Чавес говорил все это “на всякий случай”, так как еще верил, что покидает Венесуэлу лишь на время. – В жизни меня всегда выручало то одно, то другое чудо. А так как жизнь моя уже давно накрепко связана с Иисусом Христом, то думаю, Господь поможет мне теперь, как помогал раньше, и мы с вами и дальше будем идти вместе. Я совершенно в этом уверен. На сей раз его речь продолжалась тридцать семь минут. Выступления Чавеса, растягивавшиеся на многие часы, остались в прошлом. Народ, взволнованный и потрясенный трагедией президента, смотрел на экран, все понимал и только кивал. Фидель Кастро в своей резиденции слушал по телевизору выступление Чавеса. Рядом с ним сидели его брат Рауль и Гальвес. Фидель выглядел очень озабоченным. Несмотря на то что в отношениях с Уго главным всегда было желание вытянуть из Венесуэлы как можно больше нефти и денег, кубинский лидер, вне всякого сомнения, любил его. – Насколько нам известно, дела Чавеса плохи, но у нас, по крайней мере, остается надежда увидеть в качестве его преемника Николаса Мадуро. И для нас это сегодня лучшая из новостей. В самом скором времени те же трое будут встречать в гаванском аэропорту ослабевшего президента Венесуэлы. В госпитале все уже было готово, поскольку с этой, четвертой по счету, операцией медлить было нельзя. Дочери обнимали Чавеса и плакали. Николас и Силия старались подбодрить его. Друг Чавеса Анхель Монтес, не скрывая волнения, тоже обнял его на прощанье. Врачи и медсестры подключили Уго к аппаратам, которые устроят ему путешествие во времени – это будет путь длиной в шесть часов, путь с никому не ведомым конечным пунктом. Фидель, как всегда, сидел в специальной комнате рядом с операционной. С ним находился врач, которому он полностью доверял и который комментировал то, что происходит за стеной. Фидель внимательно смотрел на экраны, где отражался весь ход операции. Полдюжины хирургов и ассисстентов, окруженные новейшими аппаратами, умевшими подавать световые и звуковые сигналы, пытались спасти жизнь президенту Венесуэлы. Фидель очень внимательно всматривался в широкое лицо своего ученика. Сейчас оно было застывшим, восковым, глаза закрыты, изо рта тянутся трубки к аппаратам, которые поддерживают в нем жизнь. Слышен шум аппарата вентиляции легких, слышно биение усталого сердца, робко передаваемое осциллографом. Уже через несколько часов Николас Мадуро из Гаваны сообщил венесуэльскому народу: – Операция прошла стандартно, результаты удовлетворительные. – Правда, потом он добавил, что процесс выздоровления будет сложным и тяжелым. Неужели это все, что он мог им сказать? Ни сторонников, ни противников Чавеса такая информация удовлетворить не могла, они с нетерпением ждали подробностей. Каждый хотел бы собственными ушами услышать то, что сказал Фиделю Кастро человек, возглавлявший команду медиков: – Послеоперационный период ожидается сложный, у больного весьма возможны инфекционные осложнения, наблюдается дыхательная недостаточность, но результаты операции… Фидель сильно разгневался. Таким его видели редко, он сказал врачу тихо, но таким тоном, который свидетельствовал о том, что он с трудом сдерживает клокочущую у него внутри бешеную ярость: – Я не желаю ничего слышать о результатах операции, товарищ! Врач в страхе умолк. Фидель сухо, отстраненно, не терпящим возражений тоном заключил: – Мне не нужны результаты. Не нужны никакие прогнозы. Мне нужна развязка. Понятно? Развязка. Мы уже однажды говорили о протоколе под номером двадцать один. Вот и действуйте в соответствии с ним! Главный врач стоял выпучив глаза, он был по-настоящему испуган. – Протокол номер двадцать один? – робко, заикаясь, переспросил он. Потом принялся объяснять: – В том состоянии, в каком находится пациент, применение протокола двадцать один очень рискованно, это может спровоцировать… Фидель перебил его, не повышая голоса: – При-ме-няй-те этот протокол! Если вы, доктор, не можете или не знаете, как это сделать, так сразу и скажите. У меня имеется достаточно врачей, которые не обсуждают моих приказов. А еще больше таких, кто хочет занять вашу должность в этом госпитале. Врач опустил глаза и покорно ответил: – Хорошо, сеньор президент, я так и сделаю. Мы будем действовать согласно протоколу номер двадцать один. В последующие дни сведения, поступавшие из госпиталя – от источников, на которых оказывали определенное давление, – скорее вызывали тревогу, чем успокаивали. Истеричные и лживые слухи, часто противоречившие друг другу, только усиливали недоверие к официальным сообщениям. Ведь никто не знал даже того, на самом ли деле президент пережил операцию. “Сегодня состояние больного стабильное и соответствует данному этапу в процессе восстановления…” “Сегодня выявлена инфекция дыхательных путей, медики немедленно приняли меры и держат ситуацию под контролем…” “Сегодня состояние больного тяжелое…” “Сегодня обнаружены новые осложнения, но больной находится в сознании…” “Сегодня идет борьба с жестокой инфекцией дыхательных путей…” “Сегодня состояние больного улучшилось, и он может общаться с родными и своими политическими соратниками, а также с врачами”. “Вернется на родину скорее раньше намеченного срока, чем