– Вы сегодня как куры все сонные, первый плутонг и то даже лучше работал. А ну все в строй быстро! Становись! Равняйсь! Отставить! Суконкин, резче поворот головы, не спим! Равняйсь! Смирно! Вольно! Плутонг, разойдись! – строй мгновенно распался, солдаты, словно воробьи, рассыпались по поляне. – Положение лежа принять! До перелеска по-пластунски ползком марш! – Вот ведь зверь какой, этот Новиков, – выплевывая изо рта грязь, прошипел Фрол. – Поедом нас заедает, ни днем, ни ночью покоя от него нет. Под утро до петухов ведь поднял и вдоль Ингульца по самой грязи да по болотным плавням погнал. Приличных размеров камень ударил Фрола прямо по мягкому месту, и тот громко ойкнул. – Ж…пы у тебя теперь нет, Горшков, ружейная пуля тебе ее отстрелила, – донеслось издевательское от фурьера. – Так что, Горшков, не на чем тебе уже теперяча сидеть. И будешь ты всю эту учебу на своих ногах службу солдатскую, словно бы болотная цапля, нести. Первое отделение, а вы куды ползете, голуби вы мои ласковые! У вас, вон, раненый кровью истекает. А ну всем стоять! Егеря своих никогда не бросают! А егеря-волкодавы так со своими еще и чужих заодно прихватывают! Взяли страдальца и за собой его тащим. Как, как?! А вот так! Смекалку проявите, покумекайте маненько! Ну-у, вообще, и так тоже можно, – проворчал он одобрительно, увидев, как из рогожи чучела и из палок новобранцы сооружают что-то типа носилок. – Ползком, ползком ранетого тоже тянем. Башку только шибко не поднимайте, а то и в нее каменюка попадет! Поочередно меняйтесь да понемногу догоняйте второе отделение. И знайте: я сейчас над вами ничуть даже не издеваюсь, и в бою такое может случиться, когда вашего товарища подстрелят и его вытянуть с поля нужно, а с ретраншемента неприятель из ружей вовсю палит. Чем ниже пригнешься – тем дольше проживешь! Запомните, голуби мои сизокрылые! От расположенного неподалеку стрелкового полигона слышались ружейные выстрелы. Вслед за бегущими по полю и разбитыми в цепь егерями шли два молодых капрала. – Не спешим, не спешим! – покрикивал Тихон. – Бежим тихонько и все в одну линию, чтобы ненароком своего же не подстрелить. У колышка встали, а теперь все работаем с ружьем. Первый номер в мишень палит, а второй его прикрывает. Пары новобранцев, разобравшись в линию на очередном огневом рубеже, быстро и слаженно работали с оружием. Первый номер, взведя курок, выцеливал далекую ростовую мишень, а второй в это время водил стволом во все стороны, демонстрируя, как он прикрывает товарища. «Бам! Бам! Бам!» – разнеслась по полю россыпь ружейных выстрелов. Отстрелявшиеся перезаряжали на корточках свои фузеи, и теперь уже огонь вели вторые номера. – Ваня, тот, который Южаков, ты долго в этот раз целился, почто так выстрел задержал? – громко, чтобы все слышали, спросил худенького солдатика второй капрал. – Капрал Мухин ведь вам сто раз уже говорил – не тяните вы с выстрелом, коли уверенно цель видите, так сразу бейте! – Федот Игнатьевич, осечка у меня случилась, затравочное отверстие в ударном замке мне пришлось шильцем поправлять, вот я и задержался маненько, – оправдывался стрелок. – А вот тогда к тебе другой вопрос будет. Почему же ты при перезарядке его не проверил, не убедился, так сказать, что у тебя оружие в полной боевой готовности? – недовольно спросил капрал. – А может, ты его перед занятиями почистил плохо, а, Южаков? Ну вот как так, мы тут только лишь второй выстрел на стрельбище делаем, а замок у тебя уже с засором? Я ведь вам всем целыми днями талдычу – следите за своим оружием, как мать за дитем малым! Нянькайте его, обихаживайте, любите, и оно вам за такую вот нежную заботу таким же добром ответит, жизнь вам в бою спасет и от раны убережет. Ну ладно, все успели перезарядиться? Оружие все проверили? Значится, вперед, вперед, на следующий рубеж побежали! Ровненько только бежим, другу дружке обзор не закрываем, да по сторонам головой вокруг вертим, неприятеля всюду высматриваем! Помните: коли османская кавалерия