— Их даже больше, чем нужно. Запустив руку в карман сюртука, он достал две коробочки с патронами. — Хватит для небольшой армии, но нам столько стрелять не придется. — Вы, ребята, собрались стрелять или болтать, пока прутики не завянут? — Эбби собрала остатки пикника и сложила в повозку. — Замечание по делу. — Преподобный улыбнулся Эбби. «Боже, — подумал он, — я давно не был так счастлив». Он с трудом отвел взгляд от Эбби, которая была великолепна — с руками за спиной и блестящими глазами наблюдая за происходящим. — Ладно, сынок, — сказал Преподобный. — Это револьвер военно-морского образца, 36-го калибра, модель 1861 года. Переделанный из капсюльного под унитарный патрон. — А не проще было купить новый? Папаша говорит, 45-й — штука что надо. — Мне этот больше по вкусу. С оружием дело совсем не в калибре. А в том, в чьих оно руках. Он медленно взвел курок, поднял револьвер и выстрелил. Один прутик пропал. Так повторилось пять раз — и не стало еще пяти прутиков. — Хорошая стрельба, — сказал Дэвид. — Но больно медленно. — Я учу, как правильно стрелять, а не как быстро доставать револьвер. — Но я и этому хочу научиться. — Тогда воткни новые прутики. Дэвид отправился исполнять поручение. Пока он был занят, Эбби и Преподобный молча смотрели друг на друга. Не было нужды говорить, когда им просто было хорошо. Дэвид вернулся к Преподобному. — Моя очередь? — Почти. — Преподобный зарядил револьвер и заткнул его за кушак. А потом выхватил. Дэвид едва успел разглядеть движение. Рука Преподобного словно расплылась в воздухе — и вот револьвер уже нацелен, взведен и грянул первый выстрел — и первый прутик исчез; курок снова взведен — второй выстрел, потом еще и еще, пока в воздухе не повисло облако едкого дыма. Все прутики были скошены под корень. — Господи Боже! — сказал Дэвид. — Сынок, следи за языком. В отличие от нас, Господь не такой уж любитель меткой стрельбы. — Черт, вы не хуже, чем Дикий Билл Хикок. — Пожалуй, лучше, — серьезно сказал Преподобный. — А можно теперь я? Хочу попробовать. — Пока только стрелять, без лихого выхватывания. Дэвид кивнул. Тем временем Преподобный зарядил револьвер. — А как же кобура? Наверное, она пригодилась бы, чтобы быстрее доставать? — спросил Дэвид. — Это всё бульварные книжки. Хикок, например, носил кушак. Когда мушка спилена, — Преподобный продемонстрировал, что мушка плавно сглажена, — можно не бояться зацепа. Кобура имеет свойство захватывать револьвер. Кушак или просто ремень лучше — пойди приготовь новые прутики. Дэвид помчался за новыми мишенями. На сей раз он набрал целую горсть и воткнул прутики в ряд. Он пересчитал их — одиннадцать. Бегом вернулся к Преподобному. Преподобный протянул ему револьвер. — Когда будешь готов, возьми покрепче и направляй точно палец. Целиться не нужно. Представь, как ты выпрямляешь палец и наводишь на мишень. Так ты вернее попадешь. Мягко нажимай на курок. Дэвид поднял револьвер, взвел курок и выстрелил. Пуля попала в край дороги. — Ты слишком старательно целишься. Нужно как бы слиться с револьвером. Он должен стать частью тебя, твоим железным пальцем. — Можно засунуть его за ремень и выхватить? — Разве что хочешь лишиться мужского достоинства. Дэвид обдумал услышанное. — Намекаете, я могу отстрелить себе хер? — Вот именно. Эбби прыснула. — Простите, мэм, — сказал Дэвид. — Я совсем про вас забыл. — Всё в порядке, — сказала Эбби. Дэвид снова направил револьвер через дорогу, взвел и выстрелил. Он повторял это, пока барабан не опустел. Ни один из выстрелов не поразил цель, но они ложились все ближе. Дэвид отдал разряженный револьвер Преподобному, добавив: — Черт. — Нужно время и терпение, — сказал Преподобный. — Раз за разом, взводя курок, ты привыкаешь к весу и тренируешь мускулы предплечья, пока револьвер не становится продолжением руки. — Он прицелился. — И пули вылетают будто из тебя, а не из дула. Он перезарядил револьвер и засунул за кушак. Пусть наставляя Дэвида, Преподобный сознавал, что устроил демонстрацию отчасти для Эбби. Он выхватил револьвер, на сей раз левой рукой, взвел — и выстрелил шесть раз подряд. Шесть прутиков исчезли. — Ух ты! Вы лучше Дикого Била Хикока. — Я же говорил, — подтвердил Преподобный. Еще раз перезарядив, он сунул револьвер за кушак. Теперь он выхватил правой, выстрелил, перекинул револьвер в левую руку, выстрелил, вновь перекинул — и так, пока не скосил еще шесть прутиков. Итак, двенадцать выстрелов — шесть с левой руки, шесть попеременно — и ни одного промаха. Эбби захлопала в ладоши. — Благодарю, мэм, — сказал Преподобный и обратился к Дэвиду: — Глянь-ка, как близко к земле я их срезал. Дэвид помчался через дорогу. Все двенадцать прутиков были ровно срезаны у самой земли. Двенадцать? Он отчетливо помнил, как воткнул одиннадцать. Не беда, Преподобный сам отыскал двенадцатый. Но, нагнувшись рассмотреть прутик поближе, Дэвид обнаружил, что тот сильно отличается. Он разгреб землю и, поняв, что это такое, завопил: — Преподобный! Скорее сюда. (9) Убрав револьвер, Преподобный быстро пересек тенистую лесную дорогу. Эбби спешила следом. Оказавшись рядом с Дэвидом, он присел на корточки, разглядывая прутик. Это оказался совсем не прутик. А грязный человеческий палец, отстреленный у первого сустава.