На втором курсе, - и, в особенности, после зачетной практики в Саратове, где она, наконец, почувствовала себя не только пилотом, но и женщиной, - Ара вдруг стала в Академии необычайно популярна в том самом, прямом смысле слова, который подразумевается, когда говорят о популярности девушек. Причем клеились к ней не столько однокурсники, честно сказать, зело робевшие перед девушкой-истребителем, сколько курсанты 3-го и 4-го годов обучения. И не только пилоты, что характерно, но и штурмана с инженерами. Ей это было, по правде сказать, жуть, как приятно, и Ара не только благосклонно принимала выпадавшие на ее долю знаки внимания, но и сама сделала целых четыре попытки сблизиться с представителями противоположного пола. Впрочем, ничего путного из этого не вышло. С Ваней Скопиным четверокурсником с инженерного факультета отношения зашли так далеко, что дело едва не завершилось постелью "со всеми вытекающими", но "едва", как известно, в Себерии не засчитывается. А греха не случилось, поскольку в самый последний момент, - оставалось только избавиться от бюстгальтера и трусов, в чем Ваня уже готов был ей великодушно помочь, - Ара спросила себя вдруг: "А оно мне надо?". И сразу же поняла главное: раз задается вопросом, значит не нужно. Так что у будущего флотского инженера случился форменный облом, но вот Ара не расстроилась. Напротив, испытала род облегчения, "отряхнулась и пошла дальше". Но, уходя в "туманную даль" от брошенного ею на произвол судьбы Ванечки Скопина, Ара вынуждена была признаться самой себе, что будь на месте Ивана Виктор, она бы его в тот момент, скорее всего, не остановила. Поэтому, собственно, и сейчас не стала противиться дружеским объятиям, предпочитая пока не задумываться над тем, дружественные ли они, или Витьке просто остро захотелось ее помацать. - Привет! - сказал он, аккуратно чмокнув Ару в щечку и выпустив из своих как бы дружеских объятий. - Ты как? - Да, что мне сделается, - пожала она плечами. - Это ты у нас испытываешь новую технику, за тобой и рассказ. - Давай, тогда, посидим завтра в чайной Прокопьева, - сразу же предложил Виктор, - вот я тебе там все и расскажу. - Я-то не против, - усмехнулась Ара, вспомнив про "сладкое или соленое" в чайной Пантелеймона Прокопьева, - но это не от меня зависит, Вить. Дадут увольнительную, посидим, не дадут - увы, - развела она руками. - Мы люди военные, подчиняемся приказам. Разумеется, она лукавила, и увольнительную ей, естественно, дали, так как лейтенант Якунов-Загородский визит свой подгадал точнехонько к пятнице, а увольняли второкурсников "на берег" - если ненароком не проштрафились, - по субботам в 16.00. Так что, в пять часов вечера Ара была уже в чайной, где ее ждали Виктор и заказанный им на "свой вкус" обед: осетровая калья, щука, запеченная в тесте, и разнообразные пироги, калитки, накрёпки и прочие шаньги. И все это под пиво, разумеется, и с парой рюмок полугара, который ей теперь полагался, как взрослой девушке и авиатору. Лучше обеда и вообразить нельзя, тем более, что все это было с пылу с жару, вкусно и сытно. И просидели они за обедом и разговорами без малого два часа. И вот, что любопытно: по ощущениям, словно бы, и не было никакой разлуки. И ссоры, - или ее подобия, - не было тоже. Сидели за столом, - она и он, - трепались, рассказывая друг другу новости, смеялись и снова были близки, как в самом начале, сразу после их странного знакомства. Свободны от обид и неловкости, и, может быть, даже немного влюблены. Совсем чуть-чуть. Самую малость, достаточную, впрочем, чтобы оказаться ночью в одной постели с Виктором. Однако не срослось и на этот раз. На поздний вечер, как выяснилось, у Виктора имелись определенные планы: пьянка в стопроцентно мужской компании. На этом и расстались в восьмом часу вечера, и увиделись в следующий раз уже в июле при довольно необычных обстоятельствах. А дело было так. Сразу после окончания сессии, которую она сдала, как и следует, на "ять", Ару вызвал к себе начальник летной практики кадваранг Бессонов и сообщил ей новость невиданной разрушительной силы. Учитывая успешную прошлогоднюю практику в Саратове и по отличным результатам осенне-зимних и весенних полетов на истребителях и торпедоносцах, Ару и еще двух курсантов - в качестве однозначного исключения из правил, - посылают для прохождения летней практики на авиаматку "Архангельск". - Пилотом палубной авиации? - не веря своему счастью, переспросила Ара. - На "Архангельск"?! "Архангельск" - это