И с этой минуты Атос сделался крайне сдержан. Д’Артаньян, со своей стороны, стал еще осторожнее. – Но ведь у вас, наверное, есть какие-то намерения? – продолжал спрашивать Атос. – Разумеется. Я хотел посоветоваться со всеми вами и придумать средство что-нибудь сделать, потому что каждому из нас всегда будет недоставать других. – Это правда. Вы говорили мне о Портосе. Неужели вы склонили его искать богатства? Мне кажется, он достаточно богат. – Да, он богат. Но человек так создан, что ему всегда не хватает еще чего-нибудь. – Чего же не хватает Портосу? – Баронского титула. – Да, правда, я и забыл, – засмеялся Атос. «Правда! – подумал д’Артаньян. – А откуда он знает? Уж не переписывается ли он с Арамисом? Ах, если бы мне только это узнать, я бы узнал и все остальное!» Тут разговор оборвался, так как вошел Рауль. Атос хотел ласково побранить его, но юноша был так печален, что у Атоса не хватило духу, он смолчал и стал расспрашивать, в чем дело. – Не хуже ли нашей маленькой соседке? – спросил д’Артаньян. – Ах, сударь, – почти задыхаясь от горя, отвечал Рауль, – ушиб очень опасен, и, хотя видимых повреждений нет, доктор боится, как бы девочка не осталась хромой на всю жизнь. – Это было бы ужасно! – сказал Атос. У д’Артаньяна вертелась на языке шутка, но, увидев, какое участие принимает Атос в этом горе, он сдержался. – Ах, сударь, меня совершенно приводит в отчаяние, – сказал Рауль, – то, что я сам виноват во всем этом. – Вы? Каким образом, Рауль? – спросил Атос. – Конечно, ведь она соскочила с бревна для того, чтобы бежать ко мне. – Вам остается только одно средство, милый Рауль: жениться на ней и этим искупить свою вину, – сказал д’Артаньян. – Ах, сударь, вы смеетесь над искренним горем, это очень дурно, – ответил Рауль. И, чувствуя потребность остаться одному, чтобы выплакаться, он ушел в свою комнату, откуда вышел только к завтраку. Дружеские отношения обоих приятелей нисколько не пострадали от утренней стычки, а потому они завтракали с большим аппетитом, изредка посматривая на Рауля, который сидел за столом с влажными от слез глазами, с тяжестью на сердце и почти не мог есть. К концу завтрака было подано два письма, которые Атос прочел с величайшим вниманием, невольно вздрогнув при этом несколько раз. Д’Артаньян, сидевший на другом конце стола и отличавшийся прекрасным зрением, готов был поклясться, что узнал мелкий почерк Арамиса. Другое письмо было написано женским растянутым и неровным почерком. – Пойдемте фехтовать, – сказал д’Артаньян Раулю, видя, что Атос желает остаться один, чтобы ответить на письма или обдумать их. – Пойдемте, это развлечет вас. Молодой человек взглянул на Атоса; тот утвердительно кивнул головой. Они прошли в нижнюю залу, в которой были развешаны рапиры, маски, перчатки, нагрудники и прочие фехтовальные принадлежности. – Ну как? – спросил Атос, придя к ним через четверть часа. – У него совсем ваша рука, дорогой Атос, – сказал д’Артаньян, – а если бы у него было вдобавок и ваше хладнокровие, не оставалось бы желать ничего лучшего… Молодой человек чувствовал себя пристыженным. Если он два-три раза и задел руку или бедро д’Артаньяна, то последний раз двадцать кольнул его прямо в грудь. Тут вошел Шарло и подал д’Артаньяну очень спешное письмо, только что присланное с нарочным. Теперь пришла очередь Атоса украдкой поглядывать на письмо. Д’Артаньян прочел его, по-видимому, без всякого волнения и сказал, слегка покачивая головой: – Вот что значит служба. Ей-богу, вы сто раз правы, что не хотите больше служить! Тревиль заболел, и без меня не могут обойтись в полку. Видно, пропал мой отпуск. – Вы возвращаетесь в Париж? – живо спросил Атос. – Да, конечно, – ответил д’Артаньян. – А разве вы не едете туда же? – Если я попаду в Париж, то очень рад буду с вами увидеться, – слегка покраснев, ответил Атос. – Эй, Планше! – крикнул д’Артаньян в дверь. – Через десять минут мы уезжаем. Задай овса лошадям. – И, обернувшись к Атосу, прибавил: – Мне все кажется, будто мне чего-то не хватает, и я очень жалею, что уезжаю от вас, не повидавшись с добрым Гримо. – Гримо? – сказал Атос. – Действительно, я тоже удивляюсь, отчего вы о нем не спрашиваете. Я уступил его одному из моих друзей. – Который понимает его знаки? – спросил д’Артаньян. – Надеюсь, – ответил Атос. Друзья сердечно обнялись. Д’Артаньян пожал руку Раулю, взял обещание с Атоса, что тот зайдет к нему, если будет в Париже, или напишет, если не поедет туда, и вскочил на лошадь. Планше, исправный, как всегда, был уже в седле. – Не хотите ли проехаться со мной? – смеясь, спросил Рауля д’Артаньян. – Я еду через Блуа. Рауль взглянул на Атоса; тот удержал его едва заметным движением головы. – Нет, сударь, – ответил молодой человек, – я останусь с графом. – В таком случае прощайте, друзья мои, – сказал д’Артаньян, в последний раз пожимая им руки. – Да хранит вас бог, как говаривали мы, расставаясь в старину при покойном кардинале. Атос махнул рукой на прощание, Рауль поклонился, и д’Артаньян с Планше уехали. Граф следил за ними глазами, опершись на плечо юноши, который был почти одного с ним роста. Но едва д’Артаньян исчез за стеной, он сказал: – Рауль, сегодня вечером мы едем в Париж. – Как! – воскликнул молодой человек, бледнея. – Вы можете съездить попрощаться с госпожой де Сен-Реми и передать ей мой прощальный привет. Я буду ждать вас обратно к семи часам. Со смешанным выражением грусти и благодарности на лице молодой человек поклонился и пошел седлать лошадь. А д’Артаньян, едва скрывшись из поля их зрения, вытащил из кармана письмо и перечел eгo: «Возвращайтесь немедленно в Париж. Дж. М.». – Сухое письмо, – проворчал д’Артаньян, – и не будь приписки, я, может быть, не понял бы его; но, к счастью, приписка есть. И он прочел приписку, примирившую его с сухостью письма: «P. S. Поезжайте к королевскому казначею в Блуа, назовите ему вашу фамилию и покажите это письмо: вы получите двести пистолей». – Решительно, такая проза мне нравится, – сказал д’Артаньян. – Кардинал пишет лучше, чем я думал. Едем, Планше, сделаем визит королевскому казначею и затем поскачем дальше. – В Париж, сударь? – В Париж. И оба поехали самой крупной рысью, на какую только были способны их лошади. Глава XVIII Герцог де Бофор Вот что случилось, и вот каковы были причины, потребовавшие возвращения д’Артаньяна в Париж.