Местность, вся изрезанная изумрудно-зелеными лощинками, была восхитительна. Случалось, их тропа пересекала небольшие рощицы. Каждый раз при въезде в такую рощицу воспитатель, опасаясь засады, высылал вперед двух слуг в качестве авангарда. Сам он вместе с молодыми людьми представлял главные силы армии, а Оливен, с карабином наготове, прикрывал тыл. Через некоторое время вдали показался довольно густой лес; за сто шагов от этого леса Арменж принял обычные меры предосторожности и выслал вперед двух слуг. Слуги скрылись в зарослях. Молодые люди и воспитатель, весело болтая, ехали за ними шагах в ста. Оливен держался сзади приблизительно на таком же расстоянии. Вдруг загремели ружейные выстрелы. Воспитатель крикнул: «Стой!» Молодые люди повиновались и остановили лошадей. В ту же минуту они увидели мчавшихся назад слуг. Молодые люди, горя нетерпением узнать, в чем дело, поспешили им навстречу. Воспитатель последовал за ними. – Вам преградили путь? – быстро спросили молодые люди. – Нет, не то, – отвечали слуги, – должно быть, нас даже и не заметили. Выстрелы раздались в ста шагах перед нами, видимо, в самой чаще леса, и мы вернулись за указаниями. – Мое указание, – сказал Арменж, – и даже мой приказ – отступить! В этом лесу, быть может, засада. – И вы ничего не видели? – спросил граф своих слуг. – Я видел как будто всадников в желтом, спускавшихся по руслу реки, – ответил один из них. – Так, – сказал воспитатель, – мы наткнулись на отряд испанцев. Назад, скорей назад! Молодые люди обменивались взглядами, как бы советуясь друг с другом. В эту минуту послышался выстрел из пистолета, за которым последовали крики, призывавшие на помощь. Молодые люди переглянулись еще раз, убедились, что ни тот, ни другой не расположен отступать, и, в то время как воспитатель уже повернул свою лошадь, бросились вперед. Рауль крикнул: – За мной, Оливен! А Гиш: – За мной, Юрбен и Бланше! И прежде чем Арменж успел опомниться от изумления, они уже исчезли в лесу. Пришпоривая лошадей, молодые люди выхватили пистолеты. Через пять минут они, по-видимому, приблизились к месту, откуда раздавались крики. Тогда они сдержали лошадей и стали продвигаться с осторожностью. – Тише, – сказал де Гиш, – всадники. – Да, трое верхом и трое спешившихся. – Что они делают? Вы видите? – Мне кажется, они обыскивают раненого или убитого человека. – Вероятно, какое-нибудь подлое убийство, – сказал де Гиш. – Но ведь это же солдаты, – возразил Бражелон. – Да, но убежавшие из армии, почти грабители с большой дороги. – Пришпорим, – сказал Рауль. – Пришпорим, – повторил де Гиш. – Стойте! – вскричал бедный воспитатель. – Умоляю вас!.. Но молодые люди не слушали ничего. Они помчались один быстрее другого, и крики воспитателя только предупредили испанцев. Трое всадников немедленно бросились к ним навстречу, в то время как остальные продолжали обирать двух путешественников, ибо, подъехав ближе, молодые люди увидели не одно, а два лежащих тела. На расстоянии десяти шагов Гиш выстрелил первый и промахнулся. Испанец, устремившийся на Рауля, выстрелил тоже, и Рауль почувствовал в левой руке боль, как от удара хлыстом. Шага за четыре от врага он выстрелил; испанец, пораженный в грудь, раскинул руки и упал навзничь на круп лошади, которая, закусив удила, понесла. В ту же минуту Рауль, точно в тумане, увидел дуло мушкета, направленное в него. Он вспомнил совет Атоса и с быстротою молнии поднял на дыбы свою лошадь. Раздался выстрел. Лошадь отпрыгнула в сторону, ноги ее подкосились, и она грохнулась наземь, примяв ногу Рауля. Испанец бросился к нему, схватил мушкет за дуло и замахнулся, чтобы прикладом раздробить ему голову. К несчастью, Рауль находился в таком положении, что не мог вытащить ни шпаги из ножен, ни пистолета из кобуры. Он увидел, как приклад взвился над его головой, и невольно зажмурил глаза. Но в эту минуту де Гиш одним скачком налетел на испанца и приставил ему пистолет к горлу. – Сдавайтесь, – сказал он, – или смерть вам. Мушкет вывалился из рук солдата, и он тотчас сдался. Гиш подозвал одного из своих слуг, поручил ему стеречь пленного, с приказанием пустить пулю в лоб, если тот сделает малейшую попытку к бегству, и, спрыгнув с лошади, подошел к Раулю. – Ну, граф, – сказал Рауль с улыбкой, хотя бледность обличала его волнение, неизбежное при первой схватке, – вы быстро расплачиваетесь со своими долгами. Не захотели долго быть мне обязанным. Если б не вы, – прибавил он, повторяя слова графа, – я был бы теперь трижды мертв. – Мой противник убежал, – отвечал Гиш, – и дал мне возможность прийти вам на помощь. Но вы, кажется, серьезно ранены! Я вижу, вы весь в крови! – Мне как будто, – ответил Рауль, – оцарапало руку. Помогите мне выбраться из-под лошади, и затем, надеюсь, ничто не помешает нам продолжать путь. Д’Арменж и Оливен слезли с коней и стали оттаскивать лошадь, бившуюся в агонии. Раулю удалось вынуть ногу из стремени и высвободить ее из-под лошади. Через секунду он был на ногах. – Ничего не повредили? – спросил Гиш. – По счастью, ничего, уверяю вас, – ответил Рауль. – Но что сталось с несчастными, которых эти негодяи хотели убить? – Мы приехали слишком поздно. По-видимому, они их убили и убежали со своей добычей. Мои слуги около трупов. – Пойдем посмотрим, вдруг они еще живы, и мы можем им помочь, – сказал Рауль. – Оливен, мы получили в наследство двух лошадей, но я потерял своего коня. Возьмите себе лучшую из двух лошадей, а мне дайте вашу. И они направились к месту, где лежали жертвы. Глава XXXIV Монах Двое мужчин лежали на земле. Один, пронзенный тремя пулями, лежал лицом вниз и плавал в собственной крови. Он был мертв. Другого слуги прислонили к дереву, он горячо молился, подняв глаза к небу. Пуля пробила ему верхнюю часть бедра. Молодые люди подошли сначала к мертвому и переглянулись с удивлением. – Это священник, – сказал Бражелон. – На голове у него тонзура. О негодяи! Поднять руку на священнослужителя! – Пожалуйте сюда, сударь, – сказал Юрбен, старый солдат, участник всех походов кардинала-герцога. – Тому уже ничем не поможешь, а вот этого еще, пожалуй, можно спасти. Раненый печально улыбнулся. – Меня спасти? Нет, – сказал он. – Но помочь мне умереть – да. – Вы священник? – спросил Рауль. – Нет. – Мне показалось, что ваш несчастный товарищ принадлежал к церкви, поэтому я вас об этом спросил, – сказал Рауль. – Это бетюнский священник. Он хотел отвезти в надежное место священные сосуды и казну своей церкви; принц оставил наш город, и, может быть, завтра его займут испанцы. Так как все знали, что неприятельские шайки рыщут в окрестностях и план, задуманный священником, опасен, то никто не отважился сопровождать его. Тогда я предложил свои услуги. – Эти негодяи напали на вас! Они стреляли в священника! – Господа, – сказал раненый, оглядываясь, – я сильно страдаю, но мне все же хотелось бы, чтобы меня перенесли в какой-нибудь дом. – Где бы вам могли помочь? – спросил де Гиш. – Нет, где бы я мог исповедаться. – Но может быть, – сказал Рауль, – вы вовсе не так опасно ранены, как думаете? – Сударь, – отвечал раненый, – поверьте мне, нельзя терять ни минуты. Пуля пробила шейку бедренной кости и проникла в живот. – Вы лекарь? – спросил де Гиш.