Мы оказались на кровати, упав на неё вместе, я ойкнула от неожиданности и улыбнулась, его глаза загорелись озорным блеском, он плавно перешёл к моей шее, его рука блуждала по моему телу, я комкала простынь, выгибалась, как кошка, дурея от желания и сладко постанывала, заводясь от этого ещё сильнее, он перешёл к моей груди и тут волшебство закончилось. Он завис. Нет, с грудью полный порядок, но он отстранился и уставился на неё, стиснув зубы. — В чем дело? — спросила хрипло, а он глухо зарычал и с силой потёр обеими руками лицо, рявкнув: — Черт! — Ростислав?! — спросила истерично, приподнимаясь на локтях, а он пробормотал: — Да за какие грехи… — поднялся и натянут футболку. — Прости, Линда, — сказал, глядя на меня с болью, — прости. Я потом объясню. Не выходи сегодня, ладно? Прошу, останься тут, запрись и никого не впускай. — Да какого хрена?! — взвилась, резко сев на кровати. На глазах от обиды навернулись слёзы, а нижняя губа отпала сама собой, задрожав, как у маленький девочки. Он посмотрел мне в глаза с отчаянием, застегнул ремень на джинсах и развернулся, процедив: — Всегда проверяй, кретин, всегда. Быстро вышел и так громко хлопнул входной дверью, что я подпрыгнула на кровати. Слёзы брызнули из глаз, напряжение требовало выхода, я истерично взвизгнула и запустила в стену первое, что попалось под руку. Поняла, что перестаралась, оставшись без мобильного, раздраженно выдохнула и пошла сушить голову. Надо было его послушать. Дверь запереть за ним, посидеть смирно, но я включила фен, лишив себя даже возможности закричать. Отложила его, посмотрела на дверь и успела только дернуться, как получила удар рукояткой пистолета в висок, мгновенно потеряв сознание. Глаза открывать не хотелось. Очнулась я уже довольно давно, лежала на мягком, одежду на себе чувствовала, руки-ноги не связаны, но обольщаться по этому поводу не спешила. Просто некто решил не заморачиваться, а значит, сбежать возможности нет никакой. Мысли копошились в голове, догадка, кому я в очередной раз понадобилась и зачем, присутствовала и проверять ее я не спешила. Может, поспать? А что? Отойду в мир иной отдохнувшей и посвежевшей. — Просто любопытно, — услышала рядом голос с лёгким акцентом. Насмешливый, ехидный, — как долго ты можешь пролежать без движения? Я засёк, но не сразу. Прошло уже полтора часа и, если честно, я заскучал. — А я тут чтобы тебя развлекать? — ухмыльнулась, приоткрыв глаза. Тот же хмырь, что ударил меня. Ну, хоть тут без сюрпризов. — Я не прочь, — слегка пожал плечом, сидя в огромном кожаном кресле рядом с диваном, на котором я лежала. — А мне вот что-то не хочется, — вздохнула в ответ и надула губы: — Милый, не сегодня, голова болит. Мужчина засмеялся, театрально запрокинув голову, и вальяжно развалился в кресле, положив руки на спинки и широко расставив ноги. Очевидно, тут я должна была решить, что сидеть как нормальный человек ему мешает щедро отпущенное создателем мужское достоинство. Впрочем, о достоинстве в прямом смысле говорить не приходится, вряд ли оно у него было. Да и на дорогую гостью я все же мало похожа: в правой руке он держал пистолет, в левой — телефон и почему-то была уверенность, что мне крышка, едва он зазвонит. — Не интересно, зачем я тебя сюда привёз, например? — спросил, закинув ногу на ногу — На столько скучно? — протянула с удивлением, а он снова засмеялся. — Могу подсказать занятие. Эмир, да? — Хорошая память, — слегка усмехнулся в ответ. — Что за занятие? — Ты уже выбрал себе памятник? — широко улыбнулась в ответ. Эмир хмыкнул и спросил: — А ты? — А мне-то он зачем? — изумилась в ответ. — Я удостоюсь разве что безымянного холмика где-нибудь в лесочке, судя по пейзажу за окном. — Сообразительная, — скупо улыбнулся в ответ. — Даже будет жаль пустить тебе пулю в лоб. — Сомневаюсь, — фыркнула в ответ, — как и в