позднее”. “Проходит физиотерапию, смеется. Принял ряд решений, подписывает указы. Утром вышел немного прогуляться. Шутит. Идет на поправку”. “Началась новая фаза. Говорит, что борется с болезнью, уповая на Иисуса Христа”. “Применяются очень сложные методы лечения. Все еще страдает от дыхательной недостаточности, поэтому дышит через трахеостомическую трубку…” Несколько раздраженный Фидель Кастро встретился со своим братом Раулем и Раймундо Гальвесом, чтобы обсудить политическую ситуацию. – Уго… Уго… Уго от нас уходит. К счастью, он оставляет после себя огромное наследство, которое принесет много пользы его стране… и нам тоже. Всей Латинской Америке. Но мы не можем рисковать в том, что касается наших отношений с Венесуэлой. И пусть никто там, в Вашингтоне, даже не надеется, что смерть Чавеса распахнет двери в его страну нашим врагам. Надо использовать смерть Уго таким образом, чтобы главные роли впредь играли Николас Мадуро и мы. И больше никто. В самое ближайшее время неизбежно начнется переходный период, и мы должны держать процесс под строгим контролем. То есть мы просто обязаны взять его под контроль еще в самом начале. И повсеместно. А конкретные решения мы примем прямо сейчас. Фидель с трудом пытается подняться. Буквально из пустоты немедленно материализуется его помощник и помогает ему встать на ноги. – И под конец хочу сказать вам следующее. Коль скоро в Каракасе у нас теперь есть наш Николас Мадуро, я решил, что Уго не должен умереть здесь, на Кубе. – И добавил со странным выражением на лице: – Здесь он должен только начать умирать… По-прежнему известия о здоровье Уго доходили до Каракаса только через Николаса Мадуро, нынешнего вице-президента, назначенного преемником Чавеса: – Наш президент только что вернулся в Венесуэлу, чтобы продолжить лечение здесь! Изо дня в день Мадуро сообщал согражданам об ухудшении состояния президента: “Чавес находится в военном госпитале…” “Он изо всех сил бьется за жизнь…” “Обнаружена новая и опасная инфекция…” “Ухудшилась функция легких…” “Состояние остается очень тяжелым…” “Находится в длительной коме”. В затемненной палате, где лежит Уго, рядом с его постелью сидит Фидель. Они остались вдвоем. В полной тишине слышно лишь попискивание нескольких осциллографов, но его ритм становится все более медленным. Наконец оно обрывается. Это исторический момент. Фидель закрывает глаза и делает глубокий вдох. Благодарности Я написал много книг, но ни у одной из них не было такого числа вариантов, как у этой. Среди причин, по которым я столько раз правил текст, нужно назвать и ту, что, по счастью, у меня нашлось очень много подруг, друзей, коллег и родственников, которые каждый раз не позволяли мне удовольствоваться последней версией. Их критические замечания заставляли меня что-то исправлять, что-то выкидывать, а что-то и переписывать заново. Вместе с тем постепенно росла и моя благодарность тем, кто так щедро тратил свое время на чтение бесконечных переделок этой книги. Решающее значение имела помощь Калейи Бангард и Менены Коттин. Обе они, надеюсь, знают, сколь многим я им обязан. То же самое могу сказать о талантливых сотрудниках Penguin Random House. Без Клаудио Лопеса де Ламадрид, Пилар Рейес, Риккардо Каюэлы и Мигеля Агилары эта книга никогда не появилась бы на свет. Фернанда Альварес была умным и старательным ее редактором. Спасибо. Этот роман отдаленно напоминает текст, который я написал в качестве заявки на сценарий для телесериала “Команданте”. Анхелика Герра, Камила Мисас и Камила Вильчес из Sony Pictures Entertainment помогли реализовать мой замысел, в результате чего телесериал вышел на экраны. Решающую роль здесь сыграли Алехандра Олеа с BBC и Маркос Сантана с NBC Universal Telemundo. Моя благодарность им уступает лишь моему восхищению ими, а еще – моей симпатии к ним. Выражаю также благодарность Марии Аране, Риккардо Авиле, Эндрю Берту, Хосе Мануэлю Кальво, Валентине Кано, Алехандре Колон-Амиль, Густаво Коронелю, Тони Крузу, Энрике Леону Коттину, Роберто Даньино, Франсиско Гонсалесу, Эдуардо Учину, Лауре Харамильо, Мойсесу Кауфману, Энрике Краусе, Леону Краусе, Кристине Ларе, Карлосу Лопесу Бланко, Ибсену Мартинесу, Каролин Мишель, Марии Бенильде и Нельсону Ортису, Майте Рико, Хосе Римски, Хосе Хуану Руису, Энрике Сеньору, Альберто Слесинхеру, Оливеру Стункелю, “Кико Торо”, Герберу Торресу, Альваро Варгасу Льосе и Брайану Винтеру – за то, что они прочитали эту книгу, высказали свои замечания и побуждали меня продолжать работу. Мои дети Адриана, Клаудиа и Андрес, а также моя жена Сусана внимательно читали все мои бесконечные варианты и, как всегда, заботились обо мне. Действие моего романа происходит в чудесной, но разграбленной стране. Я убежден, что чудесной эта страна останется навсегда, а вот разорение, которому она сейчас подвергается, – явление временное. Страна восстановится и станет родным домом для новых поколений, и они будут относиться к ней с любовью, которой ей так не хватало. Надеюсь, что Эмми, Лили и Сами, мои внуки, будут принадлежать именно к этому поколению, оно и займется восстановлением Венесуэлы. Вот почему именно им я посвящаю свой роман. Мойзес Наим * * * notes