Вилент улыбнулся в ответ. — Иди. Онри будет волноваться. Он и так уставший и злой. — Отчего злой-то? — А ему нужен особенный повод? Я хихикнула. Да повода чтобы злиться дяде не нужно было. Мне иногда казалось, что он беситься по какому-то особому графику, чтобы не терять сноровку. Закутавшись в одеяло и подхватив свою сумку, я пошла туда, где виднелся свет от костра. Жутко хотелось оглянуться, но я сдержалась. Хватит на сегодня. Что-то неладное творилось со мной рядом с этим человеком. К тому же бунтовала магия. А это плохо. Это я и без нравоучений магистра понимала. Гарх его знает, что это может означать. Но проверять было боязно. И решила держаться подальше от причины моего смятения. Ни к чему это. Пока, по крайней мере, не научусь контролировать силу. Онри сидел возле костра, скрестив ноги перед собой и покуривая трубку. Он редко доставал ее, за всю дорогу всего пару раз. Клубы неприятно пахнущего дыма окутывали его, брови нахмурены, а между ними затаилась такая знакомая недовольная морщинка. Похоже, магистр пребывал в глубокой задумчивости, потому не заметил моего приближения сразу и обратил на меня внимание, только когда я вцепилась руками в слегка горячий котелок с кашей и начала громко тарабанить по нему ложкой. Мммм. Как вкусно. To ли от проделанного пути по болотам, то ли от того, что обедали мы скудно, я набросилась на кашу, как отощавший волк на одинокую овцу. И только когда уже не могла вдохнуть от переедания, отползла от котелка и рухнула на землю, как была — закутанная в одеяло, ткнув под голову сумку, которую так и не удосужилась отставить в сторону. Говорить не хотелось. Хотелось спать. Но я все же спросила: — О чем ты задумался? Я старалась не смотреть на дядю. Боялась, что он заметит, почувствует, что со мной что-то не так. Потому прикрыла глаза. Я не опасалась очередных нравоучений и выволочки за безответственность. Просто не хотелось увидеть в его глазах осуждения, не хотелось разочаровывать его. Я боялась, что своим поведением оттолкну, потеряю его, так как когда-то потеряла отца. Он не стал за эти дни для меня тем, кого я потеряла много лет назад. За кем скучала все эти годы. Это чувство только зародилось. Еще не выросло. Но я боялась. Боялась, что снова останусь одна. — Вот думаю, кому понадобилось топить людей в болоте. И какого демона они на это пошли. Знают же, что в болоте кроме жаб искать нечего, — ответил Онри. — Так уж и нечего? — Ну ладно. Допустим они сюда перли бы искать солнечный камень, но не золото же. Это все равно, что лунный камень искать. — Лунный камень? Я о таком не слышала. — Еще бы. Это легенда, Нарри. Их не бывает. Иначе маги бы перерыли все болота вдоль и поперек. — А что в нем такого ценного? Это было интересно. Я даже повернулась на бок, забыв о том, что вроде как не хочу встречаться с ним взглядом, и уставилась на него в упор. Онри выдохнул еще один клуб дыма и помотал головой, пробормотав что-то о том, что такое невыносимое дитя могло быть только у Брианны. Ну и что? Думал меня смутить? И не подумаю. Такая я есть. — Нарри, это только легенда. Слова не возымели естественно никакого успеха. — Лунный камень, по легенде, рождается там, где луч полной луны, касается первого чистого источника чистой воды в болотах. Он совсем крошечный, но каждое полнолунье набирает силу и растет. Говорят храмовники, что это слеза богини Америст — богини магии. И как и все божественное, он имеет особую силу. Лунный камень способен увеличить потенциал любого мага и улучшать контроль над внутренними потоками. Его нельзя огранять. Нельзя нарушать природную структуру. Как только его коснется резец мастера, он превратиться в обычный булыжник. Но повторяю, для особо одаренных, это только легенда. Я кивнула, решив для себя, что когда все уснут обязательно поговорю с новой подругой. Вилент вернулся, когда мы уже устроились на ночь и я отчаянно делала вид, что засыпаю на ходу. За ним плелся чисто вымытый и мокрый Дрог. Оба рухнули на землю, как подкошенные и столь синхронно, что едва смогла удержать смешок. Сплю я. Сплю. Даже сквозь смеженные веки я чувствовала на себе взгляд Вилента. Было приятно и волнующе. Но я отмахнулась от этих чувств и стала прислушиваться к дыханию своих спутников. Когда мужчины засопели глубоко и ровно, я тихонько поднялась. Дрог вскинулся, уставившись на меня своими карими человеческими глазами, но я шикнула на и он снова уронил голову на лапы, провожая меня взглядом. Ночь была прохладной и я невольно дрожала. Или может это не от холода, а от волнения и предвкушения. Ну и что, что это всего лишь легенда. В каждой сказке есть доля правды. Почему это тоже не может оказаться чем-то вроде этого? Проверить то можно. Я прикусила губу, чтобы не выдавать своего нетерпения. Благо от болота мы отошли не далеко. Я присела возле зарослей камыша и тихо свистнула. И чуть не свалилась в лужицу позади, когда из камышей на меня уставились два жабьих глаза. — Что надо? — спросила кикимора и оскалила в подобии улыбки мелкие острые зубки. В лунном свете она казалась невесомой, сотканной из воздуха и хрупкой. Мало кто знает, что эта хрупкость только видимость. — Что ты знаешь о лунном камне, — не стала я ходить вокруг да около. Кикимора напряглась, мордочка исказилась злобой. Что я такого спросила-то? — Зачем тебе лунный камень? Ага! Значит не легенда. — Просто спросить хотела, — соврала я и протянула ей краюху хлеба. Кикимора на нее даже не посмотрела. Демоны, это новость. — Ничего не знаю. Иди прочь, — и спряталась в камышах. Я подавила вздох разочарования. Но один плюс все же был, камень действительно существует. И пусть меня осудят светлые боги, я хочу его себе. Магия кипела и обжигала меня изнутри, я несколько раз вдохнула-выдохнула. Не хватало еще потерять над собой контроль сейчас. Я стиснула зубы так, что они скрипнули. Тяжело поднялась на ноги и развернулась к нашему лагерю. — Стой! — крикнул кто-то от болота и я резко развернулась. Кикимора стояла, сгорбившись и сверкая злыми глазами. Я даже растерялась. — Богиня любит тебя, — и протянула на раскрытой ладони камешек, размером с фалангу указательного пальца. Я протянула руку, но кикимора сжала ладонь в кулак. — Заплати. Я достала хлеб, но она помотала головой. — Кровью плати. У меня аж дыхание перехватило. Кровь мага слишком сильна, чтобы питать ею нечисть. Она даст ей силу подолгу ходить по земле и уходить далеко от родного болота. И кроме того свяжет мага и нечисть навсегда. Они не смогут навредить друг ЯРУГУ- Я сглотнула. Стоит ли этот камень того, чтобы породниться с почти незнакомой нечистью. И поняла. Да, стоит. Но все же спросила: — Зачем тебе моя кровь? — Для болота. Ты заберешь самое ценное, что у нас есть. Нашу магию. Оно умрет. Я хотела было сказать, что болото и так не сильно потому, что не живое, но промолчала. Вытащила из-за пояса маленький ножик и чикнула по пальцу. Боль обожгла и на месте пореза тут же собралась большая красная капля. Кикимора достала листик лотоса и свернула его так, чтобы собрать плату. Странно, но ни капли из него не вытекло. Было ощущение, что сейчас мы делаем что-то очень важное. И противно было ощущение, что это важное от меня ускользает. Когда кулечек наполнился. Кикимора ловко спрятала его, будто и не было, и ткнула мне в руку лунный камень. Доселе неспокойная магия, залегла, как кот на печи, едва он коснулся руки. Ощущение было непонятным. Камень был холодноватым и мягким. С виду совсем обыкновенным. Мутным и ничем не примечательным. И только свет, похожий на отблеск лунного луча на водной глади, делал его особенным. Нужно сказать, что к костру я вернулась в самом прекрасном настроении. Спать совсем не хотелось. Вилент открыл глаза и уткнулся в меня сонным взглядом. — Ты где была? — В кустики ходила, — сообщила я доверительно. Он кивнул и перевернулся на другой бок. А я… провалилась в сон, едва коснусь головой сумки, которая служила мне подушкой. Уже на краю сознания, пришла мысль, кажется даже не моя, что камень никому показывать нельзя. Пусть он остается просто легендой. Глава 18 Утром мы наспех позавтракали, свернули свой лагерь и двинулись в путь. Дорогу найти было легко. Она была хорошо наезженная. Болотный говорил, что к нему часто ненормальные в гости ломятся, но не в таких же количествах. Тут целый Туалскй путь протоптан по которому сиврайские купцы привозят с юга пряности и тонкие шелка. Я, по крайней мере, так его себе представляла. Онри только щелкал языком, от такого человеческого безрассудства. Я была с ним полностью согласна. Неведомо, что больше застилает глаза, человеческая жадность или предвкушение тайны, но желающих разжиться золотом на болотах, оказалось не мало. Интересно, неужели они не думали, о том откуда ему тут взяться. Когда солнце вошло в зенит, мы выехали на торговый тракт. На пересечении дороги от болот и большого караванного пути, стоял постоялый двор. Выглядел он довольно прилично. Опрятный немалых размеров двор, заставленный телегами из проходящего как раз в это время каравана с товарами с юга, судя по запахам пряностей от них. Повозки, расписанные серебром, и заставленными сундуками из красного дерева. Вилент сказал, что там скорей всего драгоценности и ткани. И я кивнула. Ужасно захотелось посмотреть. Хоть краем глаза. Когда в нашей деревне проходил караван, все жители селения сбегались посмотреть на их товары. Такое случалось не часто, разве когда основную дорогу размывало и приходилось давать крюк. Такие дни становились для местных женщин праздником. А торговцы ломили такую цену за свой скарб, что у мужчин зубы сводило, но отказать женщине, которая влюбилась в вон то колечко, или вот тот кусок шелка, которого отродясь в деревне никто не видел, не смог даже стойкий к бабским причудам староста Басько. Денег, как таких у деревенских не было и торговцы нехотя соглашались на мен. Часто за три локтя шелковой ткани они увозили с собой десяток куньих шкурок, выделанных и высушенных. Мать фыркала и называла это обдираловкой. Я не спорила. Ей лучше знать истинную цену их товарам. И сейчас я молча поедала глазами повозки.