— Если б я со всеми журналистами знался, я б сейчас на «мерсе» с откидным верхом ездил, — мечтательно зевнул Стасин. Бегин достал сотовый. Вошел в интернет и в поисковике набрал имя журналистки. Нажал «картинки». С дисплея смартфона на него смотрела та самая репортерша, которая на первой и последней его, Бегина, встрече с журналистами в конференц-зале УВД Домодедово задавала ему вопросы. Они встретились перед обедом в крохотном сквере неподалеку от редакции. — Александр Бегин. Вы меня помните? — Конечно, — улыбнулась Света. — Старший следователь из Москвы. — Можно вопрос, Светлана? — она кивнула. — Откуда информация? Я про вашу статью в сегодняшнем номере. — Если журналисты начнут сдавать свои источники, наступит Армагеддон, — хитро улыбнулась Света. — Точнее, наоборот. Скорее наступит Армагеддон, чем журналист просто так сдаст свои источники. — Следствие засекречено. — Серьезно? — Вы не знали? — Знала, — соврала она. — Александр… Можно ведь мне вас так называть? Пользуясь случаем, хочу попросить вас об эксклюзивном, так сказать, интервью. Конечно, когда можно будет. Хотя бы на несколько часов раньше, чем это пойдет по официальным каналам через пресс-службу. — Можно обсудить, — соврал в ответ Бегин. — Но давайте тогда уж договариваться. Я подумаю об эксклюзиве. Неофициально, конечно, без имен… — Само собой! — …А вы расскажете мне про ваш источник. — Это шантаж, — Света кокетливо улыбнулась. — Я бы, может, и с радостью. Но это источник редактора. У него свои информаторы. Редактор просто передал мне эту информацию, а я написала материал. Сама я ни с кем не говорила. — Точно? — Честное пионерское. — С вашим редактором, я так понимаю, торговаться бесполезно? Света деланно вздохнула: — В точку. Он если и сдаст своего информатора, то разве что через суд. И то только после апелляций. Не верите — в интернете посмотрите, он уже пару раз судился с мэрией. Но слушайте, ведь банду по сути поймали, через пару дней наверняка уже официально объявят. Так что есть ли вообще смысл копаться, кто кому что сказал? Рябцев скучал за рулем, наблюдая, как Бегин и стройная журналистка прохаживаются по аллее и общаются. В конце они обменялись визитками. Журналистка двинулась к возвышающемуся неподалеку зданию редакции, Бегин прошествовал к машине и уселся рядом. — Ну и зачем все это? — проворчал Рябцев. — Ты о чем? — То, что сейчас было. На кой черт? После последней склоки с Бегиным Рябцев чувствовал себя неуютно. Но на следующий день Бегин вел себя невозмутимо, словно ничего и не произошло. И Рябцев осмелел. Поэтому сейчас совершенно не стеснялся выражать свои мысли. — У тебя опыт наверняка большой, иначе бы старшим следаком по особо важным не поставили, — продолжал он. — Но знаешь, те вещи, которые ты делаешь… Никогда не видел, чтоб следаки так работали. Например, журналистка эта. Нахрена она тебе? Нет, базара нет, она симпатичная. А задница такая, что я даже отсюда засмотрелся. Но ведь не только за этим мы сюда приперлись? Или ты просто время тянешь и живешь в удовольствие, пока в Москву не погонят? Бегин хмыкнул, но промолчал. Рябцев вздохнул, поняв, что напрасно старается. — Ну конечно. Ты, как всегда, отмалчиваться будешь. Да и на здоровье. Мне плевать, по большому-то счету. — он потянул руку к ключам и завел двигатель. — Ладно. Куда едем? И тут Бегин выдал такое, чего Рябцев ожидал услышать меньше всего. — Пива хочешь выпить? Они расположились в летнем кафе неподалеку. Бегин сам купил и сам же принес к их столику под уютным зонтиком две полные, едва не переливавшиеся через край, ледяные кружки. Оторопело наблюдая за следователем, Рябцев даже предположил, что Бегин после того самого инцидента подлизывается к нему. Сделав глоток, Бегин сказал: — Ты спросил о журналистке. Так вот. У них якобы есть источник, который они ни за что не раскроют. А вот лично я уверен, что все не совсем так. Это не у них есть источник. Это они есть у источника. Который их использует и специально сливает им кое-что. — С чего ты взял? — Я сейчас этой барышне закинул удочку. И узнал интересные вещи. Она в деталях знает все, что ФСБ нарыло на тех азиатов из борделя. Про стволы, про шлюх, про восемь задержанных. Но знает только это. Не знает, что меня отстранили. Не знает, что дело засекречено. — Ну и что? — пожал плечами Рябцев. — Кому это интересно? — Я много общался с журналистами. И с московскими, и с региональными. В Ростове, например. И я в курсе их кухни. Могу сказать тебе, что засекреченность — это «вкусная» деталь, как они это называют. Напечатали бы обязательно. Но им этого не сообщили. Поэтому я считаю: кто-то позвонил их редактору и слил то, что считал нужным. И больше ничего. Рябцев был настроен скептически. — И что это вообще дает? Ну, слил и слил, делов-то. — Э, нет, Владимир. Этот источник специально слил инфу про чуваков из Средней Азии. Ему нужно было, чтобы общественность поверила в исламский след, в экстремистов. И общественность, и наше общее начальство, которое за газетами очень даже следит. Повернуть общественное мнение и следствие заодно в нужную сторону. — Ну и… зачем? — Затем. Что все эти люди из борделя не имеют к нашей банде никакого отношения. Это пустышка. Липа, которую подсунули чекистам, а те с удовольствием заглотили наживку. — Бегин выдержал паузу и закончил почти театрально: — Их подставили. Рябцев, скручивая самокрутку, застыл. Хмуро покосился на собеседника, гадая, не шутит ли он. Бегин не шутил. И вдруг Рябцев фыркнул, поняв, что с него хватит. — Ты серьезно? Блин, я уже начинаю жалеть, что спросил. То есть… То есть, все тут дураки — и менты, и наши опера, все б… дь управление сплошных идиотов, которые ковыряются в носу и строят в песочнице куличики. Следаки из комитета тоже дураки. Все, кроме Бегина, которого почему-то отодвинули и даже видеть не хотят в группе. С чего бы, кстати, да? Ведь у него столько гениальных идей. Правда, иногда он начинает нести какую-то ересь про пустоту, людей, вселенную и остальную по… бень в этом духе, от которой я уже блевать скоро начну. Но… — Рябцев. В первый раз я твои слова проглотил. Во второй раз такого не будет. Опер замер на полуслове. Бегин преобразился с какой-то пугающей внезапностью. Рябцев привык считать того болезненным и немного сумасшедшим хиляком. Но сейчас в его голосе звучал металл, а от самого Бегина флюидами исходила какая-то мощная сила, заставившая Рябцева оцепенеть. Внезапно он ощутил, что в противниках Бегина лучше не иметь. Подавленный этой метаморфозой и собственной реакцией на нее, Рябцев помедлил и пробормотал: — Ладно. Я просто офигел малость… Забираю свои слова назад. — Извинения принимаются. — Ну? — вздохнул Рябцев. — Так что? То, о чем ты сейчас говорил — с чего ты все это взял? Бегин ответил не сразу. Он закурил, пододвинул к себе пепельницу. Словно собирался с мыслями перед тем, как начать. — Давай абстрагируемся от всего и посмотрим со стороны. Итак, четвертый эпизод. Банда расстреляла машину, погибли два пацана. Бандиты впервые прокололись, оставили свидетеля. Но свидетель был никудышный. В итоге все, что у нас есть: усы и бородка, стволы и модель тачки. Негусто, да? — Вообще негусто. — Теперь следи за мыслью. Сразу — сразу! — после этого прокола кто-то анонимно сообщает в ФСБ о борделе. Заметь: не говорит, что там бордель, говорит только о стволах. Странность номер один: как так вышло, что об этом сообщили не в местное отделение полиции? Набери 02 и называй адрес борделя. Позвонили в ФСБ, и не в местный городской отдел, а в областное управление. Где в этот момент по счастливой случайности дежурит полковник Расков. Который только за два дня до этого звонка подключился к делу… — Так. — …И который сразу, в первый же день, заявил, что они будут проверять только версию экстремистов. И буквально назавтра случается этот анонимный звонок. Как раз в дежурство Раскова. И вот Расков находит стволы, из которых стреляла банда. И не где-то, а в борделе, который держат азиаты. Версия экстремистов подтвердилась через долбанные сутки. Круто? Рябцев хмурил брови, внимательно слушая. Осторожно кивнул: — Ну да, звучит как-то… не очень. — Только это еще не все. Итак, стволы. Те самые, которые ищут все силовики Москвы и Подмосковья почти месяц. Но что мы видим? Во-первых: на стволах ни единого отпечатка пальца. Ты работал опером много лет. Скажи мне — если бандос хранит у себя стволы, он заботится о том, чтобы на них не было ни единого его пальчика? Рябцев почесал затылок. — Ну… нет. Задолбаешься ухаживать. Стволы ведь чистить надо, заряжать и все такое. К тому же, если оружие найдут у тебя на хате, один хрен не отмажешься — неважно, есть на нем отпечатки или нет. Твоя крыша — твой ствол, и точка. Это закон. — Правильно, — кивнул Бегин. — Идем дальше. Во-вторых: допустим, ты бандит и убийца, ты террорист-экстремист. И при этом ты владелец борделя. Скажи мне, где ты будешь хранить стволы в этом борделе? Где-нибудь в укромном уголке? Или в комнате, где клиенты трахаются с девочками? Где любой клиент может открыть ящик и найти эти стволы? Рябцев вдруг ахнул, когда до него дошел смысл сказанных Бегиным слов. И он повторил то, над чем две минуты назад был готов смеяться. — Это подстава…! — Это голимая подстава, — подчеркнул Бегин. — Кто-то пришел в бордель под видом клиента и, пока девочка отвлеклась — не знаю, в ванную бегала или там носик попудрить — скинул стволы в первый же ящик комода. Точка. Так все и было, поверь мне. Рябцев напряженно думал. Самокрутку делать не было терпения, и он взялся за сигареты Бегина. — Похоже на то. Очень похоже на то. — Поехали дальше. Банда немного прокололась: наш свидетель описал одного из них. Описал хреново — усики, бородка — и все. Но бандиты использовали этот свой прокол по полной программе. Кто носит усы и бороду? Многие, но особенно мусульмане, правильно? И что же дальше? А дальше уже через сутки после этого прокола бандиты подставляют исламистов, которые так нравятся ФСБ. И все, с этого момента наши чекисты не видят больше ничего. Но они роют там, где, кроме земли, ничего нет. — Твою мать, — пробормотал Рябцев, лихорадочно соображая. Он искал в версии Бегина прокол, но… не находил. Все было логично. В отличии от версии официальной, по которой сейчас шло все основное следствие. — Ты говорил с Расковым? Может, к Лопатину подойти? Он не дурак, если ему все объяснить — задумается. Бегин ответил не сразу. При этом поглядывая на Рябцева так, словно рассуждал, стоит ли озвучивать эту часть своей версии. — Лопатин — начальник УВД Домодедово. У него еще отец в ГУВД Московской области какой-то большой начальник, ты ведь в курсе?