из перелеска выметнется, вы ведь и «мама» не успеете крикнуть, как сипахи с саблями совсем рядом уже с вами будут. Так что не зевайте, братцы. В каждой складочке поля и в каждой малой рощице опасность подозревайте. Все вокруг себя примечайте! Десятого мая по Елизаветградскому тракту в станицу Николаевскую прискакал гонец-прапорщик в сопровождении десятка казаков. Из штаба армии для командования расквартированного здесь Бугского егерского корпуса и отдельного егерского полка поступили депеши о скором инспектировании их светлейшим князем. Из полученного приказа следовало, что шестнадцатого мая, в полдень, всем подразделениям линии надлежало быть построенным в парадных расчетах. – Что-то серьезное будет! – шептались в плутонгах ветераны. – Светлейший, он ведь никогда просто так не приезжает, или кнут, или пряник привезет, другого тут не дано! Так-то вроде и нечего нам бояться, не за что нас ему хаять. Во всех баталиях мы с честью супротив врага стояли и конфуза при осаде Очакова никакого не имели. Хотя кто же их знает, этих князей, вона генерал Суворов чем-то князюшке не угодил, и теперяча в армии его и вовсе даже не видно. А ведь целым хенералом-аншефом он был, заслуженным, да еще и с орденами! – Их светлость только вот неделю как из столицы прибыли, в настроении были, когда я уезжал, а для чего он по войскам едет, так я в неведенье, – уклончиво отвечал на все вопросы прибывший гонец. И только лишь распарившись в специально протопленной для него баньке и потом хорошо приняв «на грудь», поведал он офицерам, что генерал-фельдмаршал весьма обласкан и одарен великими милостями как сенатом, так и самой матушкой-императрицей. И что вернулся он к своим войскам вовсе даже не с пустыми руками. – «С пряниками» приедет, – решили на Буге и начали готовиться в приему светлейшего с удвоенной энергией. Белились хаты и заборы, выметались все подсохшие после весенней распутицы улицы. Мундиры и амуниция стирались, чистились, вохрились и приводились в идеальный вид. Уже утром шестнадцатого в станицу прилетел дозорный десяток бугских казаков, доложивших, что свита главнокомандующего находится чуть более чем в двух десятках верст от Николаевской. – Часа через три уже точно здесь будут, – подсчитал Кутузов и отдал приказ к началу построения всех частей на огромном поле возле станицы. – Глядите всю торжественность нам тут не сломайте! – наставлял он канониров и фейерверкеров из парадных орудийных расчетов. – Палить из пушек вы начнете только тогда, когда карета светлейшего вон ту караульную будку проедет. И смотрите, чтобы не в раз все бахали, а как на Кременчугских маневрах императрицы, от орудия к орудию, перекатами! – Первая шеренга десять, вторая восемь, третья шесть, четвертая четыре, пятая два – шаго-ом марш! – скомандовал Егоров. Длинный строй качнулся, и шеренги разошлись на указанную им командиром дистанцию. – Ротным офицерам приступить к осмотру своих людей! Прапорщики, подпоручики и капитаны выскочили из общего строя и медленно от солдата к солдату начали последнюю и самую тщательную проверку внешнего вида своих подчиненных. – Ремень подтянуть! Сапоги подчистить, вон как запылились! Пуговицы надраить! Почему они огнем у тебя не горят?! – только и слышалось в длинных рядах выстроенного полка. Глядя на соседей-егерей, начальство и других воинских подразделений не выдержало и начало очередную проверку своих людей. Скучно никому в этот день не было. – Едут, едут! – к караульной будке, стоявшей у Елизаветградского тракта, подскочил гонец. – У кривой балки уже кареты катят! Совсем скоро они все здесь будут! – Шестая, пятая, четвертая, третья и вторая шеренги, кру-угом! – скомандовал Алексей. – На свои места шагом марш! Поправились и выровнялись все в строю! А вот показалась и вереница карет. Самая большая, золоченая катила в колонне третьей, именно из нее-то под раскаты оглушительного пушечного салюта и сошел на плотно утрамбованную землю светлейший князь Григорий Александрович