том, что папочке есть до меня дело. — Есть, не сомневайся, — хмыкнул в ответ, — он так трогательно рассказывал историю любви к твоей мамаше, что я бы прослезился, не сиди мы в публичном месте. — Выходит я — плод любви, — протянула мечтательно, — прямо душа поёт. — А я о чем, — вновь рассмеялся и покачал головой: — Надо было раньше тебя растолкать, общаться с тобой — одно удовольствие. — Да я вообще легко схожусь с психами, — кивнула согласно, — с нормальными мужиками как-то не выходит, а с больными ублюдками — самое оно. — Вроде и оскорбила, но я все равно польщен, — крякнул в ответ. — Так ты, выходит, в курсе, что происходит? — Не то чтоб я дружила ещё и с головой, но кое-какие догадки имеются, — пожала плечами равнодушно. — Можешь задать уточняющие вопросы, — заявил великодушно. — Не охото, — слегка поморщилась в ответ и сладко потянулась, — если честно, я планировала вздремнуть. — На том свете отоспишься, — сострил в ответ, а я поморщилась: — Как банально. — А что не банально? — Даже не знаю, — я села на диване с ногами и подняла взгляд к потолку, изображая мыслительный процесс, — например, задумайся ты о последствиях? — Не в твоём положении мне угрожать, — процедил в ответ, а я замотала головой: — Даже не думала. Со мной все понятно, отпускать никто и не планировал. У Дергунов своя пленница, у вас — своя. Папочке деваться некуда, подпишет все, как миленький. Сестренке больше повезло, ее в первую очередь искать начнут и найдут, будь уверен. И тут вы со своим сюрпризом. Дергунов за бортом, если вообще жив останется, контракт в кармане, у твоего шефа липовые документы, хорошие, мы дерьмо не выпускаем. Как в реальности его звать-величать никто не знает, может даже ты сам, но ты… другой разговор, — я злорадно ухмыльнулась, а Эмир напрягся, хоть и силился выглядеть надменно-спокойный, — ты такой же козел отпущения, как и я. Вместе с одним пакетом документов уже готов другой. Фирму перепродадут, твой босс получит нехилый откат, а тебя отправят в свободное плавание, то есть, на корм рыбам. А рыбки в моем окружении с зубками, но ты и так в курсе. Поэтому вопрос прежний — какой ты хочешь памятник? В полный рост, из чёрного мрамора, да? Или что попроще? Выглядишь внушительно, я бы выбрала в полный рост. А может даже склеп со скорбящим ангелом на входе. Очень эффектно, у меня даже мурашки побежали. Сколько времени прошло с того момента, как ты меня вырубил? — Пять часов, — процедил сквозь зубы. — Плюс ещё два, итого — семь. Как там сестренку зовут… Вика, кажется? Викуля уже дома с папочкой и десятком охранников. Ну или в больнице, если Дергунов был не слишком вежлив. Сфотографировать меня успел? Нет? Нет… ну, значит, подождём, пока потребуют доказательств. Есть чего пожрать? Последняя воля умирающей. — А ты не слишком ли разболталась? — уточнил ехидно, а я надула губы: — Ты сам хотел провести время за приятной беседой. Или тему я выбрала неудачно? Давай о погоде. Довольно паршивая, как считаешь? Со мной бежать накладно, чтобы прикрыться в случае чего, без меня — стопроцентный труп, вопрос времени. Деньги ты получил хорошие, но и они закончатся. — Не найдут, — хмыкнул самодовольно, а я пожала плечами: — Понятно, значит не местный. Ну, смотри. Дом обвешан камерами, плюс камеры на парковке. Но ты наверняка их все вырубил, то есть, не попался. Машина либо на тебя оформлена, либо ворованная. Теперь два варианта. Если твоя — Сафронов на пару с Понамаревым по своим каналам поднимут все камеры в округе, начиная с соседних домов и заканчивая банкоматами. И вот они уже знают твою фамилию, — он усмехнулся, а я кивнула: — Умно, но тебя это не спасёт. Тачку наверняка брал у нас в городе, катить через области на ворованной глупо, слишком много переменных, к тому же, ты любишь комфорт, а значит, прибыл все-таки на своей. А у нас такой городишко