— Ученая. — Да. «Еще одно совпадение, — подумала Маура, вглядываясь в лицо на фотографии. — Значит, она, так же как я, ценила разум и логику. Учеными руководит интеллект. Им привычнее оперировать фактами. Мы бы с ней поняли друг друга». — Я понимаю, это сложно осознать, — продолжала Риццоли. — Я пытаюсь поставить себя на ваше место и даже не могу представить, что бы я чувствовала. Это все равно что открыть для себя параллельный мир, в котором живет твое второе «я». Оказывается, все это время она жила здесь, в том же городе. Если бы только… — Риццоли замолчала. «Все бесполезные фразы начинаются с этого „если бы только…“». — Извините, — спохватилась Риццоли. Маура глубоко вздохнула и выпрямилась на стуле, давая понять, что не нуждается в утешении. И способна справиться с этим. Она закрыла папку и вернула ее Риццоли. — Спасибо вам, Джейн. — Нет, оставьте это у себя. Эту копию я сделала для вас. Они обе встали из-за стола. Риццоли полезла в карман и выложила на стол визитную карточку. — Возможно, это вам тоже понадобится. Он сказал, вы можете позвонить с любыми вопросами. Маура взглянула на имя, отпечатанное на визитке: «Ричард Д. Баллард, детектив, Ньютонское полицейское управление». — Вам стоит с ним поговорить, — заметила Риццоли. Они вместе прошли к двери. Маура уже взяла себя в руки и вновь играла роль радушной хозяйки. Проводив гостью, она долго стояла на крыльце, потом захлопнула дверь и прошла в гостиную. Постояла, прислушиваясь к звуку отъезжающей машины и наступившей потом тишине. «Совсем одна, — подумала она. — Опять одна». Она подошла к книжному стеллажу и сняла с полки альбом со старыми фотографиями. Маура уже много лет не листала его; пожалуй, в последний раз это было спустя несколько недель после похорон отца, когда она убиралась в его доме. Маура обнаружила этот альбом на его ночном столике и представила себе, как он сидел на кровати в последний вечер своей жизни, один в большом доме, рассматривая фотографии своей некогда молодой семьи. Последнее, что он видел, перед тем как выключил свет, были счастливые лица близких. Она раскрыла альбом и снова вгляделась в эти лица. Страницы от времени стали хрупкими, некоторым снимкам было уже больше сорока лет. Она долго разглядывала фото матери — лучезарно улыбающейся в объектив женщины с темноволосым младенцем на руках. За ее спиной был дом, который Маура не помнила, — в викторианском стиле с эркерами. Под фотографией аккуратным почерком Джинни — так звали мать — было выведено: «Мауру привезли домой». Фотографий из роддома не было, как не было и фотографий беременной Джинни. Только этот неожиданный снимок счастливой матери с ребенком на руках. Она подумала о другом темноволосом младенце на руках другой матери. Возможно, в тот самый день еще один гордый отец в другом городе фотографировал свою новорожденную дочь. Девочку по имени Анна. Маура продолжала листать страницы. Увидела себя карапузом, делающим первые шаги, и воспитанницей детского сада. Вот она на новом велосипеде, который поддерживает крепкая рука отца. А вот и первый концерт по фортепиано: темные волосы забраны в хвост зеленой лентой, руки застыли на клавишах. Последняя страница. Рождество. Здесь ей около семи; она стоит в окружении заботливых, нежно обнимающих ее родителей. За их спинами украшенная елка, сверкающая мишурой. Все улыбаются. Счастливое мгновение, подумала Маура. Но они длятся недолго, они приходят и уходят, и мы не в силах вернуть их; остается лишь ждать новых. Альбом кончился. Разумеется, он был не единственным; существовало по крайней мере еще четыре тома истории Мауры, где каждое событие было бережно сохранено и каталогизировано ее родителями. Но именно этот альбом отец держал в изголовье своей постели, с фотографиями, запечатлевшими то время, когда Маура была младенцем, а они с Джинни — полными сил, веселыми и счастливыми, когда седина еще не тронула их волос. Когда их жизней еще не коснулось горе и смерть Джинни. Маура вглядывалась в лица родителей и думала: «Какое счастье, что вы выбрали меня. Я скучаю о вас. Мне так не хватает вас обоих». Она закрыла альбом и сквозь слезы взглянула на кожаную обложку. «Если бы только вы были рядом. И смогли рассказать мне, кто я на самом деле». Она вернулась на кухню и взяла визитную карточку, которую Риццоли оставила на столе. На лицевой стороне был помещен служебный телефон Рика Балларда в Ньютонском полицейском управлении. Маура перевернула карточку и увидела приписку: «Звоните в любое время. Днем или ночью. Р.Б.» — и домашний телефон детектива. Маура подошла к телефону и набрала домашний номер Балларда. После третьего гудка последовал ответ: — Баллард. — Всего одно слово, произнесенное с жесткой деловитостью. «Человек прямолинейный, — подумала она. — Женщина в растрепанных чувствах придется ему не по душе». На заднем фоне слышались звуки телевизионной рекламы. Он был дома, отдыхал, и, наверное, ему совсем не хотелось, чтобы его беспокоили. — Алло, — произнес он уже с оттенком раздражения. Маура откашлялась. — Извините, что звоню вам домой. Вашу визитку дала мне детектив Риццоли. Меня зовут Маура Айлз, и я… — «Что я? Хочу, чтобы вы помогли мне пережить эту ночь?» — Я ждал вашего звонка, доктор Айлз, — сказал он. — Я понимаю, мне бы следовало дождаться утра, но… — Ничего страшного. Должно быть, у вас много вопросов. — Мне действительно сейчас очень тяжело. Я и не подозревала, что у меня есть сестра. И вдруг… — Все для вас изменилось. Верно? — Голос, который еще минуту назад казался жестким, теперь звучал спокойно и участливо, и Маура с трудом сдержала слезы. — Да, — прошептала она. — Наверное, нам лучше встретиться. Вы можете приехать ко мне в любой день на следующей неделе. Или, если вы предпочитаете вечером… — А сегодня никак нельзя? — У меня сегодня дочь. Я не могу уехать прямо сейчас. Разумеется, у него есть семья, подумала она. И смущенно засмеялась: — Извините. Я что-то плохо соображаю… — Почему бы вам не приехать ко мне домой? Она немного помолчала, чувствуя, как застучало в висках. — Где вы живете? — спросила она. * * * Он жил в Ньютоне, уютном предместье большого Бостона, всего в шести километрах от дома Мауры в Бруклине. Его жилище не отличалось от прочих домов на этой тихой улице — такой же ничем не примечательный, но ухоженный дом. Еще с улицы Маура заметила в окне голубое свечение телеэкрана и услышала монотонный грохот поп-музыки. MTV. Ничего не скажешь — странный выбор для полицейского. Она нажала кнопку звонка. Дверь распахнулась, и на пороге появилась белокурая девчушка в линялых голубых джинсах и короткой майке, обнажавшей пупок. Весьма провокационный наряд для девочки, которой, судя по узким бедрам и едва наметившейся груди, было не больше четырнадцати. Девочка молчала, сурово глядя на Мауру, как будто охраняла жилище от непрошеной гостьи. — Здравствуйте, — сказала Маура. — Меня зовут Маура Айлз, я к детективу Балларду. — Папа ждет вас? — Да. — Кэти, это ко мне! — крикнул из глубины дома мужской голос. — Я думала, это мама. Она уже должна прийти. За спиной дочери показался Баллард. Мауре с трудом верилось, что этот мужчина с консервативной стрижкой и в наглаженной строгой рубашке мог быть отцом эдакой штучки. Он крепко пожал Мауре руку. — Рик Баллард. Входите, доктор Айлз. Когда Маура прошла в дом, девочка развернулась и направилась в гостиную, где плюхнулась в кресло перед телевизором. — Кэти, хотя бы поздоровайся с гостьей. — Я пропущу передачу. — Разве нельзя отвлечься хотя бы на минутку и проявить вежливость? Кэти тяжело вздохнула и удостоила Мауру кивком головы. — Здравствуйте, — буркнула она и вновь уткнулась в телевизор. Баллард поглядел на дочь, словно раздумывая, стоит ли тратить силы на увещевания. — Хотя бы сделай потише, — произнес он. — Нам с доктором Айлз нужно поговорить. Девочка схватила пульт и направила его, будто орудие, на телевизор. Звук стал немного тише. Баллард взглянул на Мауру. — Хотите кофе? Чаю? — Нет, спасибо. Он понимающе кивнул. — Вам просто хочется послушать про Анну. — Да.