ведь тот самый авианосец, как теперь называли в Себерии корабли этого класса, на котором ее крестная адмирал Браге-Рощина воевала в прошлую войну. И не просто воевала, а умудрилась обидеть, "унизив в ближке", великобританскую эскадру, за что тогда же, однако, и поплатилась. Политика, черти бы ее побрали! Но корабль-то от этого хуже не стал. На тот момент это был новейший и крупнейший авианосец Себерии, но он и сейчас, спустя почти двадцать лет, оставался серьезной боевой единицей. И базировались на нем самые современные истребители, торпедоносцы и разведчики. Так что, услышав новость, Ара наполнилась гордостью за себя любимую и счастьем, которому не было конца и края. А еще через три дня случилось такое, чего она и вовсе не могла ожидать, хотя, учитывая ее чреватые протекцией связи в верхних эшелонах власти, могла, на самом деле, если не предвидеть, то хотя бы объяснить. Ей прямо в Академию телефонировал Виктор и сообщил, что для перегона на "Архангельск" двух экспериментальных машин ему нужен напарник. Вот он и попросил академическое начальство "одолжить" ему для такой оказии курсанта Бекетову. Кадваранг Бессонов не возражает, и теперь дело за малым: согласится ли на это Ара. - Ты серьезно? - осторожно спросила она. Все-таки, если без шуток, посадка на палубу - это настоящая жесть, тем более, что она этого ни разу в жизни еще не делала. - Абсолютно! - сразу же ответил Виктор. - Но, если не хочешь... - Хочу! - заорала Ара, до смерти напугав секретаршу начальника курса, говорила-то она из его приемной. - Очень хочу. - А справишься? - поинтересовался тогда Якунов-Загородский. - Сам же знаешь! - Я-то знаю, - согласился лейтенант, - но тут важно, чтобы и ты, Ара, об этом не забывала. - Не забуду! - пообещала Ара. - Когда летим? - Завтра с утра! - объявил Виктор. - Так что собирай вещи, курсант. Перегоним истребители и уже останешься на авианосце. Чего два раза летать? Успеешь? - А то! - довольно ухмыльнулась Ара. - Нищему собраться - только подпоясаться. - Глупости! - возразил Виктор. - На пять недель едешь и служить будешь, считай, на закрытой базе. С авианосца в ближайший город за покупками не сбегаешь, только на геликоптере. И он был прав. Как ни мало вещей нужно курсанту для скромного существования в казарме, все равно, коли собираешься прожить на авиаматке целых пять недель, ничего лишним не будет: ни сменное белье, ни гигиенические принадлежности в ассортименте, ни пара бутылок старки для снятия стресса и усмирения прочих жизненных невзгод. - А что за машина? - спохватилась Ара. - Грузовой отсек-то в ней есть? - Машина секретная, - усмехнулся в ответ Виктор. - Но отсек есть. Только маленький. Не больше ста кило полезного груза... И это... Твое начальство уже готовит на тебя документы, так что утром их получишь и в путь. Я за тобой заеду часов в девять утра. Ну, он и заехал. Но полетели они чуть позже, поскольку Аре требовалось взять кое-что из своей съемной квартиры, но и тогда отправились они не на аэрополе Псков-Главный и не на базу Флота в Голованово, а на служебную площадку, притулившуюся к железнодорожной станции Черёхи. Там, оказывается, их дожидался геликоптер, на котором Виктор и доставил Ару на заводское аэрополе товарищества "Зенит" в Зеленом Бору - поселке, расположенном в пяти километрах южнее Луги. Вот там, в ангаре и стояли те самые истребители, которые требовалось перегнать на базу в Унд-озере, где квартировал сейчас "Архангельск". - Смотри! - кивнул Виктор на двух писанных красавцев, замерших у самого входа. - Это "Девятки-ММ". Их мы и должны перегнать. То, что это "Коч-9", сомнения не вызывало. Очень уж характерный силуэт, но что, тогда, означают буквы ММ? Между тем, штурмовики были уже готовы к вылету, снаряжены, заправлены и обихожены стараниями техников и мотористов, все еще колдовавших вокруг машин. - ММ - означает "Морской, модернизированный" - догадавшись, по-видимому, о вопросе, вызревающем в возбужденном увиденным мозгу Ары, объяснил Виктор. - У него, Ара, увеличен почти вдвое боевой радиус и все положенные по регламенту штурманские приборы размещены в кабине пилота. Можно летать ночью и над морем в низкой облачности. Я имею в виду, без видимых ориентиров. - С приборами понятно, - кивнула Ара. - А за счет чего увеличен радиус? Габариты-то не изменились, и внешняя подвеска под 250-кг бомбу осталась на месте. - У него машина новая, - улыбнулся лейтенант, оценивший скорость, с которой его подруга разобралась в вопросе, довольно сложном не только для курсанта, едва завершившего второй год обучения, но и для многих опытных пилотов. - Более мощная при тех же массе и размерностях. Собственно, ее-то я и испытывал. А теперь должны освоить пилоты палубной авиации. - То есть, в смысле пилотирования изменений нет? - Ара летала не только на "Девятках", но и на "Одиннадцатых" - спасибо Саратовской практике, - однако сейчас-то ей предстоял не простой вылет, а перегон на добрых тысячу двести километров и посадка на бронепалубу авианосца. Так что никакой вопрос лишним не будет. - Только приборы, - кивнул Виктор. - Но они тебе сегодня без надобности. Летим днем, погода, как утверждает метеосводка, хорошая - ясная и солнечная, - и от ориентиров отходить не станем. Пойдем курсом норд-тень-ост до Ниена, а потом на норд-норд-ост в направлении на Архангельск. Да ты не бойся, вот тебе полетная карта, - протянул он ей планшет. - Курс проложен, и я рядом. Пойду чуть впереди и выше, иди за мной, и будет тебе счастье! Даже если бы у нас не было радио, но радио-то у нас тоже есть, потеряться будет сложно. Долетим. Ты только при посадке не облажайся! - Не дрейфь, Витя! - улыбнулась в ответ Ара, хотя сейчас ее немного потряхивало, все-таки первый полет на авианосец, да еще и через полстраны. - Не облажаюсь и тебя не опозорю. - Тогда, грузись, и полетели! Ара загрузилась, всунув в багажный отсек, - небольшую нишу, расположенную сразу за бронеспинкой кресла пилота, - свои баул и флотский сак, надела парашют, благо летный комбинезон и шлем она натянула заранее, и наконец заняла свое место в кокпите. Застегнула упряжь привязных ремней, подключила гарнитуру шлема к кабелю с разъемом, запустила машину и, набрав минимально необходимую мощность, снялась с тормозов. Самолет показался ей в меру послушным, но при том не чрезмерно податливым, что было хорошо, поскольку позволяло достаточно легко соразмерять свои действия с ответом аппарата. Во всяком случае, ее так учили, и сейчас она снова, в который уже раз, убедилась, что это была правильная наука. - Слышишь меня? - спросил Виктор. - Ты кого спрашиваешь? - напомнила ему Ара о позывном. - Ладно, Второй, как слышишь меня? Прием! - Слышу тебя хорошо, Первый. Иду за тобой, - как раз в этот момент ее коч выкатился из ангара, и Ара вслед за Виктором начала выруливать к ВПП. Шла змейкой, чтобы видеть поле перед собой. Новая аэродинамическая форма носа самолета порядком закрывала обзор вниз. Впрочем, старая, - на коче пятой серии, например, - была ничуть не лучше. Заглянуть под нос коча, - тупой он или острый, - было затруднительно, тем более, что пропеллер у Девятки тянущий, а не толкающий, и расположен спереди, а не сзади. - Второй, я Первый, как слышишь меня? "Зря я, наверное, начала к нему прикапываться, - вздохнула мысленно Ара, - но, как говорится, сделанного не воротишь. Сама напросилась". - Первый, здесь Второй! Слышу тебя хорошо. Извини, больше не буду! - То-то же! - хохотнул Виктор в ушные телефоны. - Никогда, девушка, не связывайтесь со своим командиром! - А с чего ты взял, что я девушка? Виктор не ответил. Наверное, переваривал. - Нас слушают, - сказал он, наконец. - Я сказала что-то не то? - Да, нет, все правильно. Взлетаешь сразу за мной! - Есть, взлетать за тобой. Взлет прошел штатно. "Девятка ММ" - машина мощная и довольно тяжелая, но явно заточенная под палубную авиацию. Разбег, как и предупреждал Виктор, оказался коротким, а отрыв резким и почти автоматическим, что для подобного класса машин являлось большой редкостью. Максимум двести метров разбега, никак не больше. Как раз подойдет для "Архангельска", у которого взлетная палуба имеет в длину двести тридцать метров. Впрочем, посадка не взлет, все равно придется цеплять тормозным гаком трос аэрофинишёра. Иначе вылетишь с палубы, никто не поймает! - Ну, ты и даешь! - восхитился в эфире лейтенант, верно, видевший ее взлет. - Вопрос, кому? - снова заелась Ара, которой смертельно надоело оставаться одной, наедине со своей невинностью. И хотелось любви и понимания, с тем же Виктором, например. Почему бы нет? - Нас слушают, - напомнил Виктор. - Пусть слушают, - откликнулась Ара. - Извини! Критические дни, вот характер и прет! На самом деле, до месячных оставалось еще дней шесть, но сослаться на разрешенное законом женское нездоровье показалось хорошей идей. Подумалось, что прокатит, и, по-видимому, так и случилось. Виктор заткнулся, и после этого говорили во