что так вышло. Мне очень жаль. Ты столько сделал ради меня, а я отблагодарила тебя такими вещами. Выгнала в Новогоднюю ночь. Не знаю, что на меня нашло, — писала девушка, от волнения делая опечатки, но не замечая их. — Как будто какое-то помутнение произошло в голове. Но я не хочу искать себе оправданий. Просто хочу извиниться. Пожалуйста, прости. Мне очень стыдно. Я хотела тебя догнать, правда. Но не успела. Тебя уже не было. Знаю, что у тебя много своих забот, и мои слова ничего могут и не значить, но я не могу сделать вид, что ничего не произошло. Фил, я не хотела обидеть тебя! И, как часто бывает, не хотела, но обидела. Знаешь, в этом вся я. Мне кажется, что я стала взрослой и самостоятельной, но в душе все та же маленькая глупая девочка, которая то и дело ошибается. Фил, надеюсь, с тобой все хорошо. И остаток этой ночи ты проведешь там, где тебе будет по-настоящему уютно. И с теми, с кем тебе будет по-настоящему хорошо. Ты потрясающий человек, которого я любила много-много лет. И я не о чем не жалею. Знаешь, если бы у меня была возможность, я бы поцеловала тебя и в третий раз… Скорее всего ты не ответишь мне, но я пойму. Спасибо, что был рядом в такой сложный момент». Фил улыбнулся уголками губ. Эти слова почему-то тронули его — казалось, они были пропитаны искренностью. Любила… Она любила его — человека, в чьей душе прятался монстр. Эти слова грели и в то же время пугали. «Мне было неприятно, но я не обижен. Прекрасно все понимаю. Я сам повел себя по-свински — ты просила не устраивать драк, а я ударил твоего парня. Все по-честному. Ты предупреждала», — написал он. Нелли ответила почти моментально. «Ох, Фил… Я действительно поступила мерзко. Думаю об этом, и слезы наворачиваются. Как я могла, ну как? И это не месть за то, что случилось летом. Не думай». «О чем ты?» — не понял он. «Ты и твоя невеста», — коротко ответила девушка. «Нэл, мне не нравится, что происходит, — честно написал Фил. — Я вообще тебя не понимаю. И я очень тебя ревную, хоть и пытаюсь скрыть это. От тебя. От себя. От других. Но я устал. Эти полгода для меня были непростыми. И я все время думал о тебе, несмотря на твой отказ. Давай поговорим? — предложил он. — Я приеду прямо сейчас и поговорим». «Тогда я буду ждать тебя», — написала Нелли, и Фил почему-то подумал, что она плачет. Сидит в своем желтом кресле, укутавшись в плед, и ревет. Глупая. «Если будешь плакать, не приеду», — написал он и назвал водителю такси ее адрес. Нелли сидела на подоконнике, закутавшись в плед, обнимала медвежонка и ждала Фила. У нее кружилась голова, горело лицо и болело горло. Нелли знобило, однако она упрямо не шла в кровать — боялась, что если не будет вот так сидеть у окна и ждать, то Фил не приедет. Почему все получилось так глупо, так неправильно и нелепо в эту Новогоднюю ночь, Нелли не понимала. Конечно, она могла оправдать себя тем, что болела, тем, что очень устала, что была напряжена из-за появления в ее доме Фила, которого никак не могла забыть, и Паши, которого забыла сразу, но она не хотела себя оправдывать. Оправдание — это слабость. Так однажды давным-давно сказал ей Томас, когда они шли пешком по вечернему городу после его персональной выставки. Это была одна из первых его выставок, которая прошла не слишком удачно. В первые дни ее посещало крайне мало народу — по большей части друзья и приятели Томаса. Нелли понимала, что папа расстроен, хоть он и не подавал вида. Напротив, улыбался, шутил, читал мини лекции об искусстве, но она-то видела, какие были его глаза! В них застыли печаль и, кажется, разочарование. Когда они шли домой, Нелли попыталась успокоить Томаса. «Просто люди не понимают, что такое настоящее искусство, отосан! — говорила она. — Они считают, что крутой художник тот, кто может написать простенький пейзаж, натюрморт или портрет. Или тот, кого распиарили и сказали, что его картины стоят миллион долларов. А если художник авангардист или сюрреалист, то обязательно «пишет фигню». Люди не любят то, чего не понимают, отосан! Поэтому не расстраивайся. Остановившись, Томас обнял ее и вздохнул: «Какая у бестолкового отца выросла хорошая дочь». «Но ведь это правда, — прошептала Нелли. Ей было обидно за папу. — Ты талантливый художник, но не все могут это понять. «Но и оправдывать себя за это я не хочу, — улыбнулся он. — Оправдание — это слабость». «А сила тогда что?» — спросила она. «А сила в правде, — расхохотался Томас, процитировав известную цитату из фильма. — Принять правду может только сильный человек. Нет — значит нет. Значит, я сделал что-то не так, раз выставка не имеет успеха. Идем дальше, дочь. Куплю тебе мороженого. Какое хочешь — клубничное или шоколадное? «И то, и другое», — не растерялась Нелли. Мороженое она любила. Папа взял ее за руку и повел дальше, рассказывая что-то веселое. С тех пор Нелли часто вспоминала этот поздний теплый вечер, пропахший яблоками и звездами. Не стоит оправдываться. Это она виновата в том, что все вышло так по-дурацки. Сначала зачем-то сделала вид, что Паша — ее парень, хоть они и расстались. Нелли не хотела как-либо задевать Фила, она всего лишь хотела показать ему, что не одинока. Что не зависит от него. Что может быть счастливой и с другим парнем. У него ведь есть Крис — и не просто девушка, а невеста. Та, с которой он появляется на разных мероприятиях, та, с которой делает совместные фото для инстаграма, та, с которой он спит и, наверное, любит. А может быть, и хотела задеть. Кто-то в горло кричит о своей ненависти, а кто-то молчит, всем своим видом показывая ее. Нелли была из вторых. Только вместо ненависти были любовь и обида, разочарование, гнев и снова любовь. Нелли казалось, что все по-честному. Они оба не одиноки. У него есть Крис, у нее — Паша. Все хорошо. Но хорошо ли? Нет. Рядом с Пашей ей становилось противно. Он оставался все таким же красавчиком и улыбался все так же дерзко, однако Нелли каждое мгновение помнила, почему он связался с ней. Чертова квартира. Из-за нее. Раньше девушке казалось, что такое бывает лишь в фильмах и книгах. Что молодые спортивные парни с огнем в глазах способны любить, а не использовать. Что квартира никак не может стать большей ценностью, чем человек. Что люди действительно влюблены, когда говорят, что людям. Это оказалось ложью. Когда Паша надевал ей на шею цепочку, Нелли хотелось сдернуть ее с себя. Когда он улыбался ей, когда касался ее предплечья своим, когда пытался поцеловать — каждый раз она с трудом сдерживала себя от того, чтобы не послать его. А в результате она послала Фила. Выгнала его в новогоднюю ночь, о чем безумно потом жалела. Когда Нелли выскочила в коридор и увидела, как Фил бьет Пашу, у нее в груди что-то перевернулось. А когда она увидела, что Паша прижимает его к стене и заносит кулак, то безумно испугалась. Вдруг этот придурок сделает Филу больно? Почему Фил себя так ведет? Почему провоцирует Пашу? Он не боится? Хорошо, пусть он не боится, но разве не понимает, что Нелли страшно? Так, что она начинает сходить с ума! Страх, гнев и плохое самочувствие сделали свое дело. Она сказала Филу уйти и попросила Пашу остаться — чтобы решить с ним вопрос об их отношениях раз и навсегда. Фил ушел. И так на нее посмотрел при этом, что она, кажется, забыла, как нужно дышать. В его взгляде была боль — какая-то светлая, давняя боль, въевшаяся под кожу. И сломанная нежность. И что-то такое, что Нелли не могла понять, но что заворожило ее. В его взгляде было небо. Чистое, после грозы, еще где-то затянутое свинцовыми тучами, но с пробивающимся сквозь них на горизонте солнцем. «Постой!» — хотела сказать ему Нелли. Но Фил шагнул в лифт, и створки захлопнулись. Ее первым порывом было бежать следом за Филом несмотря на болезнь, и она, забыв обо всем, рванула к лестнице, но Паша остановил ее. Схватил за предплечья своими лапами и несколько раз встряхнул, словно яблоню — в надежде, что с нее упадут яблоки, на иначе. — Куда? — процедил Паша, легко удерживая ее. — Отпусти, — сквозь зубы велела Нелли. — За ним решила побежать? Как собачка, да? Нравится он тебе? Эй, приди в себя! Он урод, поняла? Деньги мне предлагал! За тебя! Ударил! — заорал Паша. — Ты идиот! — хрипло выкрикнула девушка. — Хватит врать! Ему на твои деньги плевать! У него своих денег достаточно! — Я сказала — отпусти меня.