Мир, оказывается, такой огромный! И страшный. И интересный очень. В нём не только наша Вселенная, но ещё и куча других миров, и все они связаны между собой, и как-то можно из одного в другой попасть… Но мне пока этого мира хватит, я здесь ещё столько всего не видела! Да и страшно, если подумать. Так что не завидую я ни Хелен, ни Нику. Вот ни капельки. А на море мне очень понравилось. И море, и то, что Тиму море нравится, и хатоны, и их мохнатые лошадки… И даже лес, но только если в глубину не соваться. И вот удивительно: и лес живой, и море живое, а как-то совсем по-разному. Море – оно родное и понятное, хотя я никогда его раньше не видела. А лес… В общем, он странный и я его не понимаю. Вот. А ещё мне очень понравилось, что доктор Мак и вправду взялся меня учить. Он мне даже книгу подарил! Старинную. Из местной бумаги. «Анатомия разумных». Я не знала, как такой дорогой подарок принять, но тут и отказываться нельзя: я про этикет хатонов в Сети уже посмотрела. – Это первый шаг, чтобы перестать быть ремесленником, – сказал доктор Мак, когда мне книгу отдал. – Обратите внимание, Инге, мы отличаем анатомию и вообще устройство животных от разумных. У нас с вами есть отличия от обычных человекоподобных существ, неразумных. И это не только мозг и руки. – Но что тогда главное? Сознание? – Да. Если я получу рану, я могу терпеть боль, я могу уменьшить ток крови и тому подобное. У нас есть желание жить, осознанное, и оно влияет на многое. Также, как иногда бывает и желание умереть. – Уменьшить ток крови?! Просто усилием воли? – вот про такое я ни разу не слышала. – Да. Наше сознание куда сильнее, чем вы, бесшёрстные, привыкли думать… Не, то, что сознание – штука мощная, я уже поняла. Ага, пообщаешься с псиониками, никаких сомнений не останется. Но хатона послушать, так этому любой может научиться. Значит, и я тоже? Жаль, что такие его рассуждения я очень быстро понимать переставала. Я уже знала, в чём дело: всё-таки у нас культуры разные и всё такое. И у хатонов очень много на Учение Предков завязано, ихнее. А я в нём, естественно, не разбираюсь. Вот. Но доктор Мак не только всякие теории излагал. Сколько я под его руководством померанцев извела, это же просто жуть! Народ на базе смеялся, что фруктовый сок уже скоро консервировать придётся. Тут в чём дело? Померанец – это фрукт такой, вроде как с Терры, но к здешним условиям приспособившийся. Он внутри мягкий, сочный очень, сладкий и кисленький немножко, но главное – его шкурка по плотности и фактуре почти как кожа. Доктор Мак так сказал. И я на этих бедных фруктах училась обычные уколы делать, без инъектора, шприцом… или шприцем?.. а ещё швы накладывать. Ну, то есть шкурку надрежу и шью. А мякоть куда? Правильно, на сок. Тим сказал, что он скоро померанцевый сок возненавидит. Ага, а на деле пил только так. Но я всё равно не представляю, как можно человека зашивать. А с другой стороны, припрёт – и буду шить, как миленькая. Ну вот, а потом со мной связался Игрок, и я с первых слов поняла, что наш отдых кончился, потому что появилось какое-то дело. Он в детали не вдавался, но ясно было, что речь о чём-то серьёзном пойдёт. Так что мы со всеми попрощались и в город вернулись. В Виль-де-Ноэль мы к вечеру прилетели, на следующее утро к Игроку зашли, и он задачу изложил. Надо груз на Марс доставить. Вроде бы всё просто, но дело в том, что про этот груз ходят всякие слухи… И только он это сказал, я сразу всё поняла. Похоже, никак эта история не закончится. Ну, с сокровищем Странников и бабушкиным кораблём. И я вообще вдруг подумала: а если это сокровище бабушка нашла, то оно, выходит, моё? По этому… По наследству? А с другой стороны – на фига мне такое счастье? Уже сколько людей из-за него погибло… Нет уж, пусть Марс забирает, коли так. Я уже поняла, что много денег – ну, чтобы корабль проапгрейдить, дом снять и всё такое – это хорошо. А когда очень много денег, то сплошные проблемы начинаются. Вот бабушкин штурмовик заполучить было бы круто, это да. Хотя опять вопрос: куда мне два корабля?.. В общем, с этим грузом проблема была в том, что все, кому надо – вернее, как раз не надо – уже знают, что он у Игрока. Но ещё они знают, что Игрок этот груз никому не доверит. Я даже