– Зачем позвал? – Слух пошел, что вы моего парня нашли. – Какого? – Вихо. – Твоего? – Лука подобрался. И даже грязноватую тарелку поближе подвинул. Нет, есть это он не станет. Прошли те времена, когда он и сухому хлебу рад был, а в такой вот забегаловке подрабатывал. – Официально он нам никто… то есть имелся у нас сотрудник, но имя другое. И сам понимаешь, закрытый файл. Нужен был кто-то чистый, если проверить захотят. Дилан вздохнул. И, отломав кусок булки – а ломалась она с треском, – сунул в рот. Жевал он медленно, всецело сосредоточившись на процессе. – Тогда, помнится, все было куда как менее прилично. Это сейчас бандюки, чуть что, за широкие адвокатские плечи прячутся, а тогда ножик в руку – и ищи потом. Жертва ограбления. Или просто пьяной драки, в которой даже если виноватого найдут, но разве оно легче станет? А кто-то вообще пропадал, и с концами, это аккурат года три назад, когда колумбийцы пришли. Безумные ребята. Но их местные хорошо проредили и к порядку призвали. Лука приподнял булку. Вялый лист салата, явно видавший лучшие дни. Сизый огурец, который начал расползаться. И мягкая котлета с дырой в середине, точно пальцем проткнули. Соус лежал плотными комочками и с виду был твердым. – Да ешь уже, тоже мне… цаца. – Цаца. – Лука потер кончик носа. Надо будет шоколадный торт купить. Ей понравится. Она шоколад любит. Или сочтет, что Лука нарушил тот молчаливый договор, который возник между ними? Торт – это слишком уж личное. Или нет? Приедет наверняка уставшей, выложится до капли. И вообще, не стоило отпускать ее одну. Или стоило? Милдред не из тех, кто готов подчиняться. – Вон, видишь… в углу сидит, пытается не смотреть. Это Тедди, мелкая шестерка у «Боевых котов». Коты, мать его, бизоны, тигры… хоть бы раз назвали себя баранами, какими по сути и являются. Тедди приглядывает за мной, собирает факты. – Какие? – Неумеренного пьянства. Злоупотребления. Проституток вот пытались подсунуть… – А ты? – А я был слишком пьян, чтобы воспользоваться. – Дилан широко осклабился. – А еще я играю. И проигрываю. Много… скоро, думаю, подойдут с предложением. – А говоришь, жизнь скучная. – Скучная. Разве ж это веселье? Все под колпаком… помнишь, раньше? В Нью-Йорке еще? Когда нас на складах зажали. Пули свистят… – Дилан прикрыл глаза, и вид у него сделался довольный. – Свистят. – Лука потер плечо. Одна и присвистела. Чуть бы ниже, и все. А так месяцок в больничке, полгода реабилитации, потому как нерв задет, а они и с целительским присмотром восстанавливаются туго. – Парня мы в университете зацепили. Была там одна история… предлагали ему заняться распространением. А он к нам пришел. Сам. Толковый был… – Ты про Вихо Саммерса? Точно? – А то… уникум… знаешь, к этому делу ведь тоже талант нужен. А у него был. Сперва я хотел зацепить рыбешку покрупнее. Дурь и студенты – это то же самое, что булка и масло, друг без друга никак. Но одно дело, когда там травка безобидная, а другое – когда серьезные мозголомы проскакивают. И ведь явно, что кто-то из преподавательского состава крышевал, уж больно нагло себя ребятишки вели. Вот я и предложил пареньку дельце. А он и согласился. Дилан подпер щеку кулаком и вздохнул тоскливо. – И чисто сработал, так чисто, что стало понятно, нельзя такой талант упускать. Я и пригласил его на беседу… уговаривать собирался, да… а он с ходу. У него характер такой был. Знаешь, случается, что люди на кураже живут. Вот и он тоже… чтобы риск, чтобы по краю… сочинили легенду… мы-то университетских взяли тихо… – Погоди, та дамочка, которая любовница? – Не совсем чтобы любовница. Скорее куратор. А над ней человечек повыше стоял. Организовали производство на базе университетской лаборатории. Детишек прибрали. Подсадили кого на дурь, кого на легкие деньги. Мы выставили так, что Вихо вроде как не при делах. Его на допросы потягали, помурыжили. Слушок пустили, что он вроде как только в постели с нею… – А что там со спортивной командой? – Лука судорожно вспоминал основные вехи биографии подозреваемого. – Ничего. Передоз обычный. Заигрался паренек. И та девчонка… связалась с профессором женатым, забеременела, а когда он отказался жену оставлять и пригрозил отчислением, сиганула с крыши. Не смотри так. В том университете десять тысяч человек учились. Молодых, заметь, готовых наизнанку вывернуться ради веселья. Вот оно иногда и случалось. Вихо тогда здорово помог. Его и в штат взяли. По закрытому каналу. Потом бы под программу попал. Лука кивнул. Паренек в углу весь извелся, не имея возможности подслушать беседу. Взгляд его цепкий мешал сосредоточиться, порождая в душе естественное желание сломать ублюдку нос. В целях профилактики, так сказать. – И не возражал? Многие не желают идти под защиту. Менять имя. Биографию. Рвать сложившиеся связи. Уезжать куда-то, снова примеряя маску чужой, кем-то другим сочиненной жизни. – Да нет. У него там с семьей, насколько я понял, не больно ладилось. Отец умер. Матери он был не нужен. А для сестры деньги копил. Номер счета