— Какие новости? Хорошие? — К сожалению, нет. Видно, снова в степях появились гиены. Англоязычные американцы называли Льяно-Эстакадо по-своему: Стейкед-Плейнз, то есть Огороженные равнины, что соответствовало испанскому названию — Равнины с вешками. Казалось, полученное известие сильно взволновало молодого человека. Он соскочил с лошади, поспешно подошел к мужчине и сказал: — Ты должен сейчас же сообщить мне подробности. — Сведений у меня немного, их можно пересказать очень быстро. Прежде, однако, будь так любезен объяснить этим джентльменам, кто я такой. — Это можно сделать столь же быстро. Ты мастер Хельмерс, владелец этой фермы, а эти господа — мои хорошие друзья: мастер Хромой Фрэнк и массер Скользящий Боб. Они разыскивали тебя — может быть, в надежде что-нибудь у тебя прикупить. Хельмерс посмотрел на чужаков и заметил: — Прежде чем торговать, я хочу познакомиться с ними. Раньше я их никогда не видел. — Ты спокойно можешь принимать их у себя — я же назвал их своими друзьями. — Всерьез или только из вежливости? — Вполне серьезно. — Ну тогда — добро пожаловать. Он протянул руку Фрэнку, затем — негру, а потом предложил им садиться. — Сначала надо поставить лошадей, сэр, — сказал Фрэнк. — Вы же знаете, какова первая обязанность мужчины на Западе. — Хорошо! По вашему отношению к лошадям я вижу, что вы отличные парни… Когда вы намерены уехать? — Возможно, нам придется остаться на несколько дней, потому что мы ждем приезда своих друзей. — Тогда отведите лошадей к конюшне и позовите негра Геркулеса. Он вам во всем охотно поможет. Приезжие поспешили увести лошадей. Хельмерс, покачав головой, посмотрел им вслед и сказал Кровавому Лису: — Странных парней ты мне привез! Какого-то чернокожего ротмистра из французской армии и пятидесятилетнего джентльмена в шляпе со страусовыми перьями. Подобный головной убор бросается в глаза даже на Дальнем Западе. — Смотри, не ошибись, старина! Я назову тебе только одно имя, и тогда ты сразу им поверишь. Они — хорошие знакомые Олд Шеттерхэнда. Его они и будут здесь ждать. — Что? В самом деле? — всплеснул руками фермер. — Олд Шеттерхэнд пожалует в Хельмерс-Хоум? — Разумеется! — Откуда ты знаешь? От этих двоих? — Нет, от толстого Джемми Пфефферкорна. — Ты и с ним виделся? Я-то встречал его всего два раза, но охотно бы встретился еще. — Вскоре ты сможешь это сделать. Толстяк Джемми входит в ту компанию, которую поджидают приезжие. Хельмерс несколько раз пыхнул трубкой, чуть было совсем не погасшей, с удовольствием причмокнул, и лицо его засверкало от радости: — Какая новость! Олд Шеттерхэнд и Толстяк Джемми! Это — и радость, и большая честь для меня. Я должен сейчас же бежать к своей старой Бербхен, чтобы сообщить ей… — Стой! — прервал фермера Кровавый Лис, удерживая при этом за руку собравшегося уходить хозяина. — Сначала я хочу услышать, что там случилось в степях! — Конечно, преступление, — ответил Хельмерс, снова повернувшись к гостю. — Как долго ты у меня не был? — Почти две недели. — Тогда ты и не видел те четыре семьи, что хотели переправиться через Льяно. Они уехали больше недели назад, но до места не добрались. С той стороны приехал негоциант Бартон. Они должны были встретиться с ним. — А столбы были в порядке? — В том-то и дело, что нет. Если бы Бартон не изучил эту пустыню за два десятка лет странствий, он бы заблудился. — Где он сейчас? — Отдыхает в маленькой комнате, наверное, сейчас спит. Когда он здесь появился, то почти умирал от жажды. Несмотря на это, он пожелал прежде всего выспаться. — Я все же хочу пойти туда и разбудить его, несмотря на то, что он устал. Он должен мне обо всем рассказать! Молодой человек, взволнованный услышанным, исчез за входной дверью, а фермер снова уселся, продолжая покуривать свою трубку. Удивляясь поспешности юноши, он ограничился легкими кивками головы; потом его лицо приняло выражение покойного удовлетворения. Причину этого было очень легко узнать по словам, которые он бормотал сам себе: — Толстяк Джемми! Хм!.. И даже Олд Шеттерхэнд! Хм!.. Такие люди приводят с собой только порядочных парней! Хм!.. Соберется все общество! Хм!.. Но я же хотел моей Бербхен сказать, что… Он вскочил, собираясь поделиться радостной новостью со своей женой, однако так и не сдвинулся с места, потому что именно в это время из-за угла дома появился Фрэнк. — Ну, мастер, нашли вы негра? — спросил его Хельмерс. — Да, — ответил Фрэнк. — Боб с ним остался, так что я смог им доверить лошадей. Мне же надо было поскорее вернуться к вам, чтобы сказать, как я рад встретить коллегу. Он говорил по-английски. До сих пор весь разговор шел на английском языке. — Коллегу? — спросил Хельмерс. — Это где же? — Здесь! Разумеется, я говорю о вас. — Обо мне? С какой стати? — Ну, Кровавый Лис сказал мне, что вы были старшим лесничим. — Верно. — Ну… так мы — коллеги, потому что и я изучал лесоводство. — О! Где же, мой милый? — В Германии, в Саксонии. — Что? В Саксонии? Вы немец? Почему же вы тогда говорите по-английски? Эти последние слова Хельмерс произнес по-немецки, и сразу же его поддержал Хромой Фрэнк: — С величайшим удовольствием, господин старший лесничий. Когда речь заходит об унаследованном мною родном языке, то я не церемонюсь, а бросаюсь с места в карьер. Вы сейчас же услышите по чистоте моих синтаксических оборотов, что я живал в той области Германии, где говорят на самом изящном, самом звонком немецком языке, а именно в Морицбурге, около резидентского города Дрездена, там, где стоит замок со знаменитыми рыбными прудами; в нем еще хранится портрет Августа Сильного9… Итак, я приветствую вас от имени немецких лесников и надеюсь, вы тотчас поймете, что имеете в моем лице дело с выдающимся Ingenium magnum sine mixtura Clementiua! Удивительно! Когда Фрэнк пользовался английским языком, он был вполне разумный и скромнейший человек; но как только он начинал выражаться по-немецки, в нем сразу пробуждалось сознание собственной значимости. Хельмерс не знал, что ему и подумать. Он пожал протянутую ему по-дружески руку, но не дал никакого ясного ответа, пригласил «коллегу» располагаться поудобнее и попытался выиграть время, отправившись в дом принести чего-нибудь освежающего. Вернулся он с двумя бутылками пива и двумя кружками в руках. — Черт возьми, вот это приятно! — воскликнул Фрэнк. — Пиво! Да-а, это мне понравится! За благородным ячменным напитком легче всего открываются шлюзы мужского красноречия. И что, пиво уже варят в Техасе? — И даже очень много. Вы ведь должны знать, что в Техасе живет тысяч сорок немцев, а куда приходит немец, там наверняка варят пиво. — Да, солод и хмель спаси Бог от потерь! Вы варите драгоценный божий дар сами? — Нет, когда подвернется случай, я позволяю себе заказывать пиво про запас в Колман-Сити. Ваше здоровье, господин Фрэнк! Они наполнили кружки и чокнулись ими, при этом Фрэнк заметил: — Пожалуйста, господин старший лесничий, не стесняйтесь и не опасайтесь меня! Я крайне простой человек, и поэтому вам не стоит величать меня господином Фрэнком. Называйте меня попросту: господин коллега. Так нам обоим будет лучше. Я никогда не терпел условности придворного этикета… А ваше пиво недурное… Почему-то мы все любим портить себе аппетит высокопарными и часто неестественными новогодними поздравлениями. Вы тоже так думаете, не правда ли? — Совершенно верно! — Хельмерс, улыбнувшись, кивнул. — Такой человек, как вы, может мне понравиться. — Конечно! Каждый, кто развивает в себе настоящие интеллигентные качества натуры, должен быть чуть-чуть снисходительным и либеральным к другим людям. Лично мне это совсем нетрудно при наличии таких профессиональных способностей… Ну, а собственного говоря, где вы учились? — В Тарандте. — Так я и подумал, потому что Тарандт — настоящая Alba Vater практикантов-лесничих со всего мира. — Вы, видно, хотели сказать Alma mater?10 — Нет, нет и нет. Не пытайтесь придираться к моей классической латыни, как это проделывал раньше Дики Джемми — и себе во вред. Если вы последуете его примеру, то наши наисердечнейшие отношения могут очень легко измениться к худшему. Мы — корифеи, а следовательно, не можем позволять никаких придирок друг к другу. Однако куда же это подевался наш бравый Кровавый Лис? — Он пошел к одному из моих гостей, чтобы навести кой-какие справки. Где вы его встретили?