— Выходит, вымышленное имя — не потому, что она скрывалась от правосудия? — Нет. Наверное, вы и сами догадываетесь, от чего она скрывалась. Это старо как мир. — Мужчина? — К сожалению, очень богатый. Доктор Чарльз Касселл. — Мне незнакомо это имя. — «Касл Фармасетикалз». Он основал эту компанию. Анна работала у него научным сотрудником. У них началась связь, но спустя три года она попыталась уйти от него. — А он ее не отпустил. — Похоже, доктор Касселл не из тех, от кого можно уйти просто так. Однажды она объявилась в ньютонском травмопункте с фингалом под глазом. А потом стало еще страшнее. Началась слежка. Угрозы. В своем почтовом ящике она нашла дохлую канарейку. — Господи! — Да, вот такая любовь. Иногда, чтобы остановить мужчину, нужно либо застрелить его, либо сбежать. Может, она бы осталась жива, если бы выбрала первый вариант. — Он нашел ее. — Нам остается только доказать это. — А это возможно? — Пока нам не удалось встретиться с доктором Касселлом. Естественно, он покинул Бостон наутро после убийства. Всю неделю он находится в командировке, а дома его ожидают не ранее чем завтра. — Риццоли поднесла к губам стакан с соком, и звон ледяных кубиков вызвал у Мауры нервную дрожь. Джейн поставила стакан на стол и какое-то время молчала. Казалось, она тянула время, но для чего? Маура не понимала. — Вам нужно знать про эту Анну Леони еще кое-что, — сказала Риццоли. И кивнула на папку, лежавшую на столе. — Я принесла это для вас. Маура раскрыла досье и вновь увидела до боли знакомое лицо. Перед ней была цветная копия с небольшой фотографии — такие обычно носят в бумажнике. Черноволосая девчушка с серьезным взглядом в окружении заботливо обнимающих ее пожилых мужчины и женщины. — И я могла бы оказаться на ее месте, — тихо произнесла она. — Фотографию Анна носила в своем портмоне. Мы полагаем, что ей здесь лет десять, а это ее родители, Рут и Уильям Леони. Их обоих уже нет в живых. — Это ее родители? — Да. — Но… они такие старые. — Да. Матери, Рут, на этой фотографии шестьдесят два года. — Риццоли немного помолчала. — Анна была их единственным ребенком. Единственный ребенок. Пожилые родители. «Я знаю, к чему она клонит, — подумала Маура. — И боюсь того, что она собирается сказать. Собственно, поэтому она и пришла сегодня. Дело не в Анне Леони и не в ее агрессивном любовнике; боюсь, у нее в запасе более интригующие новости». Маура взглянула на Риццоли. — Ее удочерили? Риццоли кивнула. — Госпоже Леони исполнилось пятьдесят два, когда родилась Анна. — Старовата. В агентствах по усыновлению таких обычно не рассматривают. — Вот поэтому они, вероятно, и организовали частное удочерение, через адвоката. Маура подумала о своих родителях, уже покойных. Они тоже были немолоды, обоим далеко за сорок. — Что вы знаете о своем удочерении, доктор? Маура глубоко вздохнула. — После смерти отца я нашла документы по удочерению. Все было оформлено через здешнего, бостонского адвоката. Несколько лет назад я позвонила ему, чтобы узнать имя своей биологической матери. — И он назвал его? — Нет, он сказал, что мои документы опечатаны. И отказался давать информацию. — И вы оставили попытки? — Да. — Имя адвоката Теренс Ван Гейтс? Маура лишилась дара речи. Не нужно было отвечать на вопрос; она знала: Риццоли прочтет ответ в ее изумленном взгляде. — Откуда вы знаете? — спросила Маура. — За два дня до смерти Анна зарегистрировалась в отеле «Тремонт» здесь, в Бостоне. Из своего номера она сделала два телефонных звонка. Один — детективу Балларду, которого в городе в тот момент не оказалось. Второй — в адвокатскую контору Ван Гейтса. Мы не знаем, зачем она хотела с ним связаться, он до сих пор так и не перезвонил мне. «Вот сейчас все и выяснится, — подумала Маура. — И я узнаю, почему она здесь, у меня на кухне». — Мы знаем, что Анну Леони удочерили. У нее та же группа крови, что и у вас, и та же дата рождения. Незадолго до своей смерти она разговаривала с Ван Гейтсом — адвокатом, который занимался вашим удочерением. Совпадения прямо-таки невероятные. — Давно вы все это знаете? — Вот уже несколько дней. — И ничего мне не говорили? Держали от меня в тайне? — Я не хотела огорчать вас раньше времени. — Знаете, я огорчена уже тем, что вы так долго выжидали. — У меня не было другого выхода, поскольку необходимо было выяснить еще одну вещь. — Риццоли глубоко вздохнула. — Сегодня днем я беседовала с Уолтом Де Гротом из лаборатории ДНК. В начале недели я попросила его срочно сделать анализ по вашему запросу. И вот сегодня он продемонстрировал мне радиоавтограммы. У него на исследовании были два профиля. Один — Анны Леони. Второй — ваш. Маура оцепенела в ожидании следующего удара, который — она уже знала — должен обрушиться на нее. — Они — пара, — заключила Риццоли. — Генетические профили идентичны. 7 На стене кухни тикали часы. В стаканах медленно таяли кубики льда. Время неумолимо шло вперед, но для Мауры оно остановилось, и в голове бесконечно прокручивались слова Риццоли. — Извините, — нарушила молчание Риццоли. — Я не знала, как сказать вам об этом. Но потом подумала, что вы имеете право знать о том, что у вас есть… — Риццоли осеклась. «Была. У меня была сестра. А я даже не подозревала о ее существовании». Риццоли потянулась через стол и взяла руку Мауры. Это было так не похоже на нее: Риццоли редко утешала или обнимала кого-то. И вот сейчас она держала руку Мауры и смотрела на нее так, словно та могла развалиться на куски. — Расскажите мне о ней, — тихо попросила Маура. — Какой она была? — Вам лучше поговорить с детективом Баллардом. — С кем? — Рик Баллард. Он из Ньютона. Ему было поручено вести дело Анны, после того как доктор Касселл избил ее. Думаю, он неплохо знал ее. — И что он вам о ней рассказывал? — Она выросла в Конкорде. В двадцать пять лет у нее был скоротечный брак. С мужем разошлись мирно, детей не было. — Бывший муж вне подозрений? — Да. После этого он еще раз женился, сейчас живет в Лондоне. «Разведенная, как и я. Интересно, существует ли ген, предопределяющий неудачный брак?» — Как я уже сказала, она работала в компании Чарльза Касселла «Касл Фармасетикалз». Она была микробиологом, занималась научно-исследовательской работой. — Ученая.