Мне неприятно было слышать об этом, ведь он заметил то же, что и остальные мужчины, в целом походя на них, и одновременно, я просияла. По крайней мере, отчасти я ему нравилась. В один прекрасный день моя противоречивость разорвет меня на части. Он прочертил линию от основания груди до вершины соска кончиком пальца, жестким и шероховатым. ― Почему ты занимаешься этим? ― пробормотал Тайлер. Он словно говорил с самим собой. Почему он занимается этим? Зачем ему путаться с Карлосом? Все могло плохо кончиться для Тайлера. Я достаточно повидала деловых партнеров Карлоса, чтобы понимать это. Господи, я даже думать не хочу, что Тайлер добровольно вступил в эти отношения. Карлос владеет многими отраслями бизнеса, но все они нелегальны: наркотики, оружие и, конечно же, мой персональный крест и проклятье, торговля людьми. В котором из них замешан Тайлер? ― Тебе не следует находиться здесь, ― вырвалось со стоном. ― Я знаю, ― ответил он, все еще очарованный ненавистной мне грудью. ― Это неправильно. Почему он не замечает этого? Мне хотелось, чтобы он был порядочным, но если он не мог, по крайней мере, нужно было обезопасить его. ― Я не могу остановиться, ― произнес он. Затем посмотрел на меня. ― Я не причиню тебе вреда. Слишком поздно для этого. ― Просто сделаем это, ― сказала я. Покончим с этим раз и навсегда. Он опустил голову и поцеловал сосок. Не втягивал, не кусал, просто прикоснулся губами. ― Я не должен, ― он обнажил мою вторую грудь и прильнул к другому соску, ― хотеть тебя. Глаза защипало. Так приятно, так сладко. ― Не должен, ― прошептала я. ― Ш-ш-ш, ― сказал он. ― Все нормально. Он ласкал руками мою грудь, в то время как его эрекция вжималась в меня чуть ниже, идеально прилегая. Мне нужно было все прекратить, прежде чем я сделала бы что-нибудь глупое, заплачу или кончу раньше времени. Я изогнулась в максимально соблазнительной позе, которую когда-либо использовала, а таких было немного. Не привыкла я соблазнять мужчин, чтобы меня отымели. Обычно они сами хотели достаточно сильно, чтобы заплатить или заставить меня. Если же сексуального желания у них не возникало, я не особо стремилась изменить настрой. Но для Тайлера я бы постаралась. Я вздрогнула по началу, просто неловко дернулась всем телом, но он застонал и толкнулся в меня бедрами. Я приподняла его рубашку и резко вдохнула запах его твердого тела. Я занималась сексом с большими и сильными мужчинами. Карлос, хоть и старел, оставался крепким орешком, иначе не смог бы вести дела и был без сил, но его мышцы подобно его влиянию, такие же массивные. Могучий мужчина в деспотичном смысле. Тайлер же наоборот был мускулистым и подтянутым. Не как боец, а скорее как атлет. Продолговатый контур рельефа проступал на его спине, глубокие впадинки располагались на животе. Довольно пугающая сила, которую он точно мог бы применить для причинения мне вреда. Не грубое небрежное нанесение травм, а иступляющей боли с точным расчетом. При условии, что у него была слабость к таким вещам. По своему опыту знаю, что все мужчины имеют эту наклонность, особенно когда понимают, что смогут остаться безнаказанными. Я потянулась вниз и потерла его член сквозь джинсы. Все его тело напряглось, будто его палец застрял в розетке, но он позволил мне действовать. Он разрешил касаться себя, исследовать его фигуру, пока нависал надо мной, словно при отжимании. Меня охватило желание, я потянулась и поцеловала его сосок так же, как он целовал мой. Так странно и приятно. Я с трудом сглотнула. Что я творю? Делаю вид, будто все происходящее что-то значит? Боже, я полная идиотка. Я была шлюхой и даже не Тайлера. Я принадлежала Карлосу, который одолжил меня ему для перепиха. И только это имело для меня смысл. Для Тайлера я ничего не значила до сегодняшнего дня, просто далекое воспоминание о глупой маленькой девочке, а после всего его мнение стало только хуже. Я откинулась назад на кровати. Шелковые простыни холодили мою разгоряченную кожу, будто прохладные пальцы реальности укачивали мое измученное тело. Я замерла в ожидании неизбежного. Что хорошего было в моей профессии? То, что в большинстве случаев я могла просто перетерпеть и свалить. Конечно, временами я должна была делать минет, проявлять инициативу или что-то в этом роде, но это лишь тело. Грязная, безнравственная оболочка, у которого, благослови его Господь, была функция автопилота. Он расстегнул штаны. Моя юбка задралась на бедрах, демонстрируя обнаженную киску. Разорвав упаковку, он вошел в меня своим членом, одетый в презерватив. К счастью, все происходило быстро. Какое бы чудовище не скрывалось в тихом омуте, оно затягивало меня, я могла лишь наблюдать за происходящим с одурманенной отрешенностью. Его руки на моем теле. Вес поверх моего. Член внутри меня. Рваный вдох, когда он вошел. Дело было в нем и в том, что этот мужчина делал со мной, не во мне. Я не хотела чувствовать. Его звуки сбивали меня с толку. Когда он слегка отстранился, слышалось лишь тихое дыхание. Затем с низким стоном он глубоко погрузился в меня под шелест шелковой материи. Его хриплое дыхание обдавало мое лицо, пробуждая ото сна, словно поцелуй прекрасного принца. Крошечные влажные поцелуи отмечали каждый толчок, отражаясь на мне и наполняя комнату звучанием: шуршание кожи о ткань, шорох его щетины о мое плечо, мягкое рычание, пока он толкался внутрь. Это были древние, неподвластные времени звуки, но все же новые для меня. Я прежде никогда не слушала секс и не хотела. Я всегда замыкалась в себе, но теперь они стучали в барабанных перепонках, привлекая мое внимание. Что он творит со мной? Затем он замер надо мной, оставаясь внутри, и издавая мужской стон наслаждения, больше похожий на вибрацию, которая заполняла меня, проходила сквозь все тело, подобно дыму, растекающемуся по стеклу. Он вышел из меня, не особо торопясь, рухнул рядом со мной на скомканные влажные простыни. ― Черт, Мия, ― выдал он на одном дыхании. ― Твою мать. Означает ли это, что ему понравилось? Почему меня это волнует? Такая контрастность ни с того, ни с сего разозлила меня. Сегодня он перекидывал обнаженное бедро поверх моих ног, его руки были на моих ребрах, одновременно большой палец вырисовывал круги на моей груди. А сейчас он выражается, а я не знаю, что и думать. Десять лет назад он держался в стороне, подальше от меня, я думала, что он вправе занимать высокое положение, и скорее всего так и было, но я все равно ненавидела это. Воспоминания нахлынули на меня с новой силой. Прошло десять лет, а на самом деле так мало изменилось. Внезапно я перенеслась в ту жаркую летнюю ночь… ― Эй, крошка, ― сказал он, просунув большие пальцы в карманы джинс. Так он меня называл, хоть и знал мое имя. ― Что ты здесь делаешь? Я бросила камешек через лужайку. ― Ничего. Он улыбнулся мне своими прекрасными голубыми глазами. ― Тебе следует делать «ничего» внутри. Снаружи небезопасно. Я посмотрела на шеренгу двориков. Все они были небольшими и ухоженными, наш же выглядел хуже всех, заполненный мусором и поросший сорняком. Абсолютно безопасно конечно не было. Иногда ночью я слышала треск или крики, но знала, что лучше остаться снаружи и посмотреть, что там такое. Внутри точно было небезопасно, по крайней мере, для меня. У меня промелькнула безумная мысль, что, возможно, он проявляет заботу. Или, как я подумала, оберегает меня. ― Я не хочу заходить, ― сказала я. ― Не сегодня. ― Хм-м, ― он сел рядом со мной на большую старую шину, слегка толкнув меня локтем. ― Неужели все так плохо? Но он не понимал, не знал. Никто не знал. При том, что жил справа по соседству, он понятия не имел, что происходило у меня дома. ― Все ужасно, ― сказала я с такой честностью, на какую способен только ребенок. ― Подобно еб*чему аду. Он нахмурился. ― Тебе не следует так выражаться. ― Все так говорят, ― сказала я с раздражением, которое должно было уже выйти из организма, учитывая сложившиеся обстоятельства. Но даже тогда я чувствовала себя в безопасности рядом с Тайлером. Некая умиротворяющая сила, его взгляд, в то время как больше никто не обращал на меня внимания, заставляли меня чувствовать, что, когда он рядом, мне ничего не угрожает. Не то чтобы все меня обижали. Только родитель может по-настоящему навредить двенадцатилетней девочке. У меня был только отец. ― Возможно, все и говорят, ― сказал он, ― но тебе не следует. Ты еще ребенок, разве я не прав? Конечно, я понимала, что я ребенок. Я знала, что восемнадцатилетнему парню, собирающемуся уехать из дома, нет никакого дела до влюбленной в него двенадцатилетней девочки. Он не часто разговаривал со мной, максимум взмах руки или приветствие, когда проходил мимо меня на улице. Я была благодарна и за это. Я знала, что не следует просить о большем. Это привело бы к разочарованию. ― Пожалуйста, Тайлер. Ты можешь меня забрать? Просто увезти отсюда. Куда угодно. Он нахмурился сильнее. ― Мия, что случилось? Я люблю тебя. Звук открывающейся со скрежетом двери перебил слова, которые я хотела сказать, перечеркивая их. ― Мия, тащи свою задницу внутрь, ― позвал отец. Я колебалась, все еще питая иллюзию, будто Тайлер может остановить его, может помочь мне.. ― Живо, Мия, ― сказал отец. Я взглянула на Тайлера. Выражение его лица было мрачным, когда он смотрел на моего отца. Затем парень повернулся ко мне и кивнул в сторону дома. ― Тебе пора, ― произнес он мягко. Всего лишь два спокойно произнесенных слова ударили меня наотмашь. Нет, Тайлер не собирался мне помогать. Не собирался влюбляться в меня. И никто не стал бы. Я забежала в дом с затуманенным взором от слез. После случившегося мне следовало обзавестись иммунитетом, и принять желаемое за действительное. В мое сердце будто вонзили нож и прокрутили, в то время как я сидела на корточках в кухне, прислушиваясь. ― Мистер Кэмпбелл, ― говорил Тайлер. ― Не мне говорить вам, как обходиться со своей семьей, но я хотел бы знать, если что-то происходит у Мии. ― Ты не собирался учить меня, но делаешь это? Никто не спрашивал твоего мнения. ― Я знаю, сэр, но она казалась сильно расстроенной. Может, если бы вы….