— Да. И давно. — Как ты там оказалась? Ты же наша, домодедовская? — Долгая история, — Ольга невесело улыбнулась. — У меня же отец бизнес начинал. Мы как раз в старших классах учились. Помнишь? Магазин. — Точно, магазин, — Рябцев хмыкнул. — Мы с пацанами ржали, когда Андрюха Малько — помнишь его? — за пивом туда заходил. Глядь, а там батя твой. И наша классная с ним разговаривает. А от него пахер… Бежал так, что ногу подвернул. Ольга рассмеялась. — Было дело. Он тогда от меня не отставал неделю. «Что твой батя? Он меня видел? Он сдал меня училке? Атас, как дальше жить!» — Точно, так и говорил! — посмеявшись над воспоминаниями, Рябцев вспомнил, что Ольга не закончила. — Магазин помню, да. И что? При чем тут Федюково? — При том, — безрадостно отозвалась Ольга. — Я тогда думала: ну, заживем. Ведь это же бизнес. Богатая буду и все такое. Планы себе настроила… А потом у отца проблемы начались. Он по ночам с ружьем у окна дежурил иногда. Меня вечерами не выпускал. Я спрашивала, в чем дело, он не отвечал. Потом я обрывки его каких-то разговоров услышала. Поняла, что у него с местными рэкетирами конфликт какой-то возник. Требовали больше, чем он мог дать. И он искал решение. Но не получилось… Магазин сожгли. Лицо Рябцева вытянулось. — Вот черт! Я же… Я после школы в учебку укатил сразу. Три года. Та же армия, по сути: казармы, муштра, только лекций больше. Дома только летом нормально и бывал. Я ведь проходил там через пару лет… Но там застроили все, от магазина вашего следа уже не осталось. И я как-то не стал ни у кого спрашивать… Хреново, хреново. И что дальше? — Отец прогорел. Он ведь в магазин все вложил. И он решил, что нам уезжать надо срочно. Квартиру начал приватизировать, чтобы продать. Да не успел… Его избили сильно. Порвали что-то внутри… Он полгода продержался и… Умер, в общем. Рябцев мрачно покачал головой. — Извини. Я не знал ничего. — Тебе не за что извиняться, брось. Ну вот, отца не стало. Мне страшно было одной. А моя бабушка всегда здесь жила, у меня же мама отсюда родом. — А сама мама? — Ты что. Она давно умерла, я еще в садике была. Меня отец воспитывал. Я маму и не помню даже. Ну, то есть помню, но так, смутно. Вспышками. — Ольга поморщилась, не желая углубляться в тему. — И переехала я, в общем, к бабушке. Я в институт как раз поступила перед всем этим… Пришлось бросить. Так я и живу с тех пор. Бабушки нет уже, я одна. Вот, в магазине работаю. Как видишь, все совсем не так, как я мечтала. — Жизнь суровая штука, — согласился Рябцев. — Хватит уже обо мне, Володь. Ты-то как? Где живешь? — Да все там же. Родительская квартира. Они сами уехали в Тверскую область, в деревню, они давно туда собирались. Квартиру мне решили оставить, после того как я… — Рябцев запнулся, но сообразил, что кольцо на пальце итак сдает его с головой, и продолжил: — …После того как женился. Ольга понимающе улыбнулась, кивнула — и не сказала ни слова. Рябцев почему-то ждал вопросов про семью и жену. Но Ольгу это словно не интересовало. А потом принесли стейки, и разговор на скользкую тему смялся сам собой. В ресторанчике играла спокойная, не навязчивая, расслабляющая музыка. А допивая бутылку, Рябцев ощутимо захмелел. Стало легко, свободно, и не возникало никаких вопросов. Он заметил, что Ольга украдкой покосилась на пустую бутылку, и дал знак, подзывая официантку. — Еще одну бутылку, такого же. — улыбнулся Ольге. — Если ты не против? — Если ты не против, то и я не против, — она тепло и, как ему показалось, многозначительно улыбнулась в ответ. Когда принесли вино, он напомнил бокалы. Они чокнулись. Ольга покосилась на парочку, которая решила потанцевать — заиграла медленная музыка — сделала большой глоток и, поднявшись, с