Мы оба явно нервничали по дороге. Ты сказала, что я по выходным ношу зеленую куртку, а я назло тебе надела обычную — черную. Я тащила за собой Иэна, хотела прийти до тебя и занять любимый столик. Мы в молчании подошли к пабу и зашли, крепко держась за руки. Как же я не догадалась, что ты придешь заранее? Разумеется, ты была уже там. Сидела за огромным столом — человек на восемь — у самого большого окна. Когда мы входили, облака расступились, несмотря на пасмурный день, и тебя осветило солнце. Ты проводила ноготками по бледной шейке, в нетерпении покусывала пухлые губки, подкрашенные оранжевой помадой; волосы окружали лицо золотистым ореолом. Иэн выпустил мою руку. — Это она? — Да, она… Ты нас тоже заметила. Поднялась и предстала во всей красе: великолепная грудь, сиреневая кофточка из ангорской шерсти с глубоким вырезом, точеная фигурка и, конечно же, кожаная мини-юбка, при виде которой я сразу пожалела, что напялила свою. — Кэтрин! — Ты чмокнула где-то в районе моего уха. — А вы, должно быть, Иэн! Очень рада познакомиться! Я столько о вас слышала! Его ты поцеловала по-настоящему, еще и обняла, прижавшись всем телом, поспорить готова — кровь у него прилила не к тому месту… Эх, надо было все-таки по-быстрому заняться любовью перед выходом… Мне вдруг захотелось сбежать. Развернуться и уйти. Иэн зарделся. Словно помолодел. Видеть, как оживают его поблекшие черты, было изумительно и в то же время ужасно. Он прошаркал вокруг стола и уселся рядом с тобой, а мне пришлось сесть напротив. Уже тогда стоило признать поражение… Во время обеда ты сыпала историями из жизни, причем вполне правдоподобными — ваши с матерью скитания по Лондону (романтично, в духе цыганского табора); частные школы, которые оплачивала Джемма (про них я уже читала в резюме); уход отца в раннем детстве (мой тоже ушел, правда, не по своей воле); две «рвущие на части» мамы; как трудно тебе было сойтись со сверстниками и как ты нашла утешение в блоге. Блоге о «трудностях миллениала». Потом ты стала рассказывать о «новом проекте». И твоим «новым проектом» оказался мой журнал! Я рассвирепела, когда услышала. Ты, видимо, почувствовала, потому что опять заговорила про блог. — Я хочу рассказать, как трудно в наши дни состояться. Обрести финансовую независимость, встать на ноги, понимаете?.. — говорила ты Иэну, изредка поглядывая на меня. Конечно, ты писала для сверстников — для тех, кому слегка за двадцать, но я невольно подумала: «У меня те же проблемы». — А… как это называется… «хейтеры» у вас есть? — спросила я. Прозвучало зло. Сама не ожидала, просто была уже порядком взбешена и расстроена, что ты откровенничаешь с Иэном, а мне — в «Джордже» — ничего не рассказывала. — О, да. Даже изнасилованием угрожали, причем по нескольку раз в день. — На мой вопрос ты ответила Иэну. — Черт, Лили, полная жесть! И что ты сделала? — Отключила комментарии, потом ушла из соцсетей. Не выдержала… — Ты по-прежнему обращалась только к нему. — Так как же найти ваш блог, Лили? — снова вмешалась я. — Я решила его пока не афишировать. И с нынешней работой мне нельзя вывешивать все подряд… Если буду подстраиваться, вообще ничего стоящего не напишу, — ответила ты Иэну. — Да уж, поди напиши что-то стоящее, когда мешают… — прокомментировал он. — Точно! — воскликнула ты. Вы говорили все громче и придвигались друг к другу все ближе. Я сидела напротив и старалась (хоть и безрезультатно) делать вид, что меня это не волнует. Однако чем ближе ты к нему садилась, тем громче стучала кровь в ушах. Потом ты задавала Иэну бесконечное количество вопросов. О нем самом, о сценариях. Я пыталась вставить слово — тщетно. Поскольку ты выбрала большой стол, я даже не могла дотянуться и незаметно пнуть Иэна ногой. Он не слушал меня и почти не смотрел в мою сторону, что вполне объяснимо: рядом сидела ты, лучась молодостью и энергией. Веганский бургер стыл на тарелке, вы с Иэном с головой окунулись в разговор, я была третьей лишней. Глупая серая мышь в дурацкой мини-юбке. От нечего делать я взяла на себя функции официантки и уносила пустые стаканы. Задержалась у бара, чтобы пофлиртовать со знакомыми барменами, и наблюдала оттуда, как Иэн воодушевленно о чем-то рассказывает — изливает душу. Интересно, я такая же взмокшая была в «Джордже», как он сейчас? Оказалось, ты тоже не прочь выпить — не отставала от Иэна по количеству пустых стаканов. И ты знала о фильме — какое совпадение! Когда я вернулась за стол, ты восторженно причитала: — Надо же, невероятное совпадение! Боже, ну конечно! Иэн Макивор! Тот самый Иэн Макивор! Я видела ваш фильм! Раза три пересматривала. Сценарий сильнейший! Если бы его получше сняли… — Где ты могла его видеть? — спросил Иэн. — Не помню… На пиратском диске или на Ютубе… Ах, да — приятель рассказал! Он настоящий киноман. Мы сошлись на фильмах Белы Тарра — оба их обожаем. Да, после упоминания о Тарре Иэн навеки твой… Хотя я еще питала надежду, что он почувствует подвох… Мы же не первый день живем, должны понимать: когда все идет слишком хорошо — это весьма подозрительно. Однако ты была прекрасной мошенницей и ложь изливала настолько сладкую, что Иэн не слушал внутренний голос, призывающий его быть осторожнее и не делать поспешных шагов. Он с готовностью внимал лести и таял от фальшивых восторгов. Он собирался еще что-то тебе сказать, и тут я вставила фразу, которую вы наконец услышали: — Когда вы видели меня в зеленой куртке? — Что, простите? — Ты говорила немного несвязно после двух джин-тоников и по крайней мере трех больших кружек пива. На сей раз смотрела я, а ты пила. — Простите, Кэтрин, не расслышала… Оранжевая помада осталась на многочисленных пустых стаканах, которые я отнесла на стойку, и твои губы были нежно-розовые, до неприличия юные. Именно тогда я впервые ощутила ненависть. — Когда вы видели меня в зеленой куртке? — повторила я, игнорируя сверлящего меня глазами Иэна. — Не знаю. Около недели назад… — Где? — Простите, Кэтрин, не помню… Ты взглянула на Иэна, он уставился в пол, явно стыдясь за мое поведение. — Наверное, где-то недалеко. На Грин-лейнс… Да, я почти уверена. — Говорите, Грин-лейнс? Она длинная. Вы долго за мной шли? Ты не ответила. Иэн не выдержал — боялся, что я испорчу ему вечер, и забубнил: — Кэти, милая… Ты сказала: — Простите. Я совсем не хотела вас смущать. Правда… Иэн продолжал изучать свои ботинки, а ты сделала большой глоток и произнесла, глядя мне прямо в глаза: — Я бы хотела быть вашим другом… И поддержкой! Знаете, вдруг вам пригодится мой мастер-класс? Как говорят, устами младенца… Ты вскинула подбородок, затем, пробормотав извинение, удалилась в туалет с лукавой улыбкой на сочных губках. — Тоже мне младенец!.. — фыркнула я и залпом осушила стакан. Как только ты скрылась из виду, Иэн повернулся ко мне: — Ты что творишь?! — Я — ухожу. А ты что творишь, Иэн? Впрочем, мне все равно, но знай — спать с ней я тебе не разрешаю! — Я и не собирался… — Она на меня работает. — Да… хотя не совсем на тебя, на твою начальницу… — Ты неподражаем! — Знаешь, кто неподражаем? Ты — в глазах Лили. Она только и говорит, какая ты замечательная. Дай ей шанс. С каких пор ты так озлобилась? — Оговорка неспроста… Иэн прекрасно знал, что именно это слово я использовала, говоря о матери, и употребил его неслучайно. Я схватила куртку. — Прости! Прости, пожалуйста! Я идиот. Подожди, я допью, и пойдем домой. — Он отпил половину бокала. — Делай что хочешь, Иэн. Впрочем, как всегда. Я в одиночестве вышла из паба и зашла в соседний магазин купить воскресные газеты, хотя сомневалась, что смогу прочесть хоть строчку, настолько была сердитая и «озлобленная». Когда я шла вверх по улице домой, кто-то тронул меня за плечо. Я обернулась и оказалась лицом к лицу с тобой. И снова от твоего взгляда замерло сердце. Я поняла, что ревновала не столько Иэна к тебе, сколько тебя к Иэну. Было тяжело смотреть, как ты светишь ему, а не мне. Хотелось взять тебя в охапку и увести в тихое место, где можно спокойно говорить, делиться мыслями, чувствами и надеждами. — Не сердитесь на Иэна, — сказала ты. Неслыханная наглость — извиняться за Иэна, только на радостях я пропустила ее мимо ушей. — Что он делает? — спросила я. — Допивает… Ты так выразилась, будто все поняла, и вряд ли согласишься спать с ним, даже если я одобрю. Абсурдно, но мне захотелось его защитить, чтобы ты не думала плохо о моем мужчине. Не хотелось, чтобы он выставил себя полным идиотом… — Я тоже скоро пойду. Хотела отдать вам это. И ты протянула аккуратный листочек с красиво выведенной надписью: