Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 6 из 58 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
И тут Бьянка не удержалась и фыркнула. – Верита Ларно – старая дева, страшная и глупая. У нее изо рта воняет и зубы порченые. А Левран Шико – косоглазый, и, когда разговаривает, у него слюни брызжут так, что утонуть можно. Сомнительная радость… Она не договорила, потому что затылок ожгла резкая боль. Бьянка с удивлением уставилась на отца, который только что отвесил ей подзатыльник. – Помолчи, – он хмурился, – не в твоем положении перебирать. Так что мы поедем на бал, поздравим Вериту Ларно, и ты станешь ее лучшей подругой. И – да. Я не буду возражать, если ты покажешь Леврану Шико то же, что показывала королю… тьфу, узурпатору Ксеону. Ты поняла? Замуж тебя надо выдать. – Поняла. – Бьянка заморгала быстро-быстро, чтобы не расплакаться. Кровь ударила в голову, и щеки защипало. Наверное, сейчас она стала похожа на свеклу. Если с Веритой Ларно еще можно было перемыть кости общим знакомым, то Левран Шико, старший сын виконта Шико, вызывал физическое отвращение. Нет, у младшего сына Шико как раз все было в порядке, и с ним Бьянка была бы не прочь водить дружбу. Но вот старший не удался. У него была отвратительная привычка никогда не смотреть в глаза собеседнику и постоянно склонять голову к левому плечу. А еще Левран периодически ковырялся в носу и потом съедал добытую оттуда козявку. И что, Всеблагий, целоваться с ним после этого? – Может быть, вы меня отправите в монастырь? – жалобно спросила она. Папенька начал краснеть, и маменька бросилась за стаканом воды. – Бьянка! Как тебе не совестно? Мы столько для тебя сделали. Мы растили тебя для того, чтобы ты продолжила род Эверси, а не для того, чтобы высохла в молитвах и постах. – Я не хочу иметь ничего общего с Шико, – решительно объявила Бьянка. – Претемный, – прохрипел папенька, – какая эгоистичная девица выросла, а, Амалия? Сперва опозорила нас на все королевство, теперь упирается… Знаешь, дочь, ты поедешь на бал и приложишь все усилия, чтобы Левран обратил на тебя внимание. Потому что… в противном случае мы с матушкой окончательно убедимся в том, что ты своенравная, избалованная, неблагодарная и крайне эгоистичная особа, которая совершенно не думает о родителях! И тут Бьянку накрыло волной совершенно неконтролируемой ярости. Это она-то не думает о родителях? Да как же так? Неужели они… в самом деле именно такие, какими она их видит именно сейчас? Неужели так и не поняли, что она сделала только ради них? – Я никуда не еду, – тихо сказала она. Амалия Эверси закатила глаза и побледнела, граф бросился ее поддержать. – Нет, ты посмотри, что творишь с матерью! – крикнул зло. – Амалия, душа моя… Давай я тебе помогу дойти до кушетки. Но графиня потянулась к Бьянке, дотронулась до ее щеки – очень нежно, как никогда раньше – и прошептала: – Милая… пожалуйста. Мы очень, очень просим тебя. Я прошу… * * * Особняк Ларно давно начал ветшать, на его боках строгого серого цвета краснели кирпичом пятна отвалившейся штукатурки. Если ехать из центральной части города, спускаясь при этом с горы в сторону моря, можно было увидеть, что над правым крылом провалилась крыша, и никто ее не чинит, потому что у семейства Ларно попросту нет на это средств. Впрочем, некоторые стеснения в средствах испытывала и семья Эверси. Разница была лишь в том, что род Ларно обеднел на пару поколений раньше, а особняк Эверси был отремонтирован дедом Бьянки. Одно было хорошо у Ларно: дом окружал старый яблоневый сад, пронизанный узкими, полузаросшими тропинками, украшенный старинными беседками. Весна была в самом разгаре, деревья стояли в цвету, прекрасные, словно невесты перед алтарем Всеблагого, и Бьянка, так долго просидевшая взаперти, не могла надышаться вкусным свежим воздухом. Выглядывая из окна кареты, она с интересом наблюдала за жизнью, кипящей на улицах столицы. С некоторым сожалением отметила, что у ее платья безнадежно устарел фасон рукава и что богато одетые горожанки предпочитают вырез в виде буквы «V», а вовсе не квадратный, выставляющий напоказ грудь. В моду снова входили пышные веера и сапожки на высоком каблуке, а она была обута в старые атласные туфельки с изрядно стоптанными подметками. «Для Ларно сойдет», – ухмыляясь, решила Бьянка. Может быть, эти же подметки отпугнут от нее Шико-старшего, и тогда можно будет с чистой совестью отчитаться папеньке, мол, я старалась, а он и внимания не обратил. Бьянка ехала на бал с безмятежной улыбкой на губах, но мысленно готовилась к битве, по масштабам сравнимой с Великим Эшвотским сражением, когда враждебные ависийцы были раз и навсегда изгнаны с островов Рехши. Будут ли ее обсуждать? Конечно. Попытаются ли вывалять в грязи и облить помоями? Вне всяких сомнений. Бьянка, как никто другой, понимала, что женская компания безжалостна к слабым и еще более безжалостна к павшим сильным, и что легко на дне рождения Вериты Ларно ей не будет ни мгновения. Но с каждым новым глотком свежего, напитанного солнечным теплом воздуха в ней поднимала голову прежняя Бьянка Эверси, которая вполне могла, образно выражаясь, откусить положенный в рот палец и у которой хватило дурости натравить ручного механоида на жену верховного инквизитора. Потом, правда, ревела в подвалах инквизиции, а эта сволочь Аламар Нирс допрашивал ее так, словно она была незарегистрированным магом-менталистом и исподтишка командовала королевскими механоидами. Мало того, что женился на другой, так еще и издевался. И уже совсем невозможно было объяснить, что ей всего-то хотелось замуж, а потом стало очень обидно оттого, что предпочли не ее. Родители вон предпочли бы сына. А инквизитор Нирс предпочел Бьянке другую девушку. Сплошное невезение. Наконец карета остановилась у ажурных ворот, изрядно побитых ржавчиной. Им бросился открывать дворецкий, что весьма прозрачно намекало на бедственное положение владельцев дома. Потом лошади процокали подковами по дорожке, вымощенной разноцветным булыжником, и остановились напротив высокого крыльца, отделанного мрамором с аристократичными черными прожилками, местами обвалившегося. Папенька строго посмотрел на Бьянку. Бьянка скромно потупилась, всем своим видом как бы говоря: я буду послушной, я буду делать так, как вы велите, и, если Шико-старший полезет мне под юбку, я буду жеманно хихикать, подкатывать глаза и изображать радость. На самом же деле Бьянка поклялась себе, что ежели Левран изволит вести себя подобным образом, то, скорее всего, будет вынужден ретироваться с хорошим фингалом. – Ну, пойдем, – мягко сказала графиня, невесомо погладила Бьянку по открытым плечам, расправила щелчком кружево. – Деточка, постарайся сделать так, чтобы нам не пришлось за тебя краснеть. – Да, матушка, – улыбнулась Бьянка, – я буду вести себя как лучшая подруга Вериты и как самая смирная невеста королевства. – Так бы и сразу, – буркнул отец и, кряхтя, принялся выбираться из кареты. Ему мешал объемный живот, но дворецкий оказался смышленым, так что подал графу руку и буквально выволок наружу. Амалия Эверси выбралась самостоятельно, лишь мимоходом оперлась о жесткие пальцы слуги. Бьянка и вовсе сделала вид, что не заметила протянутой руки. Из-за кошмаров, что тревожили ее, касаться мужчин было неприятно. Перед ними распахнули высокие стеклянные двери, и Бьянка помимо собственной воли ощутила прилив сил и совершенно детского восторга. Как давно она не была на балу! Чтобы блестел натертый паркет, чтобы суетилась прислуга, расставляя по столам закуски, чтобы прохаживались важно гости, а хозяева дома… – Бьянка! – раздался рядом писк Вериты, – о, Бьянка, я так счастлива, что ты смогла приехать! Еще через мгновение Бьянка оказалась заключена в мягкие, горячие и потные объятия Ларно-младшей. – О, – сказала она и мягко отстранилась, – дорогая, как я тебя давно не видела! Быстро оглядев Вериту, добавила: – Ты похорошела. Всеблагий, как же ты хороша! Не то что я нынче… И вздохнула. Разумеется, Верита не похорошела ни капли. Она была невысокого роста, но при этом очень странного телосложения, напоминала квадрат с руками и ногами. Квадрат утягивали корсетом, украшали приторно-розовыми рюшами и розочками, но миловидности это квадрату не добавляло. К тому же у Вериты было такое же квадратное лицо с тяжелой челюстью и не очень чистая кожа. Бьянка на таких девиц смотрела с непониманием и прохладным презрением. Даже если ты не удалась фигурой, всегда можно пошить такое платье, которое скроет недостатки и подчеркнет достоинства (в случае Вериты – весьма аппетитную пышную грудь). Ну а лицо – магов-лекарей никто не отменял. А еще артефакты. И просто очищающие средства. Но всем этим нужно было заниматься, а Верита заниматься не хотела. И было бы это простительно, если бы сия особа увлекалась чем-нибудь интересным и полезным, например, чтением или вышивкой… Но нет. Верита просто была ленива и оттого оставалась совершенно некрасивой. – Идем, – Верита потянула ее за руку, – идем в сад, там уже все наши собрались. – Ох! – Бьянка тут же демонстративно захромала. Леди Ларно тянула ее как раз в змеиный клубок, а Бьянке так хотелось еще немного порадоваться празднику! – Послушай, – сказала она, – ты иди, я тебя догоню. Хочу стащить что-нибудь вкусненькое, пока маменька не видит. Ну, ты же знаешь, она следит за тем, что я ем. Верита смерила Бьянку снисходительным взглядом. – Вот бедняга-то! Конечно, иди, чуть позже выйдешь к нам. Уже, правда, темнеет… но в саду магкристаллы, не заблудишься. Иди-иди, перекуси, а то ты так исхудала за всеми этими переживаниями, что на тебя смотреть жалко. Вон грудь почти исчезла. «Зато у тебя пузо сальное», – возразила про себя Бьянка. Игра началась. И то, что только что сказала Верита, следовало понимать так: мы тут знаем про твою интрижку с мужчиной и все косточки перемыли. Да и вообще ты теперь никчемное ничтожество, никто не будет тебе в рот заглядывать, как раньше. Глядя в спину удаляющейся Ларно, Бьянка ощутила азарт. О, в подобных ситуациях она чувствовала себя как рыба в воде. «Посмотрим, кто посмеется последним», – подумала она и направилась к закускам. Окинула взглядом присутствующих – маменька и папенька увлеченно беседовали с хозяевами дома, папенька прикладывался к пузатому бокалу с чем-то крепким, маменька кокетливо обмахивалась веером. «Ага!» – решила Бьянка и прокралась к столу. Она взяла чистую тарелку, положила несколько ломтиков ветчины и тарталетку с ананасовым салатом. Был соблазн выпить бокальчик игристого, но Бьянка пресекла это желание на корню. Она, Темный побери, готовится к сражению. А в битве нужно иметь свежую голову. Поэтому девушка удалилась в уголок и принялась за еду, время от времени поглядывая по сторонам. Пока все шло отлично: мягко мерцали магкристаллы в держателях у стен, мужчины выпивали и обсуждали важные политические новости, женщины, умудренные жизнью, кудахтали о чем-то своем. Никто не обращал внимания на девицу с испорченной репутацией. Бьянка с воодушевлением опустошила тарелку и снова подтянулась к столу, на сей раз туда, где на серебряных подставках красовались пирожные – лимонные, малиновые, фисташковые. Сладкое было ее слабостью. Но почти все время Бьянке приходилось быть рабыней листьев салата, и потому день с пирожными уже сам по себе становился праздником. Девушка потянулась к корзинке со сливочным кремом и едва не выронила ее, когда прямо над головой раздалось басовитое: – Добрый вечер, леди Эверси. «Это что, Шико?» – поразилась она. И тут же выдохнула с облегчением. Нет, не Шико. У Леврана скрипучий голос, от которого мурашки бегут по коже. А это… это голос взрослого мужчины. – Вечер добрый, – мягко ответила она, одновременно оборачиваясь. – Чем обяза… И окончание слова застряло в горле.
book-ads2
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!