улыбкой протянула Рябцеву руку: — Потанцуем? На языке Рябцева вертелась какая-то банальность из серии «раз дамы приглашают кавалеров» или чего-то в этом духе, но он был еще не настолько пьян, поэтому благополучно промолчал. Когда они вышли на танцпол, руки Ольги обвили его шею. Положив ладонь ей на спину, чувствуя совсем рядом ее теплое, стройное и живое тело, Рябцев почувствовал, что у него чуть кружится голова. — А знаешь, — тихонько сказал он. Голос внезапно стал хриплым. — Ты ведь мне в школе безумно нравилась. Ольга кокетливо улыбнулась. — Конечно, знаю. — Серьезно? — Рябцев даже растерялся. — А… Ну понятно. — Если честно, ты мне тоже. — Что? — для него это было открытием. — Шутишь? — Ни разу. Я все думала, когда он наберется смелости, чтобы подойти. Предложит проводить. А ты все не набирался и не набирался… — Вот черт, — пробормотал Рябцев. То ли дело было в вине, то ли в близости Ольги, но ему вдруг стало грустно и обидно за то, что все сложилось именно так. Вика. Измена. Его запои. Всего этого могло не быть. А потом он почувствовал на своей шее тепло губ. Он скосил глаза вниз, решив поначалу, что это все вышло как-то случайно. И увидел лишь чуть приоткрытые призывно улыбающиеся губы Ольги. Вот они, совсем рядом. Больше он не сомневался ни в чем. Рябцев поцеловал ее, и Ольга ответила взаимностью. От ее вкуса голова кружилась еще сильнее. Это была какая-то волна, которая подхватила его и понесла куда-то, а Рябцев не сопротивлялся, отдавшись волне полностью. И больше не было никаких сомнений. * * * — Сначала идем всей толпой на заправку. Забиваемся туда, заливаем полные баки, чтобы по этой части ночью вопросов больше не возникало. Сегодня на пустыре, где ежедневно собирались стритрейсеры для короткого инструктажа-совещания перед выездом на трассу, было около 20 автомобилей. Это была большая группа, которая своим числом легко возьмет в кольцо даже несколько машин — если, вдруг, преступники перемещаются также группой и на нескольких транспортных средствах — но их было вдвое меньше, чем еще неделю назад. Людям стало надоедать. Остались самые верные. Федор говорил, бросая на каждого изучающие взгляды. В отблеске многочисленных фар, заполнявших пустырь, как гирлянда новогоднюю елку, на него смотрели решительные взгляды. Это хорошо. Количество — это хорошо, но качество — не менее важно. — Потом идем к Ленинскому, сворачиваем в сторону центра, и потом на третье кольцо, — продолжал Федор. — Уходим направо в сторонку Варшавки и движемся по ней. Как обычно, идем порядка 80 километров. Не обгоняем друг друга, держимся шеренгой. Как сейчас выедем, сразу поймете кто в каком порядке. И вот так и держимся за соседом. Без авариек и прочего палева. Просто, как обычно, наблюдаем за тем, что происходит вокруг. Только не жмемся, блин, друг другу в ж… пу, — в толпе раздались редкие смешки. — Просто в пределах видимости идем. Чтобы, если вдруг мы с ударной группой вдруг начнем движуху, остальные могли быстро и адекватно увидеть все и реагировать, как договорились. Все? Вопросы есть? — вопросов ни у кого не возникло. — Телефоны у всех заряжены? Я у всех на быстром наборе? Хорошо. Тогда по коням! Федор направился к своей машине. Самые шустрые уже прыгнули за руль своих авто, и пустырь огласил разномастный рык двигателей. — Укол! Федор обернулся. Это был Нос — он шагал к нему, на ходу нацепляя бронежилет. — Слушай, — он чуть помялся, кашлянул. — Народу-то меньше сегодня. Заметно так маньше. — Ну я как бы не слепой. — Каждый день у нас порожняк. Ну, если честно, трезво на ситуацию посмотреть. А мы ведь уже полмесяца почти мотаемся по трассе взад-вперед. Тебя это не напрягает? Федор ждал таких вопросов. Но не от Носа. Почувствовав легкую досаду, Федор решительно выбросил ее из головы. — Посмотри на это иначе, брателло, — сказал он. — Да, улова нет. Но сейчас на М-4 мы. Каждую ночь. Иногда полсотни, иногда меньше, но нас все равно толпа. Рой тачек, которые колонной прут по трассе и докапываются до всего, что не так стоит или не так выглядит. Обрати внимание. С тех пор, как мы мотаемся по трассе: сколько раз банда нападала? Сколько раз мы с тобой видели расстрелянные машины, обложивших их ментов, мигалки и все такое? — Ни разу. — Вот именно. И вот задай себе другой вопрос. А что было бы, если бы нас тут не было? Вдруг эти наши рейды уже сберегли пару жизней? Что если каждый день мы тупо своим видом на трассе просто отпугиваем этих упырей? Нос помолчал, прикидывая. Затем кивнул. — Понял тебя. К ним подошли еще несколько ребят. Федор почувствовал по их лицам, что их терзает тот же самый вопрос. И повысил голос, чтобы его слышали и остальные: — Мужики! С тех пор, как мы стали ездить и шмонать все, что не так стоит, убийства прекратились! Эти упыри со стволами затаились! И да, сейчас нет вроде бы никакого эффекта. Но во-первых, может быть, это благодаря нам. Мы им мешаем, понимаете? Для них мы напряг. Не исключено, что они просто обделались, и благодаря нам спасены несколько жизней. И во-вторых. Банда на свободе. Они сейчас выбились из своего графика. Дислокацию они вряд ли поменяют, они убивают людей именно в районе трассы «Дон». Может, они живут где-то рядом и наизусть все знают, благодаря чему их еще не поймали. Значит, им будет палево ехать в другое место — испугаются, что засветятся, и менты их поимеют. Поэтому они снова появятся. Они скоро выстрелят, я чувствую. Но в этот момент мы будем рядом! Соратники закивали, начали вдохновленно переглядываться и бросать друг другу слова одобрения. Федор хмыкнул и хлопнул Носа по плечу. — Поехали! Распахнув дверцу своего желтого «Ниссана», уселся внутрь и закрепил сотовый на панели приборов. Через минуту рычащая колонна машин, кружась по грязному пустырю, завертелась, как распутывающийся клубок огромной змеи, и выползла на ночную улицу. Первым подозрительным автомобилем была «Лада-гранта». Она стояла в обочине на трассе всего в десяти километрах от развязки. Аварийные огни тоскливо вспыхивали. — Опа! Как интересно! Перед Федором двигались машины разведки. Они первыми вильнули в среднюю полосу. Первая машина рванула вперед, чтобы взять машину в тиски. Увеличивая скорость, Федор заметил черный силуэт перед машиной — человек стоял и махал руками. Взвизгнули покрышки. Человек отпрянул, вертя головой и не зная, что подумать. С двух сторон к нему бросились вооруженные тени. Федор тормознул в десятке метров от «Гранты». Выпрыгивая из-за руля, он шагнул вперед. В глаза бросились длинное черное одеяние и поблескивавший в свете фар крест на груди. Священник. Его разглядели и разведчики и смущенно, даже растерянно, опустили ружья. — Здравствуйте. — быстро начал Федор. — Вы не волнуйтесь, мы не бандиты. Что у вас случилось? Помощь нужна? Священник был мужчиной в возрасте, явно за 50, но выглядел моложаво. Седоватая борода, живые глаза. Он явно успокоился, услышав слова Федора. — Да вот, ребята, — он махнул на машину. — Колесо спустило. А у меня с собой ни домкрата, ничего… Федор быстро посветил фонариком на колеса. Спущенным было переднее со стороны водителя. Он склонился, изучая шину. Прощупал ее пальцами в нескольких местах — и со стороны крыла наткнулся на аккуратный диагональный порез. Обернулся на своих: — Это не они. Те шипами прокалывают, здесь скорее всего кусок стекла шину порезал. — Федор поднялся. — Что ж вы, батюшка, за город неподготовленным? Священник даже смутился.