не колебалась ни секундочки: – Мы отдельно пойдём? – мне, честно сказать, так спокойнее было бы. Но Игрок головой покачал: – Я думал. Нет. Слишком много швали набралось. Они все наши корабли пасти будут. Тут моя очередь настала головой качать. Как-то это перебор по-моему получался. Как можно отследить все корабли Братства? А потом поняла: отслеживать-то надо не все, а только те, в ближайшее время с Теллура уйдут. Но всё равно много получается… С другой стороны, мы с Тимом уже вовсю засветились как друзья Игрока и его экипажа. А Игрок словно мысли мои прочитал: – Похоже, – говорит, – завелась у нас крыса. Да не одна, и не только у нас. Свою мы вычислили, но кто-то ещё на дальсвязи сидит. Сидит и сливает данные. Куда не надо. Пустить вас в обход? Вас там перехватят и грохнут. Группу «Памяти» завалили. Трёх Драконов. Вас и подавно. Самое надёжное: провести вас, а самим бой навязать. Дальше я спорить не стала. В этом бизнесе я… да никто, считай. Ни знаний, ни опыта. Так что раз Игрок решил, что так лучше будет, значит, так и сделаем. И начали прикидывать, что и как. У меня сразу план нарисовался, Тим, как услышал, что я предлагаю – думала, убьёт. Но Игроку идея понравилась. – Я, – говорит, – и сам думал что-то такое провернуть. Только смотрите, никому ни слова. Я знаю, что не я инфу сливаю. Не Зар с Экой. Не наши девочки и не Игорь. Не Рой. За остальных не скажу. Чем меньше народу знает, тем лучше. И самое главное запомните. Выходите из гипера – и сразу на второй прыжок. Нас не ждёте. Вас, конечно, просчитать попробуют. Но у вас комплектация неклассовая, могут промахнуться. Координаты второго прыжка я вам скину. Там наши ждать будут. А вы вынырнули, сигнал на Марс подали, и снова в прыжок. К Солнечной. Там встретят уже Драконы. И главное, ребята, сердечно вас прошу. Не тормозить. Что бы за спиной ни происходило, сматывайтесь. Мы на вас завязаны. Вы в гипер, мы сваливаем. Но не раньше. Ну и напоследок Игрок сумму вознаграждения назвал. И вот тут я и поняла, насколько всё серьёзно. Выходило, что мы тот дом, который сейчас арендуем, можем выкупить спокойно. И участок тоже. Я уже решила: я там розы посажу. Свою-то розу, которая у меня на мостике в горшке жила, я угробила, когда мы рванули лайнер спасать. Такие перегрузки ни одно растение не выдержит. Я её на разгоне-торможении в контейнер специальный ставила, а тут забыла просто. Жалко было до слёз. Но если это жертва Эрзули, тогда всё нормально. Лучше миллион цветов, пусть самых красивых и редких, чем один человек. Вот правда. А тут всего-то роза в горшочке… Правда, раз нас ждёт серьёзный и опасный рейс, то и готовиться надо серьёзно. Во-первых, нельзя ничего недоделанного оставлять. Но тут просто, всех обязательных дел – узнать, как там Моник и Мали. У них всё хорошо было, обе уже здоровы, в порядке и, кажется, подружились. Хотя Моник здорово за своего шефа переживала. Оттого, что он всё ещё в больнице, в психиатрическом отделении, и оттого, что должность его заняла. «Я, – говорит, – конечно, хотела стать шерифом, но не так!» Ну а во-вторых, надо было всерьёз заняться «Аладой». И не только технической стороной. А в последний день на Теллуре, даже уже под вечер, к нам Игорь зашёл. Принёс кристалл с записью сигнала для Марса и два комбеза, на меня и на Тима. Чтобы было на Марсе в чём ходить. Они странные такие, намного плотнее подскафандрового комбинезона, но на полноценный скаф не тянут. И тёплые очень, это даже на ощупь понятно. Не герметичные вроде, но капюшоны с липучками, поверх маски обжать можно плотно. – Это для начала, – Игорь сказал. – Потом лучше местными обзавестись. – А на Марсе везде так ходят? Я, честно говоря, думала, что на Марсе можно без скафа обойтись. Ну, по словам Тима. Что там что-то вроде Теллура, только сухо очень и лесов поэтому нет. А оно вон как, оказывается… – Нет, в городах, как везде. Ну, почти. А на поверхности или так, или в скафе, – это Тим сказал. А Игорь объяснил: – В этой одежде вся хитрость во влагоизоляции. Когда надеваешь капюшон и маску, то не испаряешь влагу. У нас мало животных, но все, что живут на поверхности, очень любят пить, а кому-то и для размножения влага нужна. А ты на девяносто процентов состоишь из воды. Как-то прозвучало это… Здесь, на Теллуре, в лес не ходи – отравишься или сожрут. В степь не ходи – пиявки нападут. В море далеко не уплывай – спруты и прочие ящеракулы или как их там слопают. А на Марсе – вообще влагу не выдыхай, напрыгнут и… высосут всё, так, что ли? Вот на Тиране меня никто съесть не пытался… Да, никто. Только если бы не Тим, представить страшно, сколько бы я там проблем на свою голову нашла! А Игорь дальше объясняет: – Поэтому всегда в капюшоне и маске. Если захочешь ощутить Марс, то в зонах отдыха можно снять капюшон. Там ни ежей, ни медуз нет. Вернее, как правило, нет, так что всё равно зевать не надо. Впрочем, на поверхности у вас будет сопровождающий. Можно и без него, но поначалу советую не пренебрегать. Вот тут я не удержалась: – Тим, ты же говорил, что там хорошо! А там, получается, тоже толпами бродят желающие меня сожрать?! А эти двое переглянулись и ржут. – Да… Хорошо… – Но недолго, да? – и сама не знаю, сердится или тоже смеяться с ними за компанию. – Кстати, ёжики тебя не сожрать хотят, это не местные пиявки. Им для размножения влага нужна. Они обычно семечки во влагосодержащую породу откладывают, но им по большому счёту не важно, человеческое это тело или пористый камень. Они разницы не видят. – А я в путеводителе прочитала… Игорь с Тимом опять смеются: – Меньше этой писанине верь. Нет, там местами дельные вещи написаны, а местами – чушь полнейшая. Лучше самой всё увидеть. – Там много оазисов. И красиво. А какие краски… Таких красок нигде нет больше, – гляжу, Тим опять поплыть готов. Я его в бок ткнула: – Нет, нам точно надо туда. Разбираться. А то мне уже страшно, как тебя каждый раз уносит куда-то, стоит про Марс хоть что-то сказать! А он на меня глянул и говорит: – А как хорошо в парке Олимпа… Но вот тут я почувствовала, что он уже в руки себя взял и дразнится. Так что просто спросила: – В парке? Но ты же говорил, что Олимп законсервирован! – Город внизу, под землёй. А парк наверху. Ну как, парк… Фонтан, плющ с цветами, музыка… – Фонтан? А местное зверьё? – Там для них слишком влажно. Много воды – тоже плохо. Некоторые от неё погибают. И тут Игорь влез: – И часто ты там музыку слышал? – Часто. – Ну, ты даёшь… – у Игоря лицо такое странное сделалось, что я поняла: с этой музыкой всё не так просто. Ну и спрашиваю: – А что это значит? – Да понимаешь… Музыку включает сам Олимп. Город, который законсервирован. Это даже не город, а база Первых. Просто так сложилось, что его городом называют. Говорят, так с нами предки общаются. С марсианами. Вот уж не было печали! Ещё одна загадка на нашу голову. Нет, так-то оно интересно, но понятно же, это всё с Тимом как-то связано! – То есть если он включает музыку, то хочет общаться типа? – спрашиваю. Игорь головой покачал: – Нет. Не хочет, а общается. Но это легенды. Скорее всего, это компьютер. Но… И тут я поняла, что сейчас просто завизжу: – Бр-р-р! В смысле – с марсианами? Что значит – не хочет, но общается? Вы, двое, вы меня уже вконец запутали!!! В этот раз они не засмеялись, только Тимка меня сгрёб и в макушку чмокнул. А Игорь объяснил, серьёзно так: – Олимп просто включает музыку. Увидел хорошего человека – и включил. Чтобы приятно было. А кто-то говорит, так Михалыч развлекается. А потом слушает, о чём мы судачим. – Да вы издеваетесь! Что за Михалыч?! – Последний Первый. Вернее, последний живой Первый. Перед консервацией он ушёл вниз. Сказал, с друзьями остаться хочет. Мол, вы уже выросли, без нас справитесь, а за базой следить надо. – Всё. Я уже вообще ничего не понимаю. Что значит «последний живой Первый»? – Ты вообще про Первых знаешь? – Ну да. Это могучие лоа, ваши предки. – Лоа?.. А, ты рассказывала, – Игорь кивнул. – Знаешь, вполне может быть. Так вот, почти все Первые погибли во время Сумерек и Зари. Когда создавали мемориал, Михалыч, главный врач базы, оставался последним живым Первым. Но вообще Последним Первым называют другого человека. Марка Гомаро, единственного Первого, о судьбе которого ничего не было известно. И всё это время его продолжали искать. Ох, что-то как-то странно Игорь последнюю фразу произнёс! Что-то он знал или подозревал такое… Ну да ладно. Пока рассказывает – буду слушать, если что, потом спрошу.