маленький, весь бизнес поделён, если начать спрашивать, где взять машину, на которой можно спокойно раскатывать, ответ один — господин Кошелев. Помнишь, я говорила, что легко схожусь с психами? Дима мой должник. Угадай, что будет, когда к нему заявится мои? Правильно, номер машины будет в кармане. Дальше те же камеры. И вот они уже наступают тебе на хвост. Пока Понамарев ищет Викторию, за тобой по пятам идёт Сафронов-младший. Я должна была приехать в офис. Семь часов, Эмир. Это чертова прорва времени. Что будет, когда он придёт? Я тебе скажу. Ты получишь пулю в лоб. Ну, может, сам кого зацепишь, или меня грохнешь просто из принципа, но даже насладиться моментом не успеешь. — Я сделаю проще, — ухмыльнулся, подняв руку с пистолетом, — я сниму доказательство и грохну тебя прямо сейчас. А к тому моменту, как кто-нибудь заявится, я буду уже довольно далеко отсюда. А ты получишь свой памятник. — Валяй, — пожала плечами равнодушно, — мне улыбаться на камеру или сделать испуганное лицо? Могу даже заплакать, если это сделает тебя счастливее. — Чувствую, сейчас ты объяснишь, почему это плохая идея, — засмеялся тихо, продолжая держать меня на мушке. — Нет, — мотнула головой, посерьезнев, — вполне рабочий план. Искать все равно будут, по первости. Но ты поедешь осторожно, по камерам не попадёшься, так что если и найдут, то по нелепой случайности. Ну а со временем вообще попытки оставят, похоронят, погрустят, но жизнь не стоит на месте. — Ты сдохнуть хочешь, что ли? — спросил тихо, а я слегка повела плечом, отвернувшись. — Ты сама мне его втюхала, план этот. В чем подвох? — Семь часов прошло, — ответила глухо, — если бы хотели найти — давно бы нашли. Только у моего папочки уже есть доченька любимая, а твой телефон молчит. Либо подписали уже, не найдя ее, либо сделка сорвалась и на меня ему просто начхать. — Я вообще перестал понимать, к чему ты ведёшь, — ответил ворчливо, — поначалу было интересно, но сейчас уже просто хочется убраться отсюда побыстрее. — Да мысль одна и очень простая, — хмыкнула в ответ, — твоя жизнь, как и моя, ничего не стоит. Вообще. Есть ты, нет тебя — начхать. Ты так же, как и я уже выполнил свою роль. А если ещё и знаешь, кто этот тип на самом деле — проделаешь весь свой путь просто чтобы сдохнуть на родной земле. — Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. — Тогда просто пристрели меня и уезжай. — Откуда порез на шее? — Ты теряешь время. Мне отвернуться может? А, хотя, нет, можно не в затылок? Я буду отвратительно выглядеть, — я села прямо и закрыла глаза, сказав: — Я готова. — Ты больная, — ответил удивленно. — Если мы будем болтать, у меня будет перекошенное лицо, — ответила сквозь зубы, — хочу выглядеть красивенько в гробу. Дырку замажут и я как новенькая. Эмир неожиданно заржал, а я приоткрыла один глаз. — Давай к сути, — сказал сквозь смех, — что ты предлагаешь? — Останься у нас, — ответила, распахнута глаза, — документы не проблема, работа не пыльная. Твои связи в родном городе пригодятся. Расширим границы дозволенного. — Хорошо, — ответил легко и убрал пистолет. — Заходи! — крикнула погромче и дверь распахнулась. В комнату ввалился Паша, держа руки в карманах, Эмир дернулся, но я положила свою руку на его, посмотрев укоризненно. — Ты отдала этому хмырю мою работу, — возмутился Кума, а я ухмыльнулась: — Мне нужны все мои психи. — К чему был этот спектакль? — поморщился Эмир. — Ты должен был захотеть, — пожала плечами в ответ. — Откуда ты знала, что тебя уже нашли? — А меня никто и не терял, — удивилась вопросу, — Паша без меня вообще жить не может. Буквально. Ему башку снесут, если со мной что-нибудь случится. — Кстати, об этом, — нахмурился Павел, — ты кто, мать твою, такой? — и тут же развернулся ко мне: — А ты какого хрена вытворяешь? Убей меня, убей. Я уже сам решился, так руки и чешутся.