— Ну, пожалуйста, Джеймс… Когда мое имя сорвалось с ее теперь точно запретных губ, я растаял и свернул к тротуару, увидев ближайшую вывеску. Нам попалось придорожное небольшое кафе, достаточно людное. В его аккуратно оформленной, чистой обстановке я любовался плавными изгибами впереди идущей кудряшки, наряд которой жестко контрастировал с интерьером этой забегаловки, в которой все присутствующие сворачивали бошки вслед жгучей брюнетке, что меня необъяснимо раздражало. Мы сидели друг напротив друга в неловком молчании после нашего достаточно откровенного разговора в машине для едва знающих друг друга людей, и, все же, я решил уточнить. — Что будет, если выиграю я? — А? — малая вернулась ко мне из своих мыслей, которые были мне не доступны. — Ну ты по каким-то своим причинам хочешь отрезать мне волосы. Кстати зачем? — Так будет красивее. — Считаешь меня красивым? — Да… — тихо и сразу произнесла она. «Очень интересно…» Я смотрел на наливающуюся краской крошку и безумно хотел залезть в эту кудрявую голову, чтобы прочитать, о чем она думает сейчас. — Так что я получу, если выиграю? — Отвезешь меня к заказчику, — и вот снова ее манящая ухмылочка, и я рассмеялся от невыгодности такой хитро выверенной сделки. — То есть ничего? Тогда давай так, если поцелую, то не повезу, и оставим в покое мои волосы. — Ну хорошо, что ты хочешь? — Хочу нарисовать тебя… или на тебе… — зачем-то выпалил я, проклиная свой неудержимый язык, а Мелиса взглянула на меня по-другому. — Ты художник? Я кивнул. Она хотела еще что-то сказать, но принесли наш завтрак, и малышка сменила тему. — Овсянка? Ты ешь кашу по утрам? Какой хороший мальчик, — слово «мальчик» отозвалось во мне внутренним протестом, который я выразил слишком заигрывающе даже для себя. — Я строго слежу за питанием, и ты даже не представляешь, на сколько хороший. Кудряшка уплетала свои вафли с джемом вкусно причмокивая. Капля клубничного лакомства упала ей на открытый бархатный бугорок, и она томно, опять-таки забавно неумело произнесла. — Ой… какая я неловкая. Не хочешь убрать или может слизать языком прямо при всех этих людях. «Твою ж мать…» — я закашлялся и засмеялся. — Серьезно⁈ Ты думала это сработает? — Попытаться стоило. Она провела указательным пальцем по липкому пятну и погрузила его глубоко в рот, эротично посасывая. «Это будет весело.» — я покачал головой, ухмыльнулся и поднял чашку с чаем, отпивая горячий напиток и закрывая роскошный вид. Мы вернулись к машине, я открыл девушке дверь и взглянул на нее. Она смотрела на меня, задрав голову, ее глаза смеялись. — Ты просто кремень. Но если что, я все еще липкая. — Садись уже. — Джеймс, не надо, пожалуйста… Мелиса подняла руку и погладила меня по щеке. Я нагнулся к ней ближе, потому что не мог разобрать ее шепот. — Умоляю тебя… ты же хочешь помочь мне, я же чувствую… Она вставала на носочки будучи на каблуках, и я был уже очень близок к провалу, ибо грусть в ее глазах меня пленила. Хотелось укрыть ее от всех обидчиков и проблем, сгрести в охапку и успокоить. — Едем, — холодно бросил я, отключая эмоции, погружаясь в холодный здравый рассудок. «Мы же оба знаем, Джей, что нам нельзя. И это всего лишь минутная слабость. Наши причины слишком вески, чтобы пускать все на самотек… тем более ради нее и для ее же блага.» И снова в пути. Меня одолевали легкая усталость и странное любопытство. — И все-таки почему? — Что почему? — Почему ты так противишься вернуться? — Потому что мы расстались, — очень просто и откровенно отвечала грустнеющая крошка, а я продолжал нагло копаться в ней, хотя обещал себе и ей этого не делать, высказывая свое негодование, опрометчиво обозначивая границы и свое равнодушие в начале поездки. — И ты вышла замуж за другого? — Да… и с ним мы тоже расстались. Она сняла кольцо, опустила стекло и вышвырнула его словно фантик. И снова та самая печаль украсила ее красивое лицо. — Тогда почему не хочешь вернуться, не понимаю? Чего ты хочешь? — я хотел понять, хотел открыть ее всю для себя шаг за шагом. Мне было нельзя, и от этого чесалось еще больше. — Все очень сложно, Джеймс… я не знаю… но точно я хочу быть свободной от них, от всех… я задыхаюсь… Ее тоска разрывала мне сердце, хотелось взять ее за руку и притянуть в объятия, но все же полная картина не могла сложиться в моей голове. Я продолжил допрос. — Мелиса… но у вас с Эриком такая красивая история любви, и ты была с ним счастлива, я же видел… — Где⁈ — Я давно слежу за тобой. Я натянул свою любимую угрожающую каменную маску безумца, а мелкая открыла свой изумительный ротик. Я не выдержал и улыбнулся. Снова. И я не помнил, чтобы так много смеялся и улыбался хоть с кем-то в своей жизни. — Да шучу я, в интернете, конечно. Он кричал о своей любви на весь мир. Насколько я его знаю, а знаю давно и хорошо его дела, он не из тех, кто в принципе способен на такие чувства. — А ты способен? — Ты меняешь тему. Девушка закинула ноги на торпеду, и платье скатилось до ее обалденных бедер, что не могло не отвлечь меня от дороги, ибо эта особенная, такая нахальная красота пленила мой разум и едва не затуманила рассудок. — Мы же договорились без обнаженки. Какие-то у тебя одинаковые подкаты, коротышка! Меня этим не прошибешь. Я видел слишком много шикарных женщин и еще больше обнаженных тел. — Но мое отличается от них… верно? Она закусила свой ноготок на большом пальце, чем насмешила меня еще больше. «Интересно, а на что повелся Эрик?» — Нет. Такое же. Это бесполезно, малышка. На очередном холодной вбросе она положила руку мне на бедро, слегка сжимая его, и я шлепнул по ней, обалдев от такого наглого жеста, приходя в негодование. — Еще раз так сделаешь, и я с тобой больше не заговорю. — Прости… я просто… я на все готова, чтобы не возвращаться к нему? — Даже отдаться первому встречному⁈ — мое зарождающееся бешенство разбилось о ее следующую фразу. — Нет, просто поцеловать… — мягко улыбнулась лисичка, убивая во мне моих жестоких, безжалостных демонов, заставляя обнажить перед ней свои мысли и ощущения. — Ты такая странная и смешная, я таких еще не встречал. — А целуюсь я просто умопомрачительно. Попробуешь? — А-ха-ха-ха-ха! Я рассмеялся, и она вслед за мной. Мы хохотали еще пару минут. Она очень ловко ускользнула от темы. Девушка вытерла выступившие слезы от смеха, а я засмотрелся на свет, который исходит от нее. Свет, который не только пленил и наполнял меня, но и безудержно манил, и о который я мог не просто обжечься, а сгореть… заживо. «Шесть часов, Джеймс…»