— Да ты что-о-о! — протянула Акеми, удивленно качая головой — Все для маркетинга! — гордо заявил Ситиро. — Мне не нужна слава, знаешь ли! — Да?.. А чего же ты хочешь?.. Акеми потянула его за собой на диван. Пора было начинать — разговор пусть и был забавным, но у них было не так уж и много времени. Пусть Сакура и стоял на стреме. Хотару тоже не могла ждать вечно. — Мне… — Ситиро сглотнул, — не хватает любви. — Как же так, у такого красавца, и нет девушки?.. — Все хотят воспользоваться моей славой… — печальным голосом заметил Ситиро, смотря в окно, будто герой какой-то дешевой сопливой дорамы. Где-то на фоне захныкал Сакура, отключаясь от общего голосового чата — видимо, начал действовать. Так, все, теперь точно нельзя было медлить: и Акеми подала сигнал Хотару, что пора было лезть через окно. Сама она сделала музыку погромче и тут же прижалась к груди Ситиро — он был на редкость костлявым мальчиком — и томно прошептала: — Еще и моя любимая песня… Ты такой хороший мальчик, Сэнго-тян! Давай станцуем! И потянула за собой, всеми силами уводя от балкона. Хорошо было изображать пьяную — все неловкие спотыкания играли ей только на руку. Ситиро был полностью в ее власти, поглощенный собственным либидо, и Акеми лишь еще раз пожалела беднягу. Может, стоило забрать его с собой, чтобы дед его не наказал?.. С другой стороны, Юаса и «Накатоми» были страшнее, чем судьба, что могла ждать Ситиро впереди. — Я сделаю это, — пропищал Сакура. — Ты сделаешь это! — поддакнула Кайя азартным тоном. — Я сделаю!.. — Сделаешь! — Блять! Скажи Сакуре еще пару дней назад, что ему придется играть роль приманки для старого похотливого извращенца с манией к истязанию, он бы посмеялся над неудачливым шутником. Но теперь ему действительно предстояла эта судьба, и он был готов проклясть богов за то, что именно на мальчиков был падок Мурамаса. Было бы в тысячу раз проще, будь он по молодым девушкам!.. У Акеми сто процентов лучше получилось бы, а Сакура был… Ну, мягко говоря плохо у него было с заигрываниями. Хориясу подтвердит. Мурамаса продолжал сидеть на месте, и к нему подносили напитки и добавки. Выглядел совершенно обычным стариком… Боги, какие услышат, помогите… Сакура дернулся, когда в один момент он резко прекратил трапезу на середине и поднялся. Сложив руки в рукава, старик неторопливо направился к цветущему дереву в центре зала, любуясь его нежными розовыми лепестками. Ну все. Если не сейчас, то они точно проебутся и не успеют спереть меч! Вспомнив все, что делала Акеми, и что демонстрировали в романтических эпизодах «Кехиме», Сакура двинулся вперед, старательно пряча кислую мину за маской спокойствия. Оголив шею — так было в одной серии, честное слово! — он остановился поодаль от Мурамасы, тоже наблюдая за деревом… Честно говоря, дерево как дерево, но надо же было разыграть представление. Ненавязчиво появившись в его поле зрения, он провел пальцами по шее, откидывая волосы назад. Ну, что ж, природное очарование — вперед?.. Кажется, Мурамаса его заметил. Потому что неожиданно обронил: — Прекрасное древо… Сакура с самым великодушным лицом, на какое был способен, кивнул. — Вы правы, господин. — Пережило многих, и переживет еще столько же. Как и Япония. — Как и Ваши клинки, господин. Медленно Мурамаса кивнул. — Как и мои клинки. Этими клинками, словно ножницами, отсекают порченные ветви, чтобы остальное дерево росло здоровым и прекрасным. — Как поэтично… — дрожащим голосом произнес Сакура, больше всего сейчас желая свалить как можно дальше. — Вы, случайно, не пишите какие-нибудь поэмы?.. И в этот момент старик обернулся к нему. Главное — сохранять лицо, сохранять лицо, сохранять лицо… Мурамаса выглядел безразлично, но Сакура примерно понимал, что если на него обратили внимание, то дед клюнул на наживку. — Возможно, ты слышал обо мне, раз завел речь о клинках. — Кто же не слышал, господин? — Тогда, ты наверняка читал сборники моих стихов. Блять. Где Кайя, когда она так нужна? Наблюдает за сексуальными похождениями Акеми? Состроив грустное лицо, Сакура тоскливо произнес, прижав при этом руку к груди: — К сожалению, не довелось. Жизнь и время идут против того, чтобы у меня было время наслаждаться столь величественной поэзией. — Молодежь… — продолжил Мурамаса заунывным голосом, — вечно обращает внимание на не то. Обращает внимание на материальный мир… Мои клинки, но духовный, мои стихотворения, что рождаются в пламени раскаленного металла… Это проходит мимо их глаз и ушей. Что ж, настало время льстить по полной. Сложив руки у груди, Сакура склонил голову набок и тоскливо произнес: — Я считаю, что подобные стихотворения можно слышать лишь из уст их автора. Только он способен… донести их истинный смысл… Он сейчас расплачется от того, насколько это было убого. Как можно было изобразить влечение к деду, когда тот буквально напоминал старую черепаху? Такую же опасную — Сакура видел на видео, как те щелкали… что бы у них не было вместо рта. Мурамаса медленно кивнул, впрочем, явно удовлетворенный ответом. — Достойная цель, молодой человек. Как Вас зовут? В этот момент в окошечке на глазном импланте, где обычно сидела Кайя — но до этого было темно — вдруг появилась она и сделала вид, что ее тошнит. О, как он ее понимал… Хорошо, что сейчас он мог назваться фальшивым именем, а то это было бы уже чересчур. — Хорошее имя, — посмаковав, заметил Мурамаса. — Навевает мне воспоминания о старых временах… — И хороши ли были те времена, господин? — Нельзя сказать, какие времена были хороши, а какие — плохи, — философским тоном проговорил старик. — Времена есть времена. Какими ты их сделаешь, такими они и будут. — Как поэтично… — где присоединиться к клубу людей, которых скоро стошнит? — Не зря говорят, что мастер клинка еще и мастер слова. Если сегодня Сакура и умрет, то не от рук «Накатоми», а от стыда. После этого ему надо в душ… В душ… Срочно в душ. Но, кажется, Мурамасе понравилось. Понравилось настолько, что он кивнул, а его черепаший рот слегка исказился в улыбке. — Вы очень необычный молодой человек. Вы хотите поговорить о старых временах? Немногие интересуются ими. Сакура кивнул, изобразив максимальную заинтересованность, на какую был способен. — Я был бы польщен… если бы Вы дали мне послушать Ваши речи. — Я не склонен прерывать мою трапезу, молодой человек, но Вы можете присоединиться ко мне. Пожалуйста, не надо… Кайя, помоги… Но что ему еще оставалось, в самом-то деле? Акеми, Хотару, вы уж там постарайтесь, хорошо? — Я благодарю Вас за подобное приглашение. А теперь настало время копировать Акеми — в те моменты, когда она заигрывала с журналистом. Кто бы мог подумать, что он опустится до подобного… Но тридцать миллионов этого стоили, верно? Верно же, да? Они болтали о поэзии, и Сакуре удалось сделать вид, что он-то в этой теме разбирается — разбирается отменно. Он даже зачитал хокку персонажа Сеймея все из той же «Кехиме», радуясь, что запомнил эту чушь. Кто бы мог подумать, что ему это пригодится! После этого на губах Мурамасы мелькнула легкая тень улыбки. — Тебе еще многому нужно научиться… Но ты делаешь верные шаги. — Вы мне льстите, господин. Главное — улыбаться как можно более искренне. — Некоторое время… — проговорил Мурамаса, — я проведу в одиночестве в местной молельне. Или же ты можешь навестить меня в номере 1.07. — Когда Вы хотите? — Через полчаса, после трапезы. Я буду с нетерпением тебя ждать, — его взгляд скользнул по шее, затем — по волосам и губам Сакуры, и тот выжал из себя еще одну вымученную улыбку. Почему-то зародилось неприятное ощущение, что сейчас он возьмет палочку от еды и воткнет ему ее в глаз. — Ну а пока… Одно было хорошо — теперь дед ел в несколько раз медленней, тратя время на разговоры.