время полета только по делу. Между тем лететь было далеко и долго. Почти 1200 километров, а крейсерская скорость "Девятки" в эшелоне 3000 метров, который им выделили для перегона, всего 450 км/ч. Так что, тащиться, как минимум, два с половиной часа, но Ара даже заскучать не успела, такое это было запредельное удовольствие - пилотировать морской ударный истребитель. Она, и вообще-то, любила летать, - причем, на всем подряд, лишь бы можно было поднять это нечто в воздух, - но пилотировать такую машину, как "Коч-9ММ", новую, сильную, способную совершить перелет едва ли не через всю страну, - это, вообще, уже нечто ни с чем не сравнимое. Полный улет, короче, как говорили у них в гимназии девочки старших классов. К тому же, пейзаж. Над головой голубое в синь небо, а под крылом то города и веси, то поля и леса, а еще реки и озера. Зелень всех оттенков, темные лоскутья пашни и сверкающая под солнцем водяная гладь. И чем дальше на север, тем более дикие места. Прошли над краем Ладожского моря, пересекли Онежское, и вот она - девственная красота таежных массивов. Темнохвойные леса - это вам не лиственный лес. Совсем другие краски, да и характер леса иной. В общем, Ара оглянуться не успела, а их уже вызывает диспетчер Архангельской зоны ПВО. Ну, эти-то быстро разобрались, а вот с "башней" авианосца возникли трудности. Дежурный офицер не знал о том, что к ним - сегодня, сейчас, - должны перегнать два новых истребителя. Хорошо хоть у них с Виктором имелся приличный запас хода, смогли продержаться в воздухе лишних четверть часа, пока там, на "Архангельске", разыскивали начальство, имеющее право выдать разрешение на посадку. В конечном итоге, нашли, но перспектива садиться на воду, - а больше в этом медвежьем углу садиться было попросту некуда, - сильно испортила Аре настроение, и это было первое, но, увы, не последнее огорчение постигшее ее в тот день. Вторым на очереди стал разнос, устроенный ей и Виктору командиром корабля капитаном 1-го ранга Погадаевым. Павел Евгеньевич пришел в дикое бешенство, когда осознал, что, во-первых, на практику к нему прислали девку, и, во-вторых, что эта "мокрощелка" - цитата, - сажала на вверенный его командованию авианосец тяжелую экспериментальную машину. А ведь могла бы сопля грабануться, и что тогда? Бабу не жаль - расходный материал, но она ж зассыха бронепалубу могла повредить. И так минут двадцать подряд и все при свидетелях. Ара таких обормотов прежде уже встречала, но все как-то "по касательной". В открытый конфликт никогда не вступала, а тут, как кур в ощип, сразу и по полной программе. И озверела она не из-за того, что каперанг через каждое второе слово сыпал матом, - на Флоте без мата никуда, - и даже не из-за того, что он испугался за свой корабль. В конце концов, курсант Академии - это еще никак не полноценный пилот. Ара рассвирепела из-за того откровенно пренебрежительного отношения к женщинам, которое неприкрыто звучало в гневных филиппиках Погадаева. Поэтому на каком-то этапе разноса, она шагнула навстречу каперангу и бросила руку к виску: - Курсант Бекетова! Господин капитан 1-го ранга, разрешите обратиться по личному вопросу! - Что? - обалдело уставился на нее "сбитый с мысли" каперанг. - По личному вопросу, - объяснила Ара и, сделав в это время три быстрых шага, приблизилась к хаму практически вплотную. - Не хочу позорить вас при свидетелях, - тихо сказала она Погадаеву, - но не могу не задать вам вопрос. Все вами сказанное в адрес "ссыкух" относится так же и к адмиралу Браге-Рощиной? - А? - не врубился сходу разгневанный каперанг. - Что? - А то, что Елизавета Аркадиевна - моя крестная мать. Хотите, чтобы я передала ей ваш монолог дословно или все-таки смягчить некоторые формулировки? Видит бог, Ара ни разу в жизни не козырнула ни фамилией отца, ни близким знакомством с адмиралом Браге и многими другими адмиралами и генералами, запросто бывавшими в доме Авенира Кокорева. Но сейчас она попросту озверела от солдафонского хамства, продемонстрированного самодуром, командовавшим авианосцем, первым капитаном которого была именно женщина - капитан 1-го ранга Браге. - Браге? - дошло наконец до мужчины. - Браге она... - Она женщина и командовала этим авианосцем в бою, - напомнила ему Ара. - Так что, мне нажаловаться тете Лизе или спустим на тормозах? - Лучше на тормозах, - тихо ответил каперанг после секундной паузы. - Ну, и ладно, тогда, - закрыла тему Ара и добавила уже громче, для всех присутствовавших: