Зато нам удалось пообщаться с прекрасным специалистом по Тыршванку, чьим контактом поделилась Элина. Им оказался энбен – представитель бесполой расы, имевшей две пары рук и самую стабильную психику во всей галактике. Оно рассказало нам много нюансов о тыршванкцах, и самым главным аспектом было их восприятие звука. — Скажите, что может привлекать гениальных осьминогов в моей музыке? — спросил у него Айн. — Я составляю концертную программу, основываясь на статистике просмотров и лайков, но не совсем понимаю принцип тыршванкских симпатий. С гу-саанами и крокушанцами было проще… — Вышлите мне треки, я послушаю. — Энбена явно заинтересовал вопрос, было видно, что с такой ситуацией оно сталкивается впервые. Спустя некоторое время, когда оно всё прослушало, прогнало звук через какой-то аппарат, созданный для разбора речи тыршванкцев, и проанализировало результаты, то выдало о-очень интересные выводы. Собственно, Айн и сам о многом догадывался, но сейчас мы получили полную информацию. — В ваших песнях потрясающе красивые гармонии! — От избытка эмоций энбен взмахнуло сразу четырьмя верхними конечностями. Надо же, как проняло, обычно эта раса спокойна, мне ли не знать, я у них практику в прошлом году проходила. — Причём вы используете очень широкий диапазон, в том числе и ультразвуковой. Удивительно, ведь вы – простой альвианин! Вы слышите эти звуки? — Если бы я их не слышал, то не смог бы сочинить и, конечно же, записать, — ухмыльнулся Айн. — Логично же? — Вы сами записываете треки? Я в том смысле, что для этого обычно нанимают массу специалистов… — Да, я замыкаю весь процесс на себе. Более того, я это записываю из головы благодаря атлантской технологии. Потом, конечно, дорабатываю в программе и отдельно записываю голос – он почему-то плохо звучит при переносе мыслеформы в цифру. А ещё я не простой альвианин, а бракованный – мои уши не улавливают пси-волны. — Немыслимо! — воскликнуло энбен, хватаясь за свою лысую голову. — Вы – настоящий уникум! Почему я раньше не слышал ваши песни? — Не знаю. — Айн пожал плечами, бросил взгляд в мою сторону и хитро подмигнул. Видимо, вспомнил, как я его не узнала в нашу первую встречу. — А я знаю! — Энбен вновь экспрессивно взмахнуло руками. — Я слишком много работаю! У него даже глаза увлажнились, что для этой расы признак крайней степени экспрессии. — Слушайте! — Внезапно Айн тоже загорелся, видимо, экспрессия подействовала. — А что вы скажете об этом? Понравится ли что-то в подобном ключе тыршванкцам? Только прошу, ни с кем этим файлом не делиться – это эксклюзивная запись из моей головы, как я услышал поющий каньон на Гу-саане. — Это потрясающе! — выдало энбен спустя пару часов, когда вновь с нами связалось. — К сожалению, полностью я могу это оценить лишь графически, но даже то, что воспринимают мои уши – сражает наповал. — А что с графикой? — Мы уже знали, что с помощью того самого прибора энбен делает анализ, но как именно это происходило, тот не говорило. Поэтому я и уточнила. — Вот! — Энбен вывело на голо-экран какой-то дивный рисунок, который буквально зачаровывал прихотливым переплетением линий. — Это, конечно, сложно понять тем, кто не умеет расшифровывать графическое воплощение звуковых гармоний, но хотя бы поверхностно… — Можете переслать мне все графические файлы по моим песням? — попросил Айн спустя несколько минут. До этого он завороженно рассматривал линии. — Да, конечно, есть ещё картинки с цветовой окраской. — О, а это вдвойне интересно! После этого разговора Айн буквально выпал из реальности. Он сидел, слушал песни и ту запись гу-саанского каньона и смотрел на картинки. Зарылся в сложнейшую инструкцию по расшифровке, которой уговорил поделиться, а потом… Потом мы его и вовсе потеряли. Он вставил в ухо ту самую серёжку, с помощью которой записывает свои мыслеформы, хорошенько поел, напился сладкой воды и погрузился в творчество. Уединиться в текущих условиях не было никакой возможности, поэтому он забился в угол, отгородившись контейнером с диваном. Всё это время мы ходили буквально на цыпочках, потому что понимали – рождается новое творение. Подозреваю, это будет самый настоящий шедевр. Даже Морфанталь, который всё-таки смог к нам прийти, несмотря на повышенную нагрузку, не тронул его. Только посмотрел на общее состояние, осторожно снял параметры с помощью ручного сканера, покачал головой и вздохнул. — Охрогсеть, какие он переживает нагрузки… — Это опасно? — я не смогла удержать волнение при себе. Уж слишком переживала. — Если будет соблюдать указания моего дяди, то нет. — Док с явным любопытством заглянул в монитор, на котором отображался процесс записи. — Жаль, что ничего не понятно, но очень интересно! Вызовите, когда закончит – проверю его. Словно услышав его, хотя на деле это просто совпадение, Айн прекратил самоистязание. Простите, но я не могу по-другому это назвать, потому что вид у него был ещё тот. Кожа из белой стала серой, губы и вовсе посинели, глаза он то открывал (с большим усилием), то снова закрывал. — Спать! — постановил Морфанталь и поднял его на руки. — Подожди, серёжку надо поменять! — Я полезла в сумочку Айна, достала оттуда пустой контейнер из-под сережки для записи и второй с серёжкой для быта. Быстро, но осторожно сняла и убрала одну, вставила вторую и только тогда кивнула доку, мол, можно нести. Айн на это довольно улыбнулся, а ещё посмотрел с такой нежностью… У меня чуть колени не подогнулись! — Капельницу ему что ли поставить? — задумчиво пробормотал Морф, когда положил его на кровать. — Глюкозу по вене пустить… — Не надо. — Айн хоть и был слаб, но находился в сознании. — Просто дайте попить сладкой воды. Я тут же спохватилась, нашла его бутылочку, отвинтила крышку и осторожно поднесла к губам. Айн пил осторожно, мелкими глотками. Опустошив всю бутылочку, он с самым довольным выражением лица, на которое только был способен, облизнулся. — Вкусно. Из твоих рук особенно… — Нет, вы посмотрите на него, он ещё и флиртовать успевает, — усмехнулся док. — А теперь серьёзно. Если бы не эртанская еда, которая значительно облегчила последствия прививки, ты бы с такими фокусами отъехал за горизонт телесной оболочки. Без возможности на возврат. Это понятно? — Понятно. — Айн сразу посерьёзнел. — Так вот, поскольку у нас с тобой договор медицинского патронажа, ты теперь, прежде чем садиться за запись, спрашиваешь разрешение у меня. Это тоже понятно? — А потом-то зачем? — Айн от удивления даже глаза распахнул. — Ладно, сейчас признаю косяк, но… — Пф, послушав рассказы о гастролях, я понял, что впереди у вас много дивных приключений, которые явно не обойдутся без последствий. Поэтому говорю ещё раз: перед серьёзными нагрузками связываешься со мной! Да, я могу быть вне зоны доступа, во время проведения операции у нас особый режим, тогда смотри сам, но сначала всё-таки звони! Если не отвечаю, то пиши. — Я смотрю, ты серьёзно за нас взялся, — хмыкнул Айн. — Куда деваться, когда столько камней отвалили, — отшутился Морф. — В денежном эквиваленте лет на семь вперёд, если не больше. Ладно, мне к пациентке надо, у неё такие ожоги… — Спасибо! — проговорили мы с Айном одновременно. — Не кашляйте тут. — Отмахнулся док. С тем и отбыл. — Может, всё-таки поешь, прежде чем ляжешь спать? — Я взяла в руки контейнер с едой и даже приоткрыла крышечку, чтобы он соблазнился запахом. У Айна чуткое обоняние, это я давно поняла. Вот и сейчас он повёл носом, явственно заинтересовавшись содержимым. — Только если из твоих рук… Это было странно и одновременно очень волнительно. Я ещё никого не кормила с ложки, поэтому даже подумать не могла, что сей процесс может быть таким будоражащим. Хотя, чему тут удивляться, это же Айн. Только он умеет смотреть так пронзительно, отчего в груди трепещут бабочки, а руки начинают подрагивать. А его губы… Так, Ма`алва, соберись! Смотри мимо, например, на шею. Швах, а на шее такая вена, которая чётко выделяется, когда он жуёт (и когда поёт тоже), а на этой вене ещё и родинка… Губы почему-то сами тянутся прикоснуться к ней. Юта, держи себя в руках! Губу закатай! Слюной не капай! Ты взрослая девочка, в конце концов! Глава 12. Свобода! Айн Пять дней изоляции закончились совершенно неожиданно. Я как раз завершил работу над новым треком, в котором соединил всё: гармонию звуков из каньона Гу-саана, несколько инструментальных партий и свой вокал, который записал в санузле, предварительно обеспечив там более-менее нормальную звукоизоляцию и звукопоглощение с помощью матрацев и такой-то матери. Самый смак композиции заключался в том, что там не было слов вообще, только игра звуков. После сведения и мастеринга я, слегка волнуясь и в то же время предвкушая, включил итоговый результат своей команде. Док тоже присутствовал – он как раз пришёл сообщить нам, что мы теперь можем выходить из каюты. — Это что вообще такое? — Морфанталь даже глаза выпучил от изумления. — Моё творчество, — хотел ответить невозмутимо, но слишком волновался, и голос дрогнул. Такое я ещё никогда не писал. Даже Интро с вокализом было иным, более простым. Я чувствовал, что вышел на новый качественный уровень. — Охрогсеть! — Док где стоял там и присел. — А можно мне его перекинуть? От него такие странные вибрации. Я прямо чувствую, как мне очень хорошо от этих звуков. Никогда не был меломаном, хотя иногда люблю послушать хорошую музыку. Но это… — Цепляет, — пролепетала Юта, встряхнув волосами. — Проникает сразу внутрь. — Да, точнее и не скажешь! — Кивнул Морф. — Прямо сквозь кожу куда-то сюда. —Он показал на грудь. — Хотя я, как врач, прекрасно понимаю, что это всё игры слухового аппарата и мозга.