- Приносит мне кое-что… и твой приятель Гевин. Деккер забрал новые линзы, я выписывал для него. И еще бакалейщик. Молочник. Была пару пациентов. Уж не знаю, заглядывали они на кухню или нет, потому что ма Спок в город выезжала. То есть, фактически взять треклятую зажигалку мог кто угодно? Но… вряд ли бакалейщик рискнул бы работать в чужой мастерской. - Доказать, что мастерскую использовали, теперь невозможно, - пояснил Ник, возвращая блюдце с предсказанием на стол. – Есть твои слова. И Томаса, но он не до конца уверен, как я понял. У него вообще что-то там с памятью разладилось. - Свихнулся? Вот только свихнувшегося федерала мне для полного счастья и не хватало. - Да вроде нет. Ментальное воздействие – такая штука… память сама по себе такая штука… обманчивая. Иногда кажется, что ты помнишь четко, что было именно так, как ты помнишь, а потом, позже, факты говорят, что помнишь ты совсем неправильно. Усатый выбрался из сада. И газон потоптал, сволочь этакая. И глядит на нас с упреком, мол, не ценим мы чужих стараний и ведем себя отвратно. Нет бы раскаянием следствию помочь. Мысленно я скрутила фигу. И не мысленно, за спиной. Я не то, чтобы суеверная, но вот этот пронзительный взгляд напрочь лишал остатков аппетита. А круассаны еще оставались. - Ты вообще о чем сейчас? - О том, что твой приятель пытается понять, что из того, что в его голове, было на самом деле, а что – плод его фантазии. Не совсем здоровой, я скажу, фантазии. Ага. Понятно, что ничего не понятно. - И ему нужна поддержка. - Моя? - Чья-нибудь. Я слышал, что он встречался с братом. И у них не заладилось. Мягко говоря. Это должно расстроить. Непонимание родственников всегда расстраивает. И круассан последний забрал. Глядя на усатого, Ник медленно поднес круассан к зубам и вцепился в поджаристый бок. Конец первой части.