Когда в Первомайск заявился генерал-лейтенант Иванов, главноначальствующий в Управлении «С» ПГУ[7], она насторожилась. Если этот волчара возьмётся за поиски Миши, то надо быть начеку – у Бориса Семёныча может получиться. Но едва Марина изготовилась отвечать на действие противодействием, как её вывели из игры! «Срочно вылетаете в Узбекистан, товарищ Исаева, – серьёзным тоном сказал Борис Семёнович. – Вы и товарищ Ершов. В Ташкенте вас будут ждать ещё двое – Умар Юсупов и Рустам Рахимов, люди проверенные. Вы – командир спецгруппы. Действовать под видом геологов, и действовать жёстко, Марина Теодоровна, как на фронте! Ершов малость партизанил в Йемене, вы – в Колумбии и Никарагуа, так что вспоминайте навыки. Надо брать «языка» – берите! Ликвидировать – ликвидируйте! Вам разрешены все прямые действия…» Марина кивала невозмутимо, а душу разрывало надвое. Хотелось, очень хотелось снова выйти на «тропу войны», зачистить отечественную мразь! Но и тревога за Мишу не покидала – как он тут один, без «Роситы»? Переживай за него теперь… Правда, и вся первомайская группа распалась, не она одна покинула милый городишко на Южном Буге. В старой усадьбе на улице Мичурина остались лишь трое – Славин, Верченко да Вальцев, играющий «Миху» для завзятых театралов из Лэнгли. Немного успокаивало, что Иванов убыл в тот же день, оставив за себя Синицына. Игорь Елисеевич силён, но Миша сильнее… – Не спишь? – А? – Марина вырвалась из своих размышлений и опустила взгляд. Встрёпанный Ершов сидел напротив, протирая глаза. – Не спишь, говорю? – Выспалась, в общем-то, – сухо ответила «Росита». – Долго ещё? Зевая, Гриша посмотрел на часы. – Подлета-аем… Знаешь, до меня только сейчас дошло, почему именно нас перебросили на «хлопковое дело»… – Он протяжно зевнул, да с хряском, отчего смутился и забормотал: – Информация наверняка от «Михи», а круг посвящённых не должен расширяться… – Похоже, в общем-то, – кивнула Исаева, делая вид, что ничего не заметила. – А тебя не смущает, что нам выдали «лицензию на убийство»? – Ничуть, – серьёзно ответил Ершов. – Ты ушла когда, я насел на Елисеича. Мно-ого забавного узнал! В солнечном Узбекистане такое творится, что стыдно звать его советским! Марина хотела ответить, но тут огромный самолёт просел, теряя высоту и спирая дыхание. – На посадку идём… – закряхтел Григорий. ⁂ Полусекретный военный аэродром схоронился под Ташкентом, а чтоб совсем уж запутать вероятного противника, у рулёжек грелись «кукурузники». Над единственной взлётно-посадочной полосой дрожал горячий воздух, а вдоль высокого забора буйно цвела сирень. Жара! Едва «бобик», качая длинной штыревой антенной, скатился по рампе, к Марине вразвалочку подошло пополнение – двое смуглых парней, одетых в мешковатые штаны и балахонистые выцветшие энцефалитки. Аккуратные бородки добавляли фактурности добрым молодцам, похожим, как горошины в стручке. Только одного отличала короткая стрижка, а другой и вовсе сбрил волосы, блестя на солнце загорелым черепом. – Салом! – жизнерадостно поздоровался бритоголовый, и Ершов метнул в него ревнивый взгляд. – Привет! – Исаева плавно и томно заправила крупную прядь чёрных волос, выбившуюся из причёски, насмешливо стрельнула глазами в сторону Гриши и сказала шутейно: – Специально так постриглись, чтобы я вас не путала? Добрый молодец с наголо обритой головой рассмеялся, блестя белыми зубами. – Угадали! – весело сказал он. – Я – Рустам. Рустам Рахимов. – Умар Юсупов, – просипел стриженый. Девушка заломила брови домиком: – А больше вы ничего не хотите мне сказать? Умар приложил к сердцу пятерню, немо извиняясь, и загундосил простуженным голосом: – Когда алеет восток, тени длиннее всего. – К полудню они исчезают, – выдала Марина отзыв, туманно улыбаясь румяными губами. – Но на закате протягиваются вновь! – горячо договорил бритоголовый и чуть порозовел. – Я – Марина, а вот он – Григорий. Исаева сунула пальцы в кожаный чехольчик от рации. Нахмурилась, похлопала себя по карманам… Над переносицей у неё сложилась сосредоточенная морщинка. Ершов молча, унимая в себе мавра, пожал руки пополнению. – Люди, – озабоченно воззвала Марина, – а мою рацию никто не видел? – Растеряша! – бросил Григорий с благодушным укором. – Так ведь только что в руках держала! – обиженно оправдываясь, сказала девушка и горестно вздохнула. – Вот что я за человек… – Может, в самолёте оставила? – Ты думаешь, я помню? – расстроенно повела плечом «Росита». – Может… В общем-то. – А что за рация? – заинтересовался Рахимов. – Да «Тюльпан»! – с досадой воскликнула Исаева и обречённо махнула рукой: – Всё, потеряла, наверное… Спецгруппа с сочувствием смотрела на своего командира. – Ищем! – обронил Ершов, шагая к «Ильюшину», чьи турбины ещё свиристели, перелопачивая тёплый воздух. Пополнение рьяно взялось за поиски, пытливо хлопая дверцами «бобика» и даже заглядывая под машину. Больше всех шебутился Рахимов, а удручённая «Росита» стояла прямо посерёдке суматохи, как в глазу бури, и наблюдала за мужским хороводом. – И что у меня за натура такая? – Гримаска, мелькнувшая на лице Марины, сменилась горьким изгибом губ. – Скажи: «Ворона!» – Щас мы всё найдём! – суетился Рустам, но тут Григорий показался на рампе, победно взмахивая рацией с тангеткой. – Нашёл! – крикнул он. – Эта? – Эта, эта! – быстро закивала девушка, бережно принимая «Тюльпан», словно живой цветок. – Рахмат! Я правильно сказала? – Правильно! – умилился Рахимов. – Ха тогри[8]! Ершов посмурнел, а Исаева, быстро блеснув на него глазами, нагнулась, чтобы туже затянуть шнурки. – Садимся, – нетерпеливо подвёл черту Гриша и мотнул головой в сторону «бобика». – Кто поведёт? – Давайте я, – сказал Умар с хрипотцой, косясь на девушку. – Давай, – кивком согласился Рустам. – Покажешь хоть дорогу к базе. – Базе? – удивлённо замерла Марина в неудобной позе. – Да так, пара сборно-щитовых домиков в горах, – охотно пояснил Рахимов. – Раньше там обитали геологи. Исаева понятливо кивнула, выпрямляясь. – Едем! ⁂ За Ташкентом потянулись бескрайние зелёные поля и маки по обочинам. Даже не верилось, что на календаре середина апреля. Правда, на перевале Камчик резко похолодало – сказывалась высота, а кое-где на безлесных склонах ещё лежали ноздреватые шапки снега. Хмурые отвесные скалы словно вздыбились, наросли, закрывая полнеба, а в шаге от дверцы обрывалась пропасть, курившаяся туманами. – Даже стёкла запотели, – озабоченно сопел Умар, водя тряпкой по лобовому. – Скоро потеплеет! – гарантировал Рустам. Юсупов взялся за руль обеими руками, и Марина отмерла. «Фу-у…» Путь вниз, в раздолье Ферганской долины, был куда веселее. «Уазик» бодро урчал, одолевая спуск, а по сторонам всё радовало глаз – буйное разнотравье в долинах, целые луга красных тюльпанов, весёленькие рощи орешника и арчи на склонах гор, непроходимые заросли-тугаи вдоль бурливых речушек, а строй пирамидальных тополей издали отмечал кишлаки.