– Крыса. – Прелюбодей, – подал голос Клайв. – И будут низвергнуты в бездну посягнувшие на священность обетов брачных. И будут их души гореть в адском пламени вечность, а после, представ пред очами Господа нашего, обратятся прахом. Это было произнесено с немалой убежденностью. И Милдред вновь кивнула. – Мне, говоря по правде, было плевать, что там и с кем мутит Зои. По ней было видно, что редкостная потаскуха, но братец наш влюбился. Бывает. А она ему изменила с его лучшим дружком, что тоже далеко не редкость. Но вот Клайва это задело. Он всегда очень нервно относился к защите семьи. Шприц вернулся на стол, а Джонни обошел его и остановился перед клеткой. – Я их не убиваю. Они сами… кто-то раньше, кто-то позже. Зои продержалась три года. – Ты… – Не я. Я лишь разрешил Клайву взять лекарство. Его вовсе не обязательно колоть. Можно втереть в кожу. Она любила разного рода маски. Или подлить в питье. Полагаю, оттого, что во рту или на коже всегда найдется пара трещин, через которые болезнь проникнет. Передача ее связана с кровью, ведь именно из крови я и получаю исходный раствор. – Блудница – есть глубокая пропасть, а чужая жена – тесный колодезь. – Как бы там ни было, но это был интересный эксперимент, особенно интересный тем, что Николас ничего не понял… – Джонни хихикнул. Такая очевидная неосведомленность брата его несказанно радовала. – Он винил себя, и только себя… Джонни тер руку о руку, не замечая, как мелко подергивается палец. – Что до парня, то Клайв просто нашел его в пустыне. Связанного. – И убил? – Я об этом ничего не знал. Просто однажды заглянул в его мастерскую и увидел… – Джонни откровенно поморщился. – Говоря по правде, до того я был убежден, что Клайв абсолютно безвреден, несмотря на свою страсть к созданию чучел, но тут… – Знает Господь, как избавлять благочестивых от искушения, а беззаконников соблюдать ко дню суда, для наказания. Это безводные источники, облака и мглы, гонимые бурею: им приготовлен мрак вечной тьмы. – Я велел ему добить несчастного. Боюсь, это все, что я мог сделать. Клайв, подержи ее… время пришло. Клайв двигался быстро. И бесшумно. Милдред успела отпрянуть от решетки и ударила по скрюченным пальцам. – Не смей, – сказала она как можно более строго. – До чего ты докатился? Посмотри на себя! Сколько заповедей ты нарушил? Ей удалось зацепиться взглядом. И вытащить этот затаенный страх безумца. Разум… разум сам сделает остальное. И Клайв отступил, робко спросив: – Мама? У нее бы получилось. У нее определенно получилось бы, несмотря на боль в голове и горло, которое будто невидимая рука сдавила. На кровь, что потекла из носу. На мошки в глазах… у нее обязательно получилось бы. – Выпусти меня немедленно, дрянной мальчишка! Только Джонни не собирался упускать свою жертву. Громкий удар по прутьям заставил женщину в клетке взвыть, а Клайва отшатнуться с ужасом. – Надо же, какая хитрая. – Джонни вновь ударил по прутьям железной палкой. – Из тебя получится красивое чучело… Прут крутанулся. – Клайв, не стой… разве ты не видишь? В нее вселился дьявол, и мы должны его изгнать. Только мы и способны это сделать. Как обычно… ты ведь знаешь? Клайв медленно кивнул. – Войди… и подержи. Мы спасем ее. Как других. Тело не важно, главное, душа ее очистится перед Господом. Ты ведь справишься? Милдред отступила к стене. Она… что она сумеет сделать? Ничего. Но и просто стоять, ожидая, когда кто-то превратит тебя… превратит… в воющую безумную тварь вроде той, что металась в соседней клетке. – Не надо, – тихо попросила она. – Клайв, мама бы не одобрила… – Видишь? Это дьявол. Он притворяется твоей матерью, но ты же помнишь, что и она была далека от истинной веры. Только отец тебя любил. А что он приказал? – Слушаться тебя. И Клайв шагнул к клетке. Его пальцы сжали засов, а четки опутали руку. Засов поддался легко, а Клайв тихо произнес: – Благословенны кроткие… Ну уж нет. Кротости Милдред никогда не хватало. Она отступала и отступала, пусть клетка оказалась невелика, она забилась в угол ее, присела, закрывая лицо руками. Жертва должна выглядеть жертвой. Жертва может сопротивляться, но при этом она все одно должна выглядеть жертвой. У Милдред будет лишь один шанс, и тот призрачный, как разум безумицы, что заметалась по клетке, завыла на все голоса, вцепилась в прутья, мешая Джонни разглядеть, что происходит. Она точно знала, что Джонни боится. Он создал эту женщину, но у него не хватит силы духа остаться наедине со своим созданием. – Заткнись! Шаг. Сосредоточиться. Шелест четок. Это только кажется, что бусины мелькают беззвучно. Вой. И грохот металла о металл, который сменился возмущенным криком: – Ах ты тварь… Хохот безумицы. Рука, которая легла на волосы. Ласковый голос: – Блаженны кроткие, ибо им даровано Царствие Небесное… Милдред выпрямилась, нырнула под эту руку, одновременно выкинув кулак и метя в подмышку, в незащищенную мягкую плоть. И головой ткнулась в живот, выбивая дух из того, кто слишком привык к иному поведению жертв. Она, не позволяя ему очнуться, ударила пальцами в глаза, стараясь не содрогнуться от отвращения. И четки соскользнули на пол. А человек взвыл к величайшей радости той, которая бешено колотила железным ломом по прутьям. – Да, детка, я тебя недооценил… – Джонни отступил от клеток, и в руке его появился револьвер. – А теперь, будь добра, прекрати дурить. С такого расстояния я… С такого расстояния и вправду было сложно промахнуться. Даже камнем. Лука сперва собирался пристрелить урода, но револьвер сухо щелкнул, и все… вот же, а он его, бесполезного, тащил через полподземелья. И чего, спрашивается, ради? В клетке металось нечто, отдаленно напоминающее человека. Выло. Хохотало. Милдред переступила через ублюдка, который скорчился на полу, а в руках Джонни появился крохотный дамский револьвер. Вот и что Луке оставалось? Он вытащил камень. Прикинул, что весит тот пару десятков фунтов. А затем швырнул, целя в затылок. Попал. Да. Хорошо попал. Сумасшедшая в клетке замолчала, аккурат вовремя, чтобы Лука, и не только он, услышал характерный влажный хруст. Рука дернулась. И грохнул выстрел. Пуля ушла куда-то в потолок, а Джонни кулем влажного тряпья повалился на пол. А ведь казался приличным человеком. – Надо же. – Милдред выбралась-таки из клетки. – А я думала, что уже все… – Все. – Лука поднял камень и положил его на стол. Артефакт все-таки. Древний. Ценный. Пусть и слегка измазанный мозгами.