Но – в самом деле. Ксеон был красивым мужчиной. И уж конечно, не грыз ногти и не ел собственные козявки… Сама того не заметив, Бьянка углубилась в плохо освещенную часть сада. Дорожка здесь совсем заросла, туфельки промокли, и стоило бы повернуть обратно – но вид укутанных туманом цветущих яблонь завораживал. Девушка остановилась, взгляд блуждал по светлым шапкам, сложенным из тысяч нежных цветов. «Хорошо-то как, – подумала Бьянка, – красиво». И вздрогнула. Неподалеку, в сумерках и тумане, под чьей-то ногой хрустнула ветка. * * * Бьянка не считала себя трусихой. Да и чего бояться? Она же не в лесу. Все ж таки на балу в честь дня рождения Вериты Ларно. Кого здесь бояться? Все свои, все знакомы. Разве что только… этот медведь, лорд Сандор. Но с чего бы ему таскаться по залитому сумерками саду? Скорее он играет в бридж и надирается вместе с прочими джентльменами. Бьянка повернулась на звук, прищурилась. Разглядела высокий силуэт меж растрепанных яблонь. – Кто там? – громко спросила она. Но ей не ответили. Мужской силуэт быстро приближался, а Бьянка внезапно ощутила приступ паники. Бежать, ей надо срочно убираться отсюда. Но в длинном платье не слишком-то побегаешь. Да и – помилуйте! – от кого бежать? «Здесь все знакомы, все свои», – повторила про себя Бьянка и решила спокойно дождаться неведомого гостя. Сперва она думала, что и в самом деле это лорд Сандор, распроклятый мужлан, так ей напакостивший. Но по мере приближения становилось ясно, что мужчина худощав и высок, в то время как у Сандора телосложение было просто медвежьим. – Эй, – уже нерешительно позвала Бьянка, – почему вы не отвечаете, когда леди спрашивает? А потом из тумана вылился Левран Шико и остановился перед ней, тяжело переводя дыхание. – А, это вы. – Бьянка выдохнула с некоторым облегчением. – Тоже решили прогуляться? Впрочем, я уже собираюсь… В потемках ей было сложно рассмотреть выражение лица Леврана, но отчего-то ей почудился злобный оскал. Его белокурые волосы свисали на лицо, как у сумасшедшего. Бьянку пробрало морозом до самых кончиков пальцев, она невольно попятилась. Мгновенный рывок – она не успела даже завизжать, как оказалась сжата в железных объятиях, и Левран остервенело впился в ее губы своим слюнявым и вонючим ртом. К горлу подкатил тошнотворный ком, Бьянка замычала, замолотила руками по плечам парня – но тот только сильнее сжал ее, да так, что нечем стало дышать. Он толкнул Бьянку спиной к яблоневому стволу, прижал всем телом, и девушка, холодея от ужаса, вдруг осознала, что этот поганец, этот извращенец тискает, сжимает ее бедра. – Перестань! – ей удалось наконец освободить губы. – Да как ты смеешь! Отпусти, придурок! Но Левран не только не отпустил, наоборот, зажал ей рот потной ладонью, а другой рукой сжал грудь, да так больно, что слезы брызнули из глаз. Да что ж это такое? Бьянка мычала и вырывалась, пыталась брыкаться, часть ее ударов достигала цели, но только раззадоривала парня. – Ах ты шлюшка, – прохрипел он, – маленькая сладкая шлюшка. Я тебе сделаю приятно, давай, не сопротивляйся. – Пошел вон, козлина! – выкрикнула Бьянка. – Все расскажу твоему отцу! – Да рассказывай. Кто тебе поверит? От страха Бьянку тошнило, и перед глазами прыгали мушки. А силы… силы убывали, по мере того как Левран озверело стискивал ее ребра, прижимал к дереву. И потом полез под юбку. Вцепился в бедро так, словно хотел оторвать кусок мяса, дернул, стягивая, панталоны. – Давай, раздвинь ноги, – хрипел ей в лицо, обдавая вонью. Почему-то у него постоянно воняло изо рта. – Нет! – Бьянка яростно укусила его за щеку, отпрянула, ощущая кровь на языке. А потом… он ее ударил. Голова мотнулась, мир перед глазами поплыл, и Бьянка с ужасающей ясностью поняла, что падает… нет, уже упала на траву, и что тяжелая туша придавила сверху, и что отвратительные потные пальцы уже хозяйничают под нижним бельем, заставляя чувствовать себя грязной, отвратительно, тошнотворно грязной… – Оставь меня, скотина, – из последних сил прохрипела Бьянка, – оставь! И заплакала тихо, навзрыд. Вот и все. Сейчас… сбудется тот кошмар. Посреди парка, считай, в доме приличных людей. Вот бы… просто исчезнуть. Чтобы ничего не чувствовать и не знать. Она не сразу поняла, что изменилось. Дышать стало легко. Потом… – Тебе ясно сказали, что нет. Пошел вон, говнюк малолетний. И сочный хруст, с каким обычно ломают носы. Короткий вскрик, отборнейшая ругань. – Ты, ты! Да кто ты такой? – визгливо выкрикнул Левран. – Мужицкое отродье! – Пошел. Вон. Пока я не свернул тебе шею, ублюдок. – Ты у меня получишь! – сорвался на фальцет Шико-старший. – Или сам хочешь развлечься? Внезапно воцарилась тишина, и Бьянка услышала звук быстро удаляющихся шагов. Пауза. Все замерло, остановилось. Даже сердце пропустило удар. – Леди Эверси, – невозмутимо позвал Сандор, – поднимайтесь. Можете подняться? Он ушел, все. Вряд ли побеспокоит еще раз. Скорее, побежит за лечебным артефактом, морду выправлять. Бьянка застонала и закрыла ладонями лицо. Она-то думала, что не может быть более стыдно, чем тогда, в спальне Ксеона. Оказывается, может. – Ну же, – не унимался Сандор, – вставайте. Надо привести себя в порядок и возвращаться к гостям. – Ненавижу-у-у-у, – проскулила она. – Это все… вы-ы-ы-ы. Из-за вас. Все меня теперь считают шлюхой, с которой можно делать все что хочешь… И прикусила изнутри губу. Желание исчезнуть, обратиться дымком стало почти необоримым. А может, и правда, в пруд – и все? Все сразу прекратится? Она задрожала, когда горячие руки подняли ее, поставили на ноги. Одернули задранный подол платья. – Не троньте. Не троньте! – Да я не трогаю, Всеблагий с вами, – в низком голосе медведя послышались нотки обиды. – Ненавижу вас, – всхлипнула Бьянка, – это вы виноваты. – Возможно. Ну так что с того? Это было… настолько неожиданно, настолько возмутительно, что Бьянка отважилась открыть глаза. В темноте лорд Сандор был страшен, словно неведомое чудовище. Оборотень-медведь. Огромный, темный, в глазах – лихорадочный блеск и столь явное желание убивать, что Бьянка затрепетала. А потом вспышкой молнии – «ну так что с того?» – Что с того? – Она задохнулась от внезапно нахлынувшей ярости. – Этот ублюдок едва не изнасиловал меня. Чудовище ухмыльнулось. – Так вам, Бьянка, все равно ведь терять нечего. Так ведь, м? Она застонала. Да за что ж ей все это? Унижения. Оскорбления. Девушка благородных кровей не должна слушать… все эти гадости. Неужели Всеблагий так наказывает за то, что натравила механоида на жену верховного инквизитора? Глупая это была выходка, совсем дурная, но ведь она уже расплатилась сполна, или нет? – Убирайтесь, – выдохнула она, глядя сквозь Сандора, – убирайтесь, а не то я… – И что вы мне сделаете? – он усмехнулся. – Я вам глаза выцарапаю. – Если длины рук хватит, – язвительно заметил Сандор. – Впрочем, не буду вам надоедать. Только не бродите по саду в одиночестве, Бьянка. А то мало ли кто еще захочет попробовать ваших прелестей. С вашей-то репутацией. Бьянке показалось, что еще чуть-чуть, и у нее начнут крошиться зубы оттого, как сильно она стиснула челюсти. Хотелось визжать, орать, драться и царапаться. Искусать, наконец, этого медведя. Спас он ее, видите ли. А до этого… все переломал и растоптал в прах. Она поняла, что сейчас попросту сорвется, скатится в пропасть самой банальной женской истерики. Но ведь… она сильная? Она выдержит? Кое-как взяв себя в руки, Бьянка холодно посмотрела на Сандора. И так же холодно сказала: