Лекция, которую Сонгён прочитала в прошлом году в качестве приглашенного специалиста, в итоге привела ее на нынешнюю преподавательскую должность, и теперь ей пришлось немало поломать голову, чему посвятить эту заключительную лекцию семестра. Поскольку вела она криминальную психологию, ей волей-неволей приходилось посвящать немало учебных часов теориям многочисленных психологов с непонятными терминами, но это было не совсем то, о чем ей сейчас хотелось бы рассказывать. И это было не совсем то, про что студенты хотели слушать. С самого первого дня студенты проявляли к Сонгён все больший интерес и ждали от нее многого. Слухи о той ее самой первой лекции, равно как ее страничка на веб-сайте факультета, лишь подстегивали всеобщий интерес. Еще в тот первый раз кто-то из студентов дал Сонгён прозвище «Кларисса» — так звали вымышленную курсантку школы ФБР, расследовавшую преступления маньяка при содействии Ганнибала Лектера, гениального серийного убийцы. Тот факт, что и сама Сонгён проходила подготовку в ФБР, причем в подразделении поведенческого анализа, стал среди студентов настоящей сенсацией. Естественно, вопросы лавиной обрушились на нее еще в ходе самого первого ее выступления перед студенческой аудиторией. Поначалу Сонгён изрядно нервничала. Не понимала, почему студенты задают такие вопросы. И только потом, узнав о публикации на веб-сайте факультета, поняла, в чем тут дело. «Прошла подготовку в подразделении поведенческого анализа ФБР». То, о чем она вскользь упомянула в ходе собеседования с деканом, выставили на всеобщее обозрение в ее факультетском интернет-профиле. Прочитав это, студенты вообразили, будто Сонгён прошла подготовку в качестве оперативника вроде Клариссы Старлинг из «Молчания ягнят». Ей хотелось объяснить всем, что это просто недоразумение, но глаза студентов, полные любопытства и восхищения, заставили ее прикусить язык. Да, подготовку в ФБР она действительно прошла, но совсем не такую, какую воображали себе ее подопечные. То, что было на самом деле, это всего лишь двухнедельный курс — а точнее, даже десятидневный, в неделе-то пять рабочих дней, — предоставленный наиболее успевающим студентам, изучающим криминальную психологию в одном из университетов на востоке Соединенных Штатов. К тому моменту, как Сонгён стала достаточно ориентироваться в обширном здании Академии ФБР, чтобы не заблудиться по пути в туалет, все благополучно и закончилось. Если говорить об отделе поведенческого анализа, то Сонгён видела разве что его дверь с соответствующей табличкой, а специальным агентом из этого отдела, мастером психологического портрета, имела честь любоваться лишь издали, слушая его лекцию в огромной аудитории. Похоже, для ФБР этот курс, знакомящий с самыми азами профайлерского ремесла[6], был не более чем обычным пиаром. Однако же студенты, даже не предполагавшие ничего подобного, были в полном восторге. Сонгён пыталась избегать разговоров на эту тему, отговариваясь, что все это не заслуживает внимания, но они не отставали. Отделаться от обсасывания этой темы удалось лишь при помощи всяких историй якобы из жизни, бо́льшая часть которых была услышана от соседки по комнате в общежитии Академии. Правда, Сонгён имела неосторожность пообещать своим подопечным, что при случае расскажет о серийных убийцах, о которых узнала тогда в ФБР. Студенты эти слова запомнили и терпеливо ждали целый семестр. Так что деваться было некуда — отсюда и тема заключительной лекции. Сонгён долго готовилась и в конце концов пришла к выводу, что это и впрямь неплохой способ подвести черту под прочитанным курсом. Чтобы не разочаровать пребывающих в нетерпении студентов, пришлось основательно порыться в «Гугле» и написать письмо по электронке подруге в Штатах. К счастью, большинство необходимых иллюстраций удалось нарыть в Интернете, а Джесси выручила ее с тем, чего не хватало. Сонгён предположила, что Джесси — той самой соседке по комнате в общежитии, ныне работающей в частной криминалистической лаборатории, — будет достаточно легко прибрать к рукам кое-какие материалы. И впрямь: по просьбе Сонгён Джесси с готовностью предоставила ей все, что требовалось. Ей даже удалось собрать больше, чем ожидала Сонгён, благодаря информационной системе общественных учреждений в США. Когда Сонгён отправила ей имейл с благодарностями и упомянула, что студенты прозвали ее Клариссой, Джесси тут же ответила: «Если когда-нибудь встретишь корейского Ганнибала, привет ему от меня». Сонгён уже собирала сумку, размышляя над тем, что надо бы сообщить Джесси, какой успех благодаря ей имела лекция, когда услышала, как кто-то зовет ее из зала. Обернувшись, она увидела, как студент возле окна тянет руку вверх. Сонгён кивнула, студент встал и задал вопрос. — Мы только что услышали про особенности детства серийных убийц. Значит ли это, что их можно вычислить еще в самом малолетнем возрасте? Она вполне могла понять, откуда взялся этот вопрос. Дальше идет поле непаханое. Почему серийные убийцы становятся такими, какие они есть? Теперь посыплются десятки подобных вопросов. — Это как раз то, что чрезвычайно заботит психологию с самого начала двадцатого века. Криминальные психологи давно пытаются выяснить, в чем корни преступного поведения. Ученые, занимающиеся изучением генетики и биологических характеристик, считают, что все дело в наследственности, а те, кто исследует социальное окружение, уверены, что причина как раз в нем. Те же, кто анализирует рентгеновские снимки мозга преступника, уверяют, что любое преступление — это результат каких-то повреждений мозга. Сонгён сделала паузу и один за другим оглядела своих слушателей. — А как вы сами-то думаете? Все уставились на нее, полностью захваченные ее словами и ожидая продолжения. Похоже, никто не хотел, чтобы лекция закончилась. Явно удовлетворенная этим, Сонгён немного подумала, что бы сказать дальше, и наконец произнесла: — Слышали когда-нибудь о Треугольнике Макдональда? — Биг-Мак, Мак-утро и яблочный пирог! — выкрикнул какой-то остряк из задних рядов. Остальные студенты, которых вопрос заставил навострить уши, дружно заухмылялись. Сонгён тоже улыбнулась. — Я сейчас про другого Макдональда. Был такой американский психолог. Он установил, что три вещи в детстве — ночное недержание мочи, пиромания и жестокое обращение с животными — способны указать на то, вырастет ли ребенок с какими-то душевными отклонениями или нормальным. Вы об этих показателях наверняка уже слышали, так ведь? — Всё это признаки будущего серийного убийцы, — ответила девушка, сидящая в первом ряду. — Совершенно верно. Как правило, все серийные убийцы хоть чем-нибудь из этого в детстве да страдали. Есть, конечно, исключения, но большинство серийных убийц отличались в раннем возрасте именно таким поведением. А теперь: мочился ли кто-нибудь из вас в постель, когда был маленьким? Поглядев на студентов, Сонгён первой подняла руку. Те принялись переглядываться — кто последует ее примеру. Когда тот студент, который задал вопрос, нерешительно поднял ладонь вверх, под общий смех поднялось еще несколько рук. — Кое-кто руку не поднял, но все понятно по лицам, — пошутила Сонгён, вызвав еще один взрыв смеха. — А теперь: кто играл с огнем? На сей раз рук оказалось больше, и взлетели они охотней. — И, наконец, кто когда-нибудь жестоко обращался с животными? На сей раз руку не поднял никто. Внимательно оглядев студентов, Сонгён произнесла: — Когда я училась в младших классах, среди детишек была популярна одна игра. К школе приходил какой-то мужчина, который продавал маленьких цыплят, мальчишки скидывались, покупали у него всех цыплят и залезали на крышу соседней высотки. А потом… Вы ведь уже поняли, что было дальше? Девушки, скривившись, прикрыли руками рты. Но парни отреагировали по-другому. Наконец припомнив, начали переглядываться, обмениваясь понимающими кивками. — Да, как вы правильно догадались, мальчишки сбрасывали этих цыплят вниз, одного за другим, чисто из любопытства. Они не думали, что поступают жестоко — это было больше похоже на эксперимент. Им хотелось выяснить, выживут ли цыплята после падения. Скажем так: это были натурные испытания, ставящие целью оценить способность цыплят к полету. Настороженное выражение исчезло из глаз парней. Улыбнувшись, Сонгён задала следующий вопрос: — А кто-нибудь из вас проводил эксперименты на животных, просто чтобы удовлетворить собственное любопытство? — Препарирование лягушек считается? — Полагаю, что да, если это не то, что вам велели сделать, а чисто из личного желания увидеть все собственными глазами. На сей раз руки подняли сразу несколько студентов, в том числе и девушки. — А теперь: кто из вас готов дать положительный ответ сразу на все три вопроса? Руки подняли четверо студентов. Правда, еще один, начав было тянуть руку вверх, быстро опустил ее, чем вызвал новый взрыв хохота. — Выходит, таких у нас в аудитории четверо. Так кто же из вас серийный убийца? — уперев руки в бока, спросила Сонгён. Один из студентов начал было показывать на себя, пытаясь привлечь к себе внимание, но остановился, когда на него зашикали. — Теперь понимаете, в чем дело? Да, попытки обобщения нередко приводят к ошибкам. Пусть даже все это действительно относится к детским признакам серийного убийцы, далеко не каждый, у кого они есть, — серийный убийца. Вообще-то говоря, число таких людей крайне невелико, — резюмировала Сонгён. — Так к чему вы сами склоняетесь? К врожденному или приобретенному? — спросил кто-то из студентов. — Это как раз то, с чем приходится иметь дело науке психологии. Однозначного ответа не существует. Как говаривал Эйнштейн, человечество ограничено не размерами вселенной, а возможностями человеческого разума. Студентам, которые привыкли получать на свои вопросы четкие и ясные ответы, психология могла представиться весьма туманной и разочаровывающей областью знаний. Все углубились в собственные мысли, размышляя над словами преподавательницы. Сонгён бросила взгляд на часы на стене. Время лекции подходило к концу. — Есть еще вопросы? — спросила она, чтобы наконец подвести черту. Студенты, уловив намек, стали собирать свои сумки, но одна из девушек, в очках в толстой черной оправе, подняла руку. Все оторвались от своего занятия и посмотрели на нее. — Почему только небольшая часть людей становится серийными убийцами, хотя остальные тоже занимались в детстве теми же самыми вещами? Сонгён ожидала подобного вопроса. Она частенько задавала его и самой себе. Почему? Почему люди становятся преступниками? Однако вопрос тоже был не из тех, на которые можно ответить четко и однозначно. Человеческое существо — слишком сложная штука, чтобы охарактеризовать его одним-единственным словом. Сонгён и самой надо было еще очень много узнать и очень многому научиться. Будучи и сама практически новичком в криминальной психологии, она пока не знала ответа на этот вопрос. И будет ли вообще хоть когда-нибудь знать? — Я могу рассказать, как именно серийные убийцы убивают людей, как режут своих жертв, как едят их, но, честно говоря, я не знаю, как они стали серийными убийцами. Само их поведение подвластно анализу, но вот на вопрос «почему?» вряд ли способны ответить даже они сами. Студентку в очках, судя по всему, подобный ответ не удовлетворил. Посмотрев на нее, Сонгён добавила: — Правда, я задавала себе вопрос, какого рода опыт, оказавший на вас какое-то влияние в детстве — когда вы отрывали крылышки у бабочек и стрекоз, пинали щенков, сбрасывали цыплят с крыши, — напрочь застревает в мозгу. Как только вы теряете интерес, то перестаете все это делать из простого любопытства. Или же способны вовремя остановиться, осознав, насколько ужасны и отвратительны такие ваши поступки. Как я уже говорила, в детстве это лишь нечто вроде ритуала посвящения, через который нередко приходится пройти практически каждому. Сонгён ненадолго примолкла, чтобы собраться с мыслями. — Хотя у некоторых людей подобное чисто детское любопытство способно прогрессировать, в результате чего они способны перейти от насекомых к небольшим животным вроде птичек и мышек, а потом и к живым существам покрупнее. Такое поведение уже не рассматривается ими как нечто ужасное и отвратительное — скорее как что-то завораживающее и всепоглощающее. А тут уже и до перехода на людей недалеко. Совершенно не укладывающиеся в голове повреждения и отметины на телах жертв показывают, как работает разум таких людей. — А вы не думаете, что с этим уже рождаются? — спросила все та же студентка. — Частично — да. Но все зависит от того, в какую сторону направятся какие-либо врожденные качества. Я читала в одной книге, что серийных убийц и хирургов объединяют две общие черты — хладнокровие и невосприимчивость к чужой боли. Но даже притом что и те, и другие некогда начинали с чисто детского любопытства, в итоге две эти категории людей разошлись в диаметрально противоположные стороны, в зависимости от того окружения, в котором они оказались как по воле случая, так и по собственному выбору. Девушка, задавшая вопрос, кивнула. Сонгён посмотрела на остальных студентов, которые внимательно прислушивались к ее словам. Ее и немного печалило, и радовало, что семестр наконец подошел к концу. Чтобы резюмировать все сказанное, она вернулась к кафедре. — Серийных убийц формирует целое множество самых разнообразных факторов, примерно как множество деталек пазла складывается в общую картину. Эти факторы включают в себя генетическую предрасположенность, какие-то личностные особенности, окружение и воспитание, ряд психологических признаков и так далее. Точно так же, как бумага начинает гореть только тогда, когда вы сфокусируете на ней солнечный свет в одной малюсенькой точке, так, на мой взгляд, и с серийными убийцами: ими становятся лишь в том случае, когда сразу несколько факторов наложатся друг на друга, образовав точку возгорания. Несколько студентов закивали. — Пол Бриттон[7], британский психолог, называл себя «собирателем пазлов». И он был совершенно прав. Задача психолога-криминалиста — собирать рассыпанные информационные детальки, чтобы сложить их в общую картину психологического мира преступника, точно так же, как складывают головоломку. И каждую из таких деталек еще надо отыскать среди всего того, что делает человека серийным убийцей. Если даже одной такой детальки не хватит, мы так до конца и не поймем, почему человек стал серийным убийцей. — А разве нельзя просто спросить? — спросила наивного вида девчонка в первом ряду. Сидящая рядом подруга пихнула ее локтем, словно попрекая за эти слова. — В смысле, разве не могут профайлеры и криминальные психологи просто спросить об этом серийного убийцу, когда с ним беседуют? — А ты думаешь, им скажут правду? — заметила в ответ Сонгён. Девушка нерешительно замешкалась с ответом, а потом смущенно склонила голову набок. Похоже, ей и в голову не приходило, что преступники способны врать. Как было бы замечательно, если б преступники давали честные ответы на любые вопросы, как наивно думает эта девчонка! Но Сонгён никогда о таких преступниках не слышала.