Потемкин-Таврический. – Ура! Ура! Ура! – ревели войска, стараясь перекричать пушечную канонаду. Осанистый, высокий мужчина, опираясь на лакированную, украшенную драгоценными камнями и золотом трость, медленно и как-то вальяжно проследовал на самый центр огромного плаца. Вслед за ним шла огромная свита из генералов, штаб-офицеров, адъютантов, людей в мундирах и в штатском платье. Уперев руки в бока, светлейший обвел долгим взглядом все выстроенные перед ним войска. – Начинайте, – он легонько махнул рукой, и десяток прибывших с ним барабанщиков ударили ритм торжественного марша. Пятеро горнистов протрубили сигнал «Слушайте все!», и затем над полем повисла тишина. – Зачитывайте письмо императрицы, Иван Иванович, – махнул рукой Потемкин, и главный квартирмейстер армии, сделав шаг вперед, развернул большой свиток. – Храбрые русские войска, предводительствуемые моими отважными полководцами, взяли считающуюся доселе неприступною османскую крепость Очаков, тем самым покрыв себя великой славой!– громко декламировал главный квартирмейстер армии, генерал-аншеф Меллер… – «…жалею весьма о убитых мужах; болезни и раны раненых мне чувствительны; жалею и Бога молю о излечении их. Всем прошу сказать от меня признание мое и спасибо…». Храбрых моих генералов, офицеров и всех нижних чинов милостью моей и признанием я жалую и повелеваю наградить их соразмерно совершенным на поле брани подвигам. А помимо того повелеваю выдать каждому деньгами полугодовое его жалованье и передать всем мое особое монаршее благоволение. Императрица и самодержица всероссийская Екатерина Алексеевна. Высочайший указ от десятого апреля одна тысяча семьсот восемьдесят девятого года от Рождества Христова. – Зачитывайте общим списком, – распорядился Потемкин, – а то мы тут с вами до позднего вечера будем стоять. Ордена господам офицерам мы с вами потом раздадим при особом построении, а вот медали своим нижним чинам они пускай сами вручают. У нас тут на поле тогда только лишь одно знамя останется передать. Ну и общий парадный проход для всех войск. – Слушаюсь, Ваша светлость, – кивнул генерал-аншеф и, сделав шаг вперед, развернул свиток. – За личную храбрость на поле боя и отменное предводительство войск при удержании Бугской пограничной линии и при осаде османской крепости Очаков командир Бугского егерского корпуса, генерал-майор Кутузов Михаил Илларионович Ее императорским величеством награждается орденом Святой Анны первой степени и орденом Святого Владимира второй степени. Командир легкоконного Херсонского полка пикинеров подполковник Синельников Иван Максимович – орденом Святого Георгия Победоносца четвертой степени с присвоением ему звания «полковник». Командир Бугского казачьего полка подполковник Касперов Сергей Федорович – орденом Георгия Победоносца четвертой степени с присвоением ему звания «полковник». Командиру новосозданного особого полка егерей Егорову Алексею Петровичу выражается монаршая благодарность с присвоением ему звания «полковник». Командиру отдельного батальона гренадер… Стоящий рядом с Егоровым Живан Милорадович что-то негромко пробурчал. Лешка чуть толкнул его локтем и, усмехнувшись, подумал: «Подумаешь, наградой обошли, чин-то все равно не смогли придержать. Бог даст, живы будем, заработаем еще!» А генерал все зачитывал длиннющий список награжденных орденами и жалованных очередными офицерскими чинами. «Так, а вот и добрались до обер-офицеров полка», – Егоров насторожился. Лишь бы его ребят наградами не обошли, он аж на восьмерых подавал представления к «Георгию». – Орденом Святого Георгия Победоносца четвертой степени награждается заместитель командира особого полка егерей Кулгунин Олег Николаевич с производством его в чин секунд-майора, награждается главный квартирмейстер Гусев Сергей Владимирович с производством его в чин премьер-майора. Командир батальона полка Хлебников Вячеслав Николаевич с производством его в секунд-майоры. Командир батальона Дементьев Сергей Андреевич с производством его в секунд-майоры. Командир роты Скобелев Александр Семенович с производством его в капитаны. «Пять из восьми, ну что же, вполне себе неплохо, хотя бы столько офицеров высшую боевую награду получат, – думал Алексей. – По сути, все его ребята были достойны этого почетного ордена, но тут уже как власть посчитала нужным. Такие решения принимаются на самых верхах исходя из своих особых и не всегда понятных непосвященным соображений. В других частях и того меньше «георгиевских крестов» получили. Ладно, нормально», – улыбнулся сам своим мыслям Алексей. – …А также присваиваются первые офицерские чины сдавшим особый экзамен и достойно проявившим себя на поле брани… – продолжал зачитывать рескрипт громким голосом генерал Меллер. «А вот это уже крайне интересно! – весь напрягся Лешка. – Не сказали ведь, злыдни, результаты тех экзаменов, все на усмотрение светлейшего оставили! Ну, сколько же их из четырнадцати сдававших все-таки прорвется в господа офицеры из нижнего, так называемого «подлого», сословия? Сколько?!» – …Чин прапорщика с вручением патента на первое офицерское звание присваивается: Фурьерам: Луковкину Ивану Ниловичу, Шишкину Терентию Егоровичу, Жалейкину Василию Ивановичу, Ягодкину Архипу Савельевичу и Дементьеву Никите Емельяновичу. Подпрапорщикам: Колокольцеву Евсею Архиповичу, Травкину Кузьме Ивановичу и Пяткину Игнату Пахомовичу. «Ну же, восемь, у меня уже целых восемь новых офицеров одним разом в полку родилось! – ликовал Алексей. – Будет ли еще кто? Где Курт?! Курт мой где?! Неужели не сдал?! – …Младшему-сержанту Курту Оттовичу Шмидту, – наконец закончил зачитывать список новопроизведенных офицеров генерал-аншеф. «Ура! – ликовал про себя Егоров. – Из четырнадцати кандидатов – девять сдавших, это тебе не хухры-мухры! Уровень, блин! Уровень! Да и хрен с этим орденом, у меня и так два креста есть, зато все вакантные командирские места в полку укомплектованы! Ни одного свободного офицерского теперь не осталось!» Меллер Иван Иванович сделал два шага назад и оказался чуть-чуть позади князя. Главнокомандующий откашлялся и нашел взглядом строй егерей-волкодавов. – У новосозданного особого егерского полка сегодня и день особенный, – пророкотал он густым, сильным басом. – Из рук самой матушки-императрицы я принял не далее чем два месяца назад освященное в особом порядке полковое знамя. Его же я им перед всеми вами сим днем и вручаю. Полковник Егоров, выйти для получения воинской святыни из строя! «Бум, бум, бум!» – три строевых четких шага, чуть разворот вправо, и Егоров с отмашкой рук пошел к Потемкину. – Ваша светлость, господин генерал-фельдмаршал, полковник… – начал он доклад. – Полноте, да не кричи ты так, Алексей, голова… – отмахнулся князь и обернулся назад. – Выносите! Молоденький поручик вынес завернутое в кожаный чехол длинное деревянное древко. – Снимай, – кивнул ему светлейший. Чехол сдернули с древка, ветер колыхнул и полностью развернул полотнище знамени. Всю его центральную часть занимал большой золотой крест с расширяющимися концами. В самом его центре в окружении лаврового венка с коронами парил черный двуглавый орел. На его груди виднелся красный щит с Георгием Победоносцем, поражающим змея копьем. В лапах орла атрибуты власти – скипетр с державой и стрелы-молнии. В расходящихся от центра черно-зеленых концах второго ромбовидного креста нанесены золотые вензеля императрицы Екатерины. «Знамя, это мое знамя, знамя моего полка, знамя моей страны!» – эмоции переполняли Лешку. Он порывисто встал на одно колено и, взяв конец стяга в руку, прижал его к губам. – Ура! Ура! Ура! – ревели позади шеренги его егерей. – Ура! Ура! Ура! – подхватили этот клич торжества и все другие полки, батальоны и эскадроны, выстроенные на огромном поле. – Забирай свое знамя, голубчик, – милостиво улыбнулся Потемкин. – Верю я, что вы не посрамите его, а только лишь покроете великой славой в грядущих сражениях. Ну а ордена – это ведь дело наживное. Так ведь, Егоров? – и он хитро улыбнулся. Под ритм