у меня. Передашь? – Передам. Деньги, судя по тому, что Лука видел в доме, пригодятся. – Хорошо… после выпуска перевели в Нью-Йорк. Нашли конторку, а дальше он сам зацепился. Талантливый был парень. И главное, умный. Понимал, куда можно лезть, а куда не стоит, да… – Дилан вытащил из внутреннего кармана фляжку и приложился к ней. Крякнул. – Чаек? – А то… горячий. Ползарплаты отдал за нее, но оно того стоит… в нашем управлении чая нормального не найти. – Не только в вашем. – Сперва он по мелочи работал. Выбрался в полусвет… для высшего все-таки рожей не вышел, но дамочки его любили. А он не отказывался. Но и про работу не забывал. Передавал списки, кто, и что, и как… Много пользы принесли, да… Пара видных людей в итоге согласились сотрудничать. Фляга с остатками чая отправилась во внутренний карман. – Потом в банду «Святые» попал. Святой Джордж редкостный был ублюдок, совсем спятил на почве собственной избранности. Но адвокатами хорошими обзавелся. И за собой прибирал тщательно. Претензий у нас много было, но все как-то без доказательств. А это, сам понимаешь… Лука понимал. И пытался переосмыслить услышанное. Парень, выходит, был из своих? Не верить старому приятелю нельзя, но и поверить не получается. – Вихо и собирал базу… доказательную, чтоб ее… собрал… мы тогда их накрыли аккурат с грузом. На два миллиона дури. И деньжата. И «Крегам» досталась. «Святых» и вовсе почти под корень, остатки кой-как там воевали, но их скоренько потеснили, да… Дилан поскреб лысину, которая проклевывалась сквозь редкие волосы, привлекая мух. – Тогда мы решили его убрать на время. Мало ли… вроде нигде и не засветили, но, сам знаешь, случаи всякие приключаются. А у меня на паренька свои планы имелись. Мне он живой был нужен. Вот и отправили его в отпуск на пару месяцев. Домой. К мамочке. Думал, отдохнет, отсидится. Там же глушь такая, что… – не найдя слов, чтобы выразить эмоции, Дилан махнул рукой. – Что случилось? – А чтоб я знал… сперва он тихо сидел. Как тихо… репутацию поддерживал. Гуляка. Мот. Бабник. Несерьезный тип с полным отсутствием моральных принципов. Удобный человек, который явно готов на все ради денег. И маска села хорошо, если никто так и не понял, что было второе дно. – Потом он позвонил из Тампески. Сказал, что в городе неладно, что идет транзит, и, похоже, серьезный. Что айоха замешаны. Дрянь. На земли коренных племен без разрешения не попасть, а пускают они неохотно. – Он передал образцы. Кокс, смешанный с чем-то, что многократно усиливало его действие. Вдвойне дрянь. – И делали его на землях айоха. Вроде бы. Как? Вихо не знал. Собирался выяснить. На него вышли с предложением, пока обычным, поучаствовать в продаже. Он согласился… проклятье, я уже тогда чувствовал, что это дело нам боком выйдет. Боком сидел паренек, явно прикидывая, может ли отлучиться ненадолго или все же упустит что-то важное. Сомнения отражались на его лице, а от активной работы мысли на лбу пролегли глубокие морщины. – Вихо считал, что в деле замешаны егеря. Кто? Так и не понял. Он редко на связь выходил. Из своего городка опасался звонить, не знал, кто еще завязан. Списывался… вроде как с бабами, которые его содержат. Ячейку снял. Письма слал. Но опять же, сам понимаешь, много не напишешь. Лука кивнул. Понимал. – Сперва он думал, что дело только-только затеяли, но эта дурь по всей стране всплывала. И когда мы зацепились… в общем, я просил вывести парнишку. Все же кем бы он себя ни мнил, а это другой уровень. Только ж начальство велело не вмешиваться. А с начальством разве спорят? Вихо сперва продавал. Вроде как… нам выделили неплохой бюджет, лаборатории отрава нужна была. Переносица у Дилана мясистая, широкая и блестит, то ли сама по себе, то ли от привычки его эту переносицу щупать. Щупать и морщиться, будто от боли. – Оказалось, что из этой дряни другую слепить можно, которая вроде как то ли от рака, то ли еще от чего… Но наши кипятком ссались, так хотели добраться до лаборатории. И приказано было не спешить. Денег опять же давали… Когда у нас такое было, чтоб денег давали по первому запросу? Лука согласился, что никогда, что явление это, мягко говоря, удивительное. И оттого подозрительное вдвойне. – Вот то-то же… Вихо не торопили. Все понимали, что если ошибется, то хрен им рыбий, а не патенты на эту дрянь. Я ж тоже не дурак. Это да, Дилан мог производить впечатление не слишком далекого человека, но Луке ли не знать, насколько оно обманчиво. – Дело мальчишки вообще убрали. Везде, где упоминался, под номером шел. А номера – это такое… вот… – он развел руками. – Года два тихо было… то есть дурь шла, конечно. И Вихо привозил, сдавал… его повысили до курьера. Удалось понять, что ее собирают тут, а после уже курьером передают айоха, где те и колдуют. Но доказать, что это они… он оставлял пакеты в условленном месте, получал свой процент и веселился изо всех сил. Со своей стороны мы цепочку выстроили, а вот там… маленький городок, все на виду. И любой чужак вызовет подозрение. – Почему егеря?