барабанного боя и мерный топот тысяч ног проследовали парадным маршем батальоны гренадеров, мушкетеры пехотных полков и егеря Бугского корпуса. Проскакали эскадроны пикинеров и казаков. Прокатились на транспортных передках орудийные взводы и батареи единорогов. Мимо свиты князя войска шли с огоньком, что говорится, на кураже, вбивая подошвы своих сапог в утрамбованную до состояния камня землю. А вот, чеканя шаг, под барабанную дробь пошел и особый полк егерей. Впереди него знаменная группа с развевающимся золотым, зелено-черным полотнищем. Имперский орел с молниями в лапах, скипетром и державой глядел на всех с высоты. Орел – это символ непобедимости и силы. Двуглавый орел, сохраняя государство Российское, смотрит одновременно и на Запад, и на Восток. А над ним венчающие его три золотые короны. Большая корона на голове – это символ законности, означающий, что страна живет по законной чести. Его малые короны – это символы земель Российских. В лапах у орла скипетр (золотой жезл) и держава (золотой шар) – это древнерусские символы, скипетр и держава означают силу и могущество единого государства. Грудь орла украшена щитом с иконным изображением Георгия Победоносца – защитника Отечества, борющегося со змием – вечным злом. В этом гербе отразилась постоянная борьба и олицетворение всепобеждающего добра над злом, готовность народа защищать свою страну от врагов. «Хорошее знамя, правильное!» – думал Алексей, чеканя шаг. – Ну вот же, вона как хорошо егеря идут, – кивнул стоящий подле главного армейского интенданта бригадир Баранов. – Шаг чеканный, поступь твердая, размеренная, с отмашкой рук. Ничуть не хуже, чем у гренадеров. А вы, Антон Павлович, говорите, что слабы они в парадной экзерциции. – Ну да, пожалуй, поправились, надо признаться, есть подвижки у Егорова, – кисло улыбнулся Глухов. – Балует егерей начальство, порцион и денежное довольствие им повышенное определило, все снабжение идет по первому разряду. Чего им не стараться-то, чего бы перед светлейшим не пошагать? – Так они, Антон Павлович, это все сторицей отработают, своим потом и кровью, – вздохнул Баранов. – Думаете, просто так к ним такое вот отношение? Его светлость мудрый человек, просто так он никогда и ничего не делает, уверяю вас, господин полковник. Значит, и для этого полка егерей особое дело тоже найдется. Вы уж будьте к нему снисходительней. А лучше и помогите чем-нибудь по возможности, как-никак там сам племянник его светлости служит, а недавно и младший отпрыск князя Гагарина, Андрей, сюда прапорщиком зачислен. Я думаю, не мне вам тут рассказывать, кто таков Федор Сергеевич, его батюшка, вы ведь и сами все прекрасно знаете. Род Гагариных, он издавна занесен в Бархатную книгу империи, имейте это в виду, господин полковник. А вообще, сама государыня лично и даже не один раз с Егоровым пожелала иметь беседу. Вы вот, господин полковник, сколько раз такой чести удостаивались? Ну, вот и я ни разу, – вздохнул Баранов. – Так что сто раз подумайте, Антон Павлович, а стоит ли вообще таких людей лишний раз ущемлять. Кто знает, как оно там, в будущем, все может обернуться. – Вот как?! – глаза главного интенданта армии буквально округлились, а его пальцы нервно перебирали манжеты на рукавах мундира. – А я-то уж все думал, и чего это к Егорову такое… – и прикрыл рот рукой под пристальным взглядом Баранова. – Понял я, Сергей Николаевич, молчу, молчу, спасибо, что предупредил. – Господа офицеры, – генерал Меллер, сделав небольшую паузу, оглядел весь собранный старший начальственный состав Бугской линии, – светлейший князь изволит пока отдыхать, ему слегка неможется после такой тряской и долгой дороги. Потом, как только он отдохнет, мы сразу же продолжим свое движение в сторону Херсона. После него нам еще надобно будет и стоящие на Кинбурне войска посетить. Так что во времени мы, увы, весьма ограничены. Григорий Александрович просил вам передать, что он остался весьма доволен, как все здесь прошло, и поручил мне довести до вас, как самых старших офицеров, некоторые неосвещенные пока что моменты. Первое: все вы помимо полугодового своего жалованья получите еще и особые премиальные, о том вам будет выдана особая выписка из приказа по армии. Также все офицеры, не получившие сегодня ордена Святого Георгия и Владимира, награждаются особым золотым крестом за взятие Очакова с надписью на лицевой его стороне: «За службу – и Храбрость». Как гласит распоряжение нашей государыни – награжденным таким крестом сокращается срок службы на «три года из числа лет, положенных для заслужения ордена военного…» и по истечении его офицер «…должен получить этот орден (св. Георгия), яко за подвиг…». Всем же нижним чинам, бывшим при штурме крепости Очаков, за их храбрость пожалованы специально отлитые по такому случаю серебряные медали на георгиевской ленте. Вот вы лично все эти награды своим подчиненным на торжественном построении сами-то и вручите. Далее, указом императрицы две южные армии, бывшие до этого разделенными, сводятся в одну-единую и передаются под руку генералу-фельдмаршалу Потемкину. Бывший командующий украинской армией Петр Александрович Румянцев отбывает от войск в свое имение для поправки здоровья. Не далее как двадцать пятого числа сего месяца все наши боевые части должны будут начать движение в сторону Бессарабии и княжества Молдавского, где и предполагается встреча с полевыми армиями турок. Цель кампании этого года – разбить их все в сражениях, а затем и овладеть неприятельскими крепостями. Каждый из вас получит от меня сейчас предписание, куда, в какое место его собственное подразделение убывает и под чьим командованием, в какой именно дивизии вам предстоит далее проходить службу. Михаил Илларионович, получите, – и Меллер передал пакет генерал-майору Кутузову. – Ваш корпус выдвигается на левый берег реки Прут, к Козмешти, там с первой и четвертой дивизией находится князь Репнин Николай Васильевич. Переходите под его руку и исполняйте его приказы. Полковник Касперов Сергей Федорович, вы со своим полком выдвигаетесь к Ольвиополю и поступаете в распоряжение генерала-поручика Потемкина Павла Сергеевича, который формирует там сейчас Летучий корпус. Далее у нас отдельный полк егерей. Алексей Петрович, получите ваш пакет. Вам, господин полковник, поручается особое дело. Третья дивизия, которую только недавно принял под свое командование генерал-аншеф Суворов, располагается сейчас в местечке Бырлад, которое находится между двумя реками Прут и Серет. Это наиболее удаленная от основных наших сил дивизия, выдвинутая далеко на правый фланг всей армии и защищающая Кишинев и Яссы от удара противника. У наших союзников австрийцев для взаимодействия с русскими войсками специально выделена для этого восемнадцатитысячная армия под командованием принца Кобургского. Действовать австрийцы предполагают по соседству с нашей третьей дивизией, для чего они прислали светлейшему предложения о дальнейшем с ними взаимодействии. У нас есть серьезные опасения, что турки могут воспользоваться нашей разобщенностью с союзниками и тем, что наши силы стоят друг от друга на большом расстоянии. Есть опасение, что неприятель может попытаться нанести поражение как принцу Кобургскому, так и соседствующим с ним войскам Суворова. В случае успеха противника есть риск выхода его конницы в тыл основных сил нашей армии, где она может перерезать все основные коммуникации и пути снабжения. Потому-то ваш полк, Егоров, и должен будет усилить дивизию генерал-аншефа и помочь ему в организации дозорной службы, чтобы только не прозевать подхода турецкой армии, коли таковое вдруг случится. Сомневаюсь я, конечно, что османы на это решатся, ведь у них сейчас основная забота состоит в том, как бы свои крепости Бендеры, Измаил и Гаджи-Бей удержать. Не зря же они туда большие силы стягивают. И все-таки осторожность тут не помешает, поэтому вы и посылаетесь для усиления правого фланга нашей армии. Места там лесистые, так что это